Факап - Михаил Харитонов

Да, вот что важно. Решение задачи это сознание воспринимало как её исчезновение. Было что-то, и его нет. Чик — и всё. Вот этим самым чик-чиком оно и было заполнено. Не знаю, как тут лучше сказать. Слов у нас таких нет.

А потом — хотя какое там "потом", там и "сейчас"-то никакого не было — кто-то взял маленькую часть этого пространства и переместил в другое. Которое не было ни треугольным, ни квадратным, никаким. Оно было свободным. И там были лаксиане.

Не знаю, кто они, как выглядели и что они делали. Таких слов у нас нет совсем. Одно я понял: лаксианские ключи и прочие артефакты для них — всё равно что для нас камни и палки. То есть что-то очень простое, элементарное. Которое можно взять и применить. И они применяли. Для каких-то целей, которые мы тут не можем не то что осмыслить — вообразить себе не можем. В принципе.

В конце концов ключ прикончил какую-то очередную задачу и в результате оказался здесь. И больше ничего не было, потому что лаксиане остались там, где свобода, а он оказался в каком-то заплесневелом углу нашего родного космоса. Но кусочек сообразительности не огорчился. И не обрадовался. Ему было нечем радоваться и огорчаться. Он снова перестал решать задачи и стал решать отсутствие задач.

Потом появился человек. Он нашёл ключ и стал его хозяином. Очень простым образом. Он поставил ключу задачку прервать все виды коммуникации между ним и всеми остальными сознаниями, кроме одного, его собственного. Ключ выполнил — и как бы оглох. То есть стал слышать только Комова — потому что это он и был.

Ключ снова стал решать задачи. Только теперь они шли исключительно от Комова. Пока не случилось что-то совершенно непонятное: ключ не смог прервать процесс. И другие, уже прерванные процессы снова возобновились. В том числе и контакт с другими сознаниями. Вот как, например, с моим.

Ну, это я погтом сам допёр. Орёл наш Геннадий Юрьевич попал под луч вероятностного инвертора. А эта штука, собственно говоря, творит чудеса, то есть события с отрицательной вероятностью. Вот оно и произошло, и что характерно — в самом нежелательном для него смысле. Причём, похоже, Комов не понял, что случилось с его ценным имуществом. Видать, в этот самый момент его и вырубило. А потом его с вещичками разлучили, ну и сам он был, мягко говоря, не в форме. То есть так не узнал, что его маленький треугольный друг перестал хранить верность. Поэтому он и попросил меня прихватить его вещички, ничего с моей стороны не опасаясь. Типа — посмотреть дядя Яша на них может, а воспользоваться — нет.

Разумеется, я и не собирался пользоваться. Зачем мне лаксианский ключ, тем более чужой? Абсолютно незачем. Хотя, конечно, в хорошем хозяйстве лишних вещей не бывает, но не таких же. Я человек ответственный. В нормальном состоянии, разумеется — когда я трезвый, бодрый, в здравом уме и твёрдой памяти.

Но я же спал. А со спящего какой спрос?

День 38

Никаких сообщений. Волнуюсь, если честно. Как-то уже привык к мысли, что меня отсюда вытащат. Даже начал думать, стоит ли оставлять этот текст. Фактически, сам на себя донос пишу. С другой стороны, стирать его как-то глупо. Ладно, сделаю так. Если не смогу скачать его с этого компа — сотру. Если смогу — у меня тоже есть шифроконтейнер. И не пустой, если что.

Ну ладно, поехали дальше.

Пропущу всякие свои сомнения-размышления и прочую экзистенцию. Тем более, что мне очень скоро стало не до неё.

Вечером того же дня я, с компом и скорчером в пакете и стёмными побрякушками на шее стоял в очереди в нуль-Т-кабину. Кроме меня, с планеты срочно дёрнули ещё человек тридцать. Виттеля среди них, что характерно, не было. Я его в тот день вообще не видел. Хотя специально искал, хотел попрощаться и попробовать всё же позадавать вопросики. Но не склалось.

Новости настигли меня на промежуточной нуль-станции возле системы Циклоп-7. Я там задерживаться вообще-то не собирался, но мне повезло как утопленнику: только я вышел из нуль-камеры и бодро направился в другую, как по громкой связи прошло — дорогие гости, извините, перемещения в пространстве откладываются на два часа в связи с флуктуациями торсионного поля, к вашим услугам буфет и зал ожидания.

Про торсионное поле я пропустил мимо ушей, так как от физиков знаю, что это лажа. Её обычно говорят, чтобы не волновать общественность. А что на самом деле, можно узнать у местного персонала. Что я и сделал, направившись в тот самый буфет — неплохой, кстати, сюда бы такой — и поболтав с местными техниками. Которые попили со мной чайку и поведали, что за херотень случилась.

Как выяснилось, они вляпались в типовой факап: неожиданное появление проверяющей инстанции. Точнее даже не инстанции — об этом бы их предупредили — а просто какой-то вредной тётки с корочками ПСГВ. Это космическая противопожарная служба глубокого вакуума, если кто не знает. На самом деле она занимается всеми вопросами безопасности всяких висящих в пустоте объектов, начиная с герметичности и кончая противометеоритной защитой. Люди они очень въедливые и крайне вредные, их этому специально учат. Правильно, в общем-то, учат. Потому что с вакуумомом не шутят. Григорянц у нас из спасателей, так вот он рассказывал, как в молодости разгребал факап на станции Бета-четыре. Ему шлюзовыми воротами тогда отрубило полруки, потом год растили. А его друг там так и остался. Ну а когда дело расследовали, то выяснилось, что станция разгерметизировалась и сошла с орбиты из-за разрушения головки какого-то выпускного клапана. Который проработал в три раза дольше положенного, просто забыли поменять. Теперь, конечно, такое маловероятно, во всех узлах стоят датчики, таймеры и прочая хрень. Но ПСГВ датчикам не доверяют. Потому что за всей этой техникой ещё долго придётся лужи подтирать.

Но та тётка была вредной не только по профессии, но и по жизни. Она постоянно ходила через эту станцию, и всё время скандалила по разным поводам — то ей кибер-уборщик моющим средством туфли обрызгал, то в сортире не было дезодоранта с лимонным ароматом, без которого ей не ссалось, извините за скатологический юмор... В общем, она накопила негатив и решила отыграться. Поэтому в очередное своё посещение она предъявила корочки и потребовала немедленной проверки пожарного оборудования. И обнаружила древний огнетушитель со стёршейся маркировкой годности. При этом, как клялись и божились техники, огнетушитель нормальный, у него срок годности вообще что-то около пятидесяти лет, космическая же вещь. Просто он неудачно висел и краска затёрлась. Тётка подняла кипеш и теперь вся станция встала, потому что во время проверочных мероприятий по инструкции надо прекращать работу, за исключением экстренных случаев.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});