Темнота - Владислав Ивченко

-Я так не думаю.

-Ты плачешь. Ты ненавидишь меня!

-Нет!

-Все возненавидели меня и прежде всего я сам. Поверь, я страшный преступник и не достоин твоих слез! Я гнусный убийца. Мерзавец. Подонок. Как ненавижу себя! Знаешь почему я не застрелился? Потому что это было слишком легко для меня. Я убийца, я должен быть наказан, сторицей должны взять с меня за ее кровь! Я остался жить, чтобы мучиться! Все это время я не знал ни минуты покоя! Я искупаю свой грех. Мне гореть в аду, бесконечные муки, но я заслужил муки и здесь. Я ходил как бродячий пес, спал под заборами, часто голодал, но для меня этого мало, я заслужил худшего! Бог должен страшно покарать меня!

-Он милостив! Он прощает грешников!

-Не таких, как я! Ведь я не просто убийца! Я убийца не только человека, я убийца любви! Даже подумать не мог, что так выйдет. Все было прекрасно, счастливые дни и счастливые ночи. Для меня существовала лишь она, об остальном я забыл! Только ее кожа! Ее губы, ее соски. Я сволочь! Я убил ее, а сейчас я представляю ее голой! Я негодяй. Но я любил ее. Как тяжело, невыносимо. Я знаю, господи, что заслужил эти муки, прошу дай мне еще большее наказание! Уничтожь меня!

-Он милостив! Он любит нас! Он простит!

-Я не прощу себя! Знаешь почему я не сдался милиции? Потому что отец выкупил бы меня, сунул кому нужно и я был бы на свободе. Я убил ее, она мертва, а я, как ни в чем небывало, разгуливаю на свободе! Я не мог этого допустить. Я должен был мучаться и я ушел. Не могу, не могу! Я вспоминаю ее и сердце разрывается! Как я любил ее! Любовь страшная сила. Я ничего не видел вокруг, только она, везде и всюду лишь она. Елена. Я называл ее королева. Моя королева. Она была богиня! Она была прекрасна телом и душой! Может ты не поверишь, скажешь, что так не бывает, но так было! Она была добра, ласкова, заботлива! Другим нужны были деньги. Она смеялась над деньгами, хоть я готов был отдать ей все. Остаться нищим, лишь бы быть с ней. Я жил среди эгоистов, я сам был эгоист. Каждый думает о себе и плевать на других. Она была другая. Она заботилась обо мне и деньги были не причем, это ее душа. У многих души нет, но не было ничего лучше ее души. Она не помнила зла, она прощала, она не знала зависти. Раз я ударил ее, я был на взводе, я хотел знать да или нет, она молчала, я разозлился и ударил. Я почти ненавидел ее, а она улыбнулась и сказала, что прощает меня. И тогда я понял, что люблю совершенство, сам ничтожество, а люблю совершенство. Я валялся у нее в ногах. Я ходил в церковь, ставил по десятку самых дорогих свечей, чтобы отблагодарить бога за нее. Она была создание божье. Свет среди тьмы. Как она могла не замараться среди окружающей грязи? Я думаю она была святая, она не могла даже врать. Все врут, а она не могла. И сказала, что любит другого, не хочет морочить мне голову. Я чуть не сошел с ума, я хотел повеситься, но меня вытащили из петли. Я бился головой о стены, я не хотел жить. Отец сказал мне, что все уладит. Ее парня сильно избили. Сотрясение мозга, множество переломов, сделали его калекой. Я не знал о намерениях отца, но я должен был догадаться. А самое страшное – я обрадовался. Едва не убили человека, а я радовался. Она бросит калеку и будет моей. Конечно бросит, кому нужен инвалид? Сейчас суровые времена и слабые сразу же оказываются на обочине. Она бросит и придет. Только это имело значение. Я эгоист, только я и мое имеет значение. Но я забыл, что она святая! Кто бы остался с бедным да еще и калекой? 0на осталась, день и ночь не отходила от его кровати, она целовала его руки, умоляла врачей. Она пришла ко мне и попросила деньги на лекарства. Бес во мне воспрянул. Мечта любого беса верховодить святой. Она была в моих руках и я, проклятый человек, захотел поиздеваться над ней. Я обезумел. Я заставил ее стать на колени. Она была богиня, но она стала. Она любила его и стала на колени. Я сказал, что хочу ее трахнуть, я хотел, чтобы она вскочила, дала мне по лицу, выцарапала глаза. Но она заплакала. Я хохотал над ее слезами, я показывал ей деньги. Она плакала и раздевалась. Я ненавидел ее. Она никогда не спала за деньги, а теперь была готова. Ради него, ради никчемного калеки, делающего под себя. Не ради меня, красивого и богатого, а ради ничтожества! Я ненавидел ее, хотел уничтожить, я как мог издевался над ней, мучил, потом выгнал ее из дома голой, одежду выбросил в окно и денег не дал. Материл ее, после смотрел кассету. Я заснял, что было. Я смотрел, как она плакала и смеялся. Дьявол сидел во мне и помыкал мной, он смеялся надо мной и во мне. Только за те унижения я вечно должен мучаться! Я противен тебе!

