Темнота - Владислав Ивченко

-А ведь ты не Конев.

И что-то крошит, тук-тук-тук нож по доске. Гром среди ясного неба. Как, откуда, что знает, почему молчала? Нужно говорить, а что не знает. Молчал, лихорадочно пытался придумать как себя вести дальше.

-Я читала про тебя в газете. В район ездила, купила на вокзале несколько газет. Про тебя было. Я сперва не сообразила даже.

Она могла убежать и сообщить в милицию, причем без всякого риска. Но пришла и призналась. Туповата. Доверчива. Отлично, что дальше? Можно убить ее, но он не Чикатило, ему вовсе не нравиться убивать. Хватит одной, когда им правила дурь. Теперь нужно быть умным, пользоваться мозгами. Ему нужны еще дни, их может не быть, если убьет, поэтому мокрый вариант исключается.

-Ты любил ее?

Своим вопросом она указала путь. Глуповата. Бабоньки любят несчастных. Она его за такого считает, поэтому пришла и говорит с ним. Ударить по жалости, душещипать до полного пронятия и самому слезу пустить. Тогда он был шутом из глупости, теперь из хитрости.

-Да любил.

-Зачем же ее?

-Подойди. Ты не боишься меня?

-Нет.

-Я ведь убийца.

-Ты несчастный.

-Я сволочь! Я в тюрьме должен сидеть! Гад я, убить меня мало! Я расскажу тебе все как было. Никому не рассказывал, а тебе расскажу. Хочешь слушай, хочешь иди в милицию. А лучше выслушай и сама реши как быть. Решишь, что сидеть мне в тюрьме – иди в милицию и буду сидеть. Сама знаешь, что мне сейчас не уйти. Решишь по другому – значит так. Хочу я тебе рассказать, чтоб душу облегчить, тяжело ей, невыносимо.

Она плакала.

-Я любил ее. Любил до безумия. Ее звали Елена, я звал ее Елена Прекрасная. Она была очень красива. Как богиня. Она была само совершенство, а ее волосы могли свести с ума любого. Едва я увидел ее в первый раз, сразу понял, что влюблен. У меня были деньги и я не жалел их, швырял целые пачки ей под ноги. Что были деньги по сравнению с ней. Я дарил ей неподъемные букеты, водил по ресторанам, купил норковую шубу, много золота, я был без ума. Но эта не она доила меня, она ничего не просила, я сам тратился, я привык иметь дело со шлюхами и думал, что любую можно купить, дело лишь в сумме. Я был как в тумане, а она ничего мне не позволяла. Я не спал ночей, мечтая увидеть ее в моей кровати, но дело не шло дальше поцелуев. И можешь не верит, но я был счастлив! Рядом с ней я был как на седьмом небе! Я делал ей предложение, хоть отец был против, она ведь из небогатой семьи. Но у меня не было выбора, любовь заставляла меня быть настойчивым. Она не сказала нет и не сказала да, но в ту ночь мы стали близки. До того я знал много женщин, напробовался всяких шлюх и думал, что чувствовал уже все что можно. Но то, что открылось мне в ту ночь, было настоящим потрясением. Я узнал, что такое любовь, я плакал от счастья. Как она была прекрасна! Ничто не могло сравниться с ней! На коленях я умолял ее выйти за меня замуж, обещал что угодно. Я знал, что это мое счастье, так мне не будет ни с кем. Я был готов выполнить любое ее желание. Она молчала. Господи! Я вспоминаю те дни и ночи, это как огонь жжет меня. Я был счастлив и я сам лишил себя счастья. Как тяжело. Я знаю, что ты сейчас думаешь. Я жив, а она умерла, но тяжело почему то тебе.

-Я так не думаю.

-Ты плачешь. Ты ненавидишь меня!

-Нет!

