Постскриптум. Дальше был СССР. Жизнь Ольги Мураловой. - Надежда Щепкина

Мария Сергеевна молча протянула ему холщовый халат, который затрещал по швам на мощной фигуре Мокрухина.

Сама она принесла лупу, амбарную книгу, письменные принадлежности и работа закипела.

Остановились они, когда пришла охрана опломбировать помещение на ночь.

* * *

Известно, что совместный труд сближает людей. К середине следующего дня Николай и Мария Сергеевна прониклись взаимной симпатией.

«И не такая уж она и старая, и не мегера вовсе... А лет десять назад это потускневшее личико тревожило сердца и взоры множества вздыхателей», — думал Николай.

Когда настало время обеда, Мария Сергеевна пригласила Мокрухина к столу разделить с ней трапезу — принесенный из дома в баночке винегрет и ватрушки к чаю. А где застолье — там и душевные разговоры. Николай, который почел за благо не рассказать подлинную цель розыска портрета, сочинил трогательную историю.

— Был у меня задушевный друг, с которым все делили пополам. Друг, после окончания Академии художеств, в которой учились мы оба, уехал в Италию на практику, там тяжело заболел и умер. Портрет, который я ищу, чтобы скопировать, — единственная память о моем дорогом друге.

— Так Вы выпускник Академии художеств? Вы художник? — заинтересовалась Мария Сергеевна.

— Именно.

В воображении Марии Сергеевны непроизвольно нарисовалась белая вилла, белая яхта, синее, теплое море и общество успешного художника.

— И что Вы сейчас пишите?

— Бегемота.

— Бегемота? Это что, псевдоним или кличка? — недоумевала она.

— Да нет, зверушка есть такая.

— Так Вы анималист?

— Не угадали. Я художник-иллюстратор. Сейчас изображаю того самого бегемота, которого тащат из болота в сказке Корнея Чуковского.

Мария Сергеевна разочарованно промолчала. Белая вилла потускнела и исчезла.

— И что же, Вы так и специализируетесь на изображении хрюшек и барбосов в детских сказочках?

— Не всегда. Например, только что я выполнил иллюстрации к подарочному изданию баллады Жуковского «Ундина». Чтобы совсем не разочаровать Вас, придется немножко похвастать, — мои работы выставлялись за рубежом и удостоены призов. Я получил лестное предложение от одного из крупных издательств Великобритании, но пока пришлось отказаться.

Белая вилла вообразилась снова, в этот раз более рельефно. Глаза собеседницы снова потеплели и зажглись горячим интересом.

— Можно посмотреть Ваши работы?

— Я презентую Вам «Ундину», если позволите, — предложил Николай.

Мария Сергеевна хотела продолжить свое исследование, но Николай уже поднялся, чтобы снова взяться за работу.

* * *

Большая часть картин была разобрана, рассортирована и занесена в реестр, а нужный портрет все еще не нашелся. Мокрухин подозревал, что Мария Сергеевна знает, в какой куче надо искать портрет, но сознательно оставляет ее напоследок. Николай не винил ее: в конце концов, у каждого свои задачи.

Для того чтобы не быть нахлебником, Николай захватил с собой изрядную порцию изделий Домны Матвеевны, намереваясь поделиться ею с напарницей.

— Угощайтесь, Мария Сергеевна, здесь пирожки с грибами, с картошкой и шкварками, а вот — с брусникой и с яблоками.

-— Как вкусно! — восхитилась она, попробовав. — Ваша жена просто искусница!

— У меня нет жены. Это маменька у меня мастерица.

Наличие маменьки несколько омрачило радужную перспективу, но не настолько, чтобы вовсе от нее отказаться.

— Что же так? — спросила Мария Сергеевна, имея в виду холостое положение молодого художника.

— Да вот, лицом не вышел. И рыжий я... — никто меня замуж не берет.

— Пустяки! Зато у Вас колоритная фигура. Для мужчины лицо — не самое главное. А рыжий — так говорят, что рыжие счастливые, Богом меченые.

Мысль о том, что он может быть интересен женщине, так поразила Николая, что он надолго замолчал в растерянности, а потом, чтобы скрыть смущение, переменил тему:

— Революция искалечила многие судьбы, — начал он. — Вот и Танеев, мой товарищ, талантище огромный, погиб, не успев себя реализовать —ив искусстве, и потомства не оставил.

— Моя жизнь тоже была размозжена, размолота революцией... — задумчиво пожаловалась Мария Сергеевна. — Хотите, я расскажу Вам немного о себе?

— Конечно, хочу! — подтвердил Николай.

— Вам действительно интересно?

— Ну, конечно, как Вы можете сомневаться?