-Нет. Я сама великая грешница.

-Твои грехи ничто перед моими. Я совершил два самых тяжких. Унизил и убил. Нет страшнее грехов. Она нашла деньги, переспала с каким-то богатеем, лекарства купили и парня спасли. Он стал понемногу поправляться физически, но оказалось, что умом повредился. Его били ботинками по голове, это любимая забава наших головорезов. У меня появилась надежда. Ну хоть придурок ей зачем. А она стала ему нянькой. Ухаживала за ним и он был ей дороже чем я, со своими деньгами и положением. Я не мог этого терпеть, я угрожал ей. Сказал, что ему не жить. Она сказала, что тоже умрет. Она ведь никогда не врала и я понял, что силой нельзя чего-то добиться от святой. Я валялся у нее в ногах, я молил. Пусть он даже будет жить рядом, найму к нему сиделку, лучшие врачи для него. Это дьявол нашептал мне. Если она любила, то должна была согласиться, так ведь было лучше для него. И она согласилась. Сказала, что не любит, но будет хорошей женой. Я был счастлив как в начале нашего знакомства. Я пьянствовал три дня без перерыва, обмывая ее согласие. Но дьявол, сам по себе не уходит, не оставляет человека. Червь сомнения стал грызть меня. Я слышал как смеялись на до мной, что мол женился сразу на двоих, получил жену в комплекте с любовником, что калека и придурок видимо шустрей меня, что я дойная корова. Зависть стояла за этими словами, или глупость, но я был ослеплен. Если бы я действительно любил ее, разве я услышал бы эти слова, разве обратил бы на них внимание, но я не любил. Это была страсть. Любовь, когда двое как одно, а страсть это один. Мое самолюбие было дороже мне, чем она. Я сам молил ее стать моей женой, а теперь ненавидел ее. Я весь горел от ненависти. Я не знал что делать, я сходил с ума, я хотел стреляться, но испугался. Я трус. Любовь изгоняет страх, но я не любил. Она спрашивала все ли я обдумал и я уверил, что да и во мне нет сомнений. Соврал. Кого хотел обмануть? Теперь я безуспешно пытался к чему-то придраться, но она была идеальная жена, она была безупречна. Только если хочешь устроить ад, найдешь как. Я сказал себе, что она мой враг, дьявол так сказал мне. Она причина моих мучений и если убить ее, то все пройдет. И я застрелил ее, на это у меня хватило смелости, застрелил безоружную женщину, застрелил святую. Когда я увидел кровь, скользящую по ее белой коже, я понял, что натворил. В угоду своему самолюбию, в угоду бесу, я убил святую, совершил грех, за который мучаться и мучаться. Я не мог застрелиться. Это была бы трусость и бегство. Уже довольно было моей трусости. Я должен был заплатить, я ушел из дома и стал бродить по земле я хотел мук, и огонь воспоминаний жжет меня.

Она рыдала, он перевел дух.

-Не плачь, я недостоин твоих слез. Я великий грешник. Я убил святую, я принял самолюбие за любовь, я уничтожил ее любовь, сломал жизнь ему и забрал жизнь у нее. Бог дает жизнь и человек, забравший ее, совершает непростимый грех. Я совершил, я конченный человек, я мерзавец. Презирай меня как нечистого и будешь права.

-Я тоже грешница?

-В чем ты можешь быть грешницей? На долю твою выпало много страданий и тебе простится все.

-Я проститутка!

-В смысле?

-Думаешь куда я хожу по вечерам. Я хожу на шоссе. Туда из города приезжают желающие и везут в ближний лесок.

Насчет долларов прояснилось, но если честно, то он не ожидал столь сильного проникновения товарно-денежных отношений в глубинку. Однако игра не закончилась.

-На это тебя толкнула безысходность.

-Ну и что? Разве грех перестает быть грехом, если он вынужден? Я продаю себя.

-У тебя не было выхода.

-Я знаю. Ферму давно уже закрыли, а деньги то нужны. Я сама то как-нибудь протянула бы с огорода, сколько мне надо. Да Леша в тюрьме, там сейчас не кормят совсем, без посылок помирают люди. А посылку нужно слать за деньги и наполнить ее, чтоб и мяском и медом, посытней, получше. Вот и вышло, что уезжать нельзя отсюда, иначе дом пропадет и деньги нужно зарабатывать, иначе брат пропадет. Тут предложила подруга моя, Светка, она уже с год работала так. Честно сказала, что говенная работа, но выбирать то было не из чего, я и пошла. С зимы на дорогу хожу, сначала с ней, последнее время сама.

-А что с подругой?

-В Москву она поехала, ее там и зарезали.

-За что?

-За что таких режут, могли и для интереса.

-Синяк оттуда?

-Да. Меня ждали, договорено было, если бы не пришла, могли сюда нагрянуть. А вы же в горячке были, я волновалась и сказала им, что спешу. Они разозлились, что я, мол, блядь начали кричать, что они деньги платят и должна я их ублажать без всякого спеху. И в глаз дали.