-Все возненавидели меня и прежде всего я сам. Поверь, я страшный преступник и не достоин твоих слез! Я гнусный убийца. Мерзавец. Подонок. Как ненавижу себя! Знаешь почему я не застрелился? Потому что это было слишком легко для меня. Я убийца, я должен быть наказан, сторицей должны взять с меня за ее кровь! Я остался жить, чтобы мучиться! Все это время я не знал ни минуты покоя! Я искупаю свой грех. Мне гореть в аду, бесконечные муки, но я заслужил муки и здесь. Я ходил как бродячий пес, спал под заборами, часто голодал, но для меня этого мало, я заслужил худшего! Бог должен страшно покарать меня!

-Он милостив! Он прощает грешников!

-Не таких, как я! Ведь я не просто убийца! Я убийца не только человека, я убийца любви! Даже подумать не мог, что так выйдет. Все было прекрасно, счастливые дни и счастливые ночи. Для меня существовала лишь она, об остальном я забыл! Только ее кожа! Ее губы, ее соски. Я сволочь! Я убил ее, а сейчас я представляю ее голой! Я негодяй. Но я любил ее. Как тяжело, невыносимо. Я знаю, господи, что заслужил эти муки, прошу дай мне еще большее наказание! Уничтожь меня!

-Он милостив! Он любит нас! Он простит!

-Я не прощу себя! Знаешь почему я не сдался милиции? Потому что отец выкупил бы меня, сунул кому нужно и я был бы на свободе. Я убил ее, она мертва, а я, как ни в чем небывало, разгуливаю на свободе! Я не мог этого допустить. Я должен был мучаться и я ушел. Не могу, не могу! Я вспоминаю ее и сердце разрывается! Как я любил ее! Любовь страшная сила. Я ничего не видел вокруг, только она, везде и всюду лишь она. Елена. Я называл ее королева. Моя королева. Она была богиня! Она была прекрасна телом и душой! Может ты не поверишь, скажешь, что так не бывает, но так было! Она была добра, ласкова, заботлива! Другим нужны были деньги. Она смеялась над деньгами, хоть я готов был отдать ей все. Остаться нищим, лишь бы быть с ней. Я жил среди эгоистов, я сам был эгоист. Каждый думает о себе и плевать на других. Она была другая. Она заботилась обо мне и деньги были не причем, это ее душа. У многих души нет, но не было ничего лучше ее души. Она не помнила зла, она прощала, она не знала зависти. Раз я ударил ее, я был на взводе, я хотел знать да или нет, она молчала, я разозлился и ударил. Я почти ненавидел ее, а она улыбнулась и сказала, что прощает меня. И тогда я понял, что люблю совершенство, сам ничтожество, а люблю совершенство. Я валялся у нее в ногах. Я ходил в церковь, ставил по десятку самых дорогих свечей, чтобы отблагодарить бога за нее. Она была создание божье. Свет среди тьмы. Как она могла не замараться среди окружающей грязи? Я думаю она была святая, она не могла даже врать. Все врут, а она не могла. И сказала, что любит другого, не хочет морочить мне голову. Я чуть не сошел с ума, я хотел повеситься, но меня вытащили из петли. Я бился головой о стены, я не хотел жить. Отец сказал мне, что все уладит. Ее парня сильно избили. Сотрясение мозга, множество переломов, сделали его калекой. Я не знал о намерениях отца, но я должен был догадаться. А самое страшное – я обрадовался. Едва не убили человека, а я радовался. Она бросит калеку и будет моей. Конечно бросит, кому нужен инвалид? Сейчас суровые времена и слабые сразу же оказываются на обочине. Она бросит и придет. Только это имело значение. Я эгоист, только я и мое имеет значение. Но я забыл, что она святая! Кто бы остался с бедным да еще и калекой? 0на осталась, день и ночь не отходила от его кровати, она целовала его руки, умоляла врачей. Она пришла ко мне и попросила деньги на лекарства. Бес во мне воспрянул. Мечта любого беса верховодить святой. Она была в моих руках и я, проклятый человек, захотел поиздеваться над ней. Я обезумел. Я заставил ее стать на колени. Она была богиня, но она стала. Она любила его и стала на колени. Я сказал, что хочу ее трахнуть, я хотел, чтобы она вскочила, дала мне по лицу, выцарапала глаза. Но она заплакала. Я хохотал над ее слезами, я показывал ей деньги. Она плакала и раздевалась. Я ненавидел ее. Она никогда не спала за деньги, а теперь была готова. Ради него, ради никчемного калеки, делающего под себя. Не ради меня, красивого и богатого, а ради ничтожества! Я ненавидел ее, хотел уничтожить, я как мог издевался над ней, мучил, потом выгнал ее из дома голой, одежду выбросил в окно и денег не дал. Материл ее, после смотрел кассету. Я заснял, что было. Я смотрел, как она плакала и смеялся. Дьявол сидел во мне и помыкал мной, он смеялся надо мной и во мне. Только за те унижения я вечно должен мучаться! Я противен тебе!