— Тогда слушайте.

Мой отец, ведущий искусствовед Эрмитажа, эрудит и острослов, женился по страстной любви на дочери богатого купца, который дал за ней изрядное приданое — два доходных дома в Петербурге. Мама была очень хороша собой. Вопреки представлению о купчихах по пьесам Островского и картинам Кустодиева, мама получила хорошее образование, была отличной музыкантшей и имела красивое звучное сопрано. Отец до конца дней своих относился к ней с восхищением и обожанием. Я была единственным ребенком в семье, после родов мама тяжело болела и не могла больше иметь детей.

Я росла в атмосфере любви и довольства. Семья имела хороший достаток: мамины дома приносили изрядный доход, папа кроме солидного жалованья получал гонорары за публикации своих трудов по искусству. Я была обожаемым ребенком, которого холили, баловали и всячески ублажали.

Я получила хорошее образование. После учебы в Швейцарии в частном пансионе я окончила курсы по истории искусства в Италии и Франции. Наш дом всегда был полон народа. Среди гостей были знаменитые художники, искусствоведы, архитекторы. Приходили поэты, писатели, артисты и мэтры, и молодые. Молодежь привлекала возможность общения с великими мастерами, общество красивых женщин и, чего греха таить — шанс сладко поесть за чужой счет. Я была окружена толпой поклонников, но сердце мое молчало.

Всю эту идиллию прервала мировая война. Волна патриотизма, заставившая даже царевен надеть косынки сестер милосердия, побудила меня окончить краткие курсы и пойти работать в госпиталь для офицерского состава. Было трудно и страшно. Я не была готова иметь дело с кровью, гноем, человеческими испражнениями, видеть боль и страдания искалеченных людей. Но постепенно втянулась, привыкла. Там был один раненый.... Короче, мы полюбили друг друга. Это была моя первая и единственная любовь!

Он происходил из старинного дворянского рода, титулован, но небогат, имение разорено. Выйдя из госпиталя, он продолжал со мной встречаться и, несмотря на возражения своих родителей, сделал мне предложение. Родители его, считавшие, что женитьба их сына на дочери мещанина — мезальянс, в конце концов, смирились, не только уступая напору сына, но и из меркантильных соображений — я получала в приданое один из домов и крупную сумму денег, которая была при их стесненных обстоятельствах как нельзя кстати. Дело шло к свадьбе.

И вот революция в один день перевернула всю нашу жизнь. Мой Володя срочно эмигрировал вместе со своей семьей. Уезжая, он клялся, что сохранит любовь, что скоро вернется, как только будет подавлен большевистский мятеж, ведь этот бедлам не может продолжаться долго. Обещал при первой возможности прислать мне весточку. Я не могла присоединиться к ним — папа был тяжело болен. Я ждала весточки — сначала каждый день, потом каждый месяц, потом годы. Теперь я больше не жду. Я не знаю, как сложилась его судьба, где он живет и жив ли. А затем череда несчастий продолжилась. Умер папа. Нас с мамой выселили из наших апартаментов в крошечную комнатушку в квартире с общей кухней и туалетом. Жить стало не на что. Мама пыталась продавать кое-что на толкучке, но делала это так неумело, что за драгоценные вещи получала гроши. Выручил Александр Николаевич Бенуа, он в память о папе взял меня на работу в Эрмитаж хранительницей. Мама ненадолго пережила папу. Вот так сложилась моя судьба. Сейчас я влачу жалкое существование без родных, без близких, без цели и надежды. Жить стало неинтересно, скучно, противно. Не наложила на себя руки только из-за инертности — не хочется принимать решение, совершать какие-то действия... Плыву по течению, сама не знаю куда.

— Вы это мне рассказали, считая, что я Вас буду жалеть? И не подумаю! — возмутился Николай. — Вы здоровая, красивая, образованная, и, еще молодая женщина. Кругом столько возможностей, чтобы сделать свою жизнь интересной. Вы были знакомы со многими интересными людьми, так почему бы Вам не написать книгу об этих встречах? А можно организовать кружки по изучению живописных работ отечественных и зарубежных художников — в школах, студенческих общежитиях, на заводах! Вам обеспечен ошеломляющий успех. Сейчас люди жадно тянутся к культуре, искусству. Так вы найдете друзей, единомышленников, и Ваша жизнь станет осмысленной!

Левинская молчала, улыбаясь грустно и недоверчиво.

Тут Николай спохватился: — Что-то мы размечтались, а дело стоит! — И он бросился растаскивать последний штабель полотен.

Там и нашелся, наконец, портрет княжны Запрудской с бриллиантовым кулоном на груди.