Исповедь - Черубина де Габриак

«Опять, как в письме, повторяю я то ж…»

Евгению Архиппову

           Опять, как в письме, повторяю я то же,звучащее в сердце моем,что в гибких стихах, в переливной их дрожи           я вижу хрусталь с серебром.

           Мы в жизни с тобою друг друга не знаем,как призрак остался мне ты.В хрустальную чашу с серебряным краем           хочу я поставить цветы,

           хочу, чтобы нить золотая меж намимогла воплотится на миг.Пусть в чаше стихов тебе светится пламя           невидимых черных гвоздик.

6 ноября 1925

«Был синий вечер в небе…»

Был синий вечер в небе,Был черный профиль строг,И в рыжих косах гребеньПридерживал цветок.

И сердце все до краяОткрылось в этот час,Горел, не отгорая,Лиловый пламень глаз.

Я помню непокорныйРесниц крылатый взмах,И шали шелк узорныйНа матовых плечах.

И легкий след сандалийНа розовом песке…Как пальцы задрожали,Прильнув к твоей руке…

Но ты сказала слово,И это слово «Нет».От глаз твоих лиловыхОстался в сердце след.

Так в вечер темно-синийЯ начала союзС мучительной богинейИз хора светлых Муз.

8 ноября 1925

«Где Херувим, свое мне давший имя…»

Где Херувим, свое мне давший имя,мой знак прошедших дней?Каких фиалковых полейкасаешься крылами ты своими?

И в чьих глазахопять зажег ты пламя,и в чьих рукахдрожит тобой развернутое знамя?

И голосом твоимчьи говорят уста, спаленные отравой?Кого теперь, кого ведешь ты славой,скажи мне, Херувим?

И чья душа идет путем знакомыммучительной игры?Ведь это ты зажег у стен Содомапоследние костры.

8 ноября 1925

«Ты не вытянешь полным ведра…»

Ты не вытянешь полным ведра,Будешь ждать, но вода не нальется.А когда-то белей серебраТы поила водой из колодца.

Чтобы днем не соскучилась ты,Для твоей, для девичей забавы,Расцветали у края цветы,Вырастали душистые травы.

Ровно в полночь напиться водыПрилетал к тебе Витязь крылатый,Были очи — две крупных звезды,В жемчугах драгоценные латы.

Всех прекрасней был обликом он,Красоты той никто не опишет,И поверженный наземь ДраконБыл шелками на ладанке вышит…

Ах, без дождика жить ли цветам?Пылью-ветром все травы примяты,И к тебе, как тогда, по ночамНе летает уж Витязь крылатый,

Чтоб крылом возмутить огневымПересохшую воду колодца…Что ты сделала с сердцем твоим?Почему оно больше не бьется?

9 ноября 1925

«Ах, зачем ты смеялся так звонко…»

Ах, зачем ты смеялся так звонко,Ах, зачем ты накликал беду,Мальчик с плоским лицом татарчонкаИ с глазами, как звезды в пруду.

Под толстовкой твоей бледно-синейКожа смуглой была, как песок,Раскаленный от солнца пустыни.Были губы твои, как цветок

За высокой стеною мечетиРасцветающий ночью в саду…Что могу я сегодня ответить?Сам себе ты накликал беду.

9 ноября 1925

«От жгучей капли атропина…»

От жгучей капли атропинаКак звезды черные — зрачки.Одним движением рукиБесценный дар любви единой

Мной был отвергнут навсегда…Слепые годы мчатся мимо,И прячу я под маской гримаДесятилетия стыда.

Я покрываю щеки пудрой,На бледный рот кладу кармин…О, если б жизни злой, немудрой,Мне возвратить тот миг один!

11 ноября 1925

«Вейся выше, черный пламень…»

           Вейся выше, черный пламень,превращайся в тьму,то, что было между нами,           не приму.

           Все равно — ползучим дымомстелятся слова:Ты всегда был нелюбимым,           я — давно мертва…

           Но в ночи костром пылая,рвется, душит страсть,ненасытная и злая, —           ниже не упасть…

           Что нам думать. Будь покорными не прекословь.Вейся, бейся пламень черный,           черная любовь…

17 ноября 1925

«Ангел громко и мерно читает…»

Ангел громко и мерно читает           Уже много ночей           Книгу жизни моей,Вся, как солнце, она золотая,Каждый четко записан в ней день,Каждый месяц — певучая стая, —И проходят года, расцветая,           Как густая сирень.

Но одна есть страница пустая           Уже в самом конце —           И с печалью в лицеАнгел книгу мою закрывает…Даже он, даже ангел не знает           То, что будет в конце.

18 ноября 1925

«Хочу опять. Опять хочу того же…»

           Хочу опять. Опять хочу того же,чтоб радость, чтоб испугпереломились в звуки стали тем, что мне всего дороже, —текучей строчкою стиха…Но я глуха.Мир для меня — камней немые глыбы,гниющих трав седые вороха,заснувшие в реке от зимней стужи рыбы.Во всем, везде тяжелого грехазастывший лик.И я его двойник…Теченьем нестерпимой болия сердцем поневолеобставшее гниенье повторяю.           И умираю.

           А я хочу дрожанья бытия,хочу, чтобы и япростерла крылья рук,как крылья птиц.Хочу, чтоб каждый звукложился на небе в живой чертеж зарниц,и пело все вокруг…Хочу здесь быть опять,           чтоб снова видеть, петь,                      смеяться и рыдать.

«Я ветви яблонь приняла…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});