-Нет. Я сама великая грешница.

-Твои грехи ничто перед моими. Я совершил два самых тяжких. Унизил и убил. Нет страшнее грехов. Она нашла деньги, переспала с каким-то богатеем, лекарства купили и парня спасли. Он стал понемногу поправляться физически, но оказалось, что умом повредился. Его били ботинками по голове, это любимая забава наших головорезов. У меня появилась надежда. Ну хоть придурок ей зачем. А она стала ему нянькой. Ухаживала за ним и он был ей дороже чем я, со своими деньгами и положением. Я не мог этого терпеть, я угрожал ей. Сказал, что ему не жить. Она сказала, что тоже умрет. Она ведь никогда не врала и я понял, что силой нельзя чего-то добиться от святой. Я валялся у нее в ногах, я молил. Пусть он даже будет жить рядом, найму к нему сиделку, лучшие врачи для него. Это дьявол нашептал мне. Если она любила, то должна была согласиться, так ведь было лучше для него. И она согласилась. Сказала, что не любит, но будет хорошей женой. Я был счастлив как в начале нашего знакомства. Я пьянствовал три дня без перерыва, обмывая ее согласие. Но дьявол, сам по себе не уходит, не оставляет человека. Червь сомнения стал грызть меня. Я слышал как смеялись на до мной, что мол женился сразу на двоих, получил жену в комплекте с любовником, что калека и придурок видимо шустрей меня, что я дойная корова. Зависть стояла за этими словами, или глупость, но я был ослеплен. Если бы я действительно любил ее, разве я услышал бы эти слова, разве обратил бы на них внимание, но я не любил. Это была страсть. Любовь, когда двое как одно, а страсть это один. Мое самолюбие было дороже мне, чем она. Я сам молил ее стать моей женой, а теперь ненавидел ее. Я весь горел от ненависти. Я не знал что делать, я сходил с ума, я хотел стреляться, но испугался. Я трус. Любовь изгоняет страх, но я не любил. Она спрашивала все ли я обдумал и я уверил, что да и во мне нет сомнений. Соврал. Кого хотел обмануть? Теперь я безуспешно пытался к чему-то придраться, но она была идеальная жена, она была безупречна. Только если хочешь устроить ад, найдешь как. Я сказал себе, что она мой враг, дьявол так сказал мне. Она причина моих мучений и если убить ее, то все пройдет. И я застрелил ее, на это у меня хватило смелости, застрелил безоружную женщину, застрелил святую. Когда я увидел кровь, скользящую по ее белой коже, я понял, что натворил. В угоду своему самолюбию, в угоду бесу, я убил святую, совершил грех, за который мучаться и мучаться. Я не мог застрелиться. Это была бы трусость и бегство. Уже довольно было моей трусости. Я должен был заплатить, я ушел из дома и стал бродить по земле я хотел мук, и огонь воспоминаний жжет меня.