Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ярослав Калиновский, — только сейчас назвал себя молодой человек.
— А меня зовут Каринэ, — с бьющимся от волнения сердцем протянула ему руку девушка. — Значит, вы действительно не его сын.
— И теперь вы не хотите меня больше знать?
— Нет, что вы! Напротив, моя маменька страшно обрадуется нашему знакомству. Она любит богатых людей…
— Ваша мама… А вы не любите богатых?
— Нет, — чистосердечно призналась Каринэ. — Не терплю.
— И сами вы бедны?
— В том-то и дело, что нет. В Тифлисе у нас пять текстильных магазинов. Есть свои виноградники. Мельница. Скот.
— Вы живете в Грузии?
— Да, в Тифлисе. Хотя моя мама армянка, но она родилась в Грузии. А отец — уроженец Львова, но и он настоящий армянин.
— Значит, вы армяне?
— Да.
— Кавказ… Я читал Пушкина, Лермонтова, Толстого, — в голосе молодого человека слышалось восхищение. — Особенно мне близок Лермонтов. Я много раз перечитывал его поэмы и повести.
— Я тоже люблю Лермонтова, — призналась Каринэ. — Помните, как он чудесно описал утро на Кавказе:
Светает — вьется дикой пеленойВокруг лесистых гор туман ночной;Еще у ног Кавказа тишина;Молчит табун, река журчит одна.Вот на скале новорожденный лучЗарделся вдруг, прорезавшись меж туч,И розовый по речке и шатрамРазлился блеск, и светит там и там…
И вдруг Каринэ смущенно смолкла. Решив, что она дальше забыла, он подсказал:
Так девушки, купаяся в тени,Когда увидят юношу, ониКраснеют все, к земле склоняют взор:Но как бежать, коль близок милый вор!..
И оба они рассмеялись. И оба, не зная притворства и хитрости, улыбаясь, глядели друг другу в глаза, глядели и молчали.
— Однако, что ж мы стоим здесь? — опомнился Ярослав. — Пойдемте прогуляемся по набережной Дуная.
— С удовольствием, — согласилась девушка.
И тоненькая, высокая, черноглазая Каринэ, не касаясь перил, быстро сбежала вниз по лестнице. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как встретила в вестибюле брата. Она познакомила его с Ярославом.
— Вахтанг, — галантно щелкнул каблуками гимназист.
— Вахтанг-джан, — ласково обратилась Каринэ к брату, — скажи маме, что я прогуливаюсь по набережной с миллионером. Вот газета, здесь о нем написано. Мама не будет беспокоиться. Ну, иди.
Подросток вспыхнул, переменился в лице.
— Нет, я не пойду наверх, я тоже хочу прогуляться, — решительно возразил он, исподлобья взглянув на незнакомца.
— Прошу, прошу, — тотчас же дружелюбно отозвался Ярослав, понимая, что даже намек на улыбку в данный момент может задеть «мужское самолюбие». Ведь Вахтанг был в том возрасте, когда не всегда угадывают шутку, зато остро чувствуют иронию. И в глазах подростка — это уже покушение на оскорбление личности. В подобном случае легко вызвать и озлобленную неприязнь.
Они вышли втроем из отеля.
После короткого дождя, прошумевшего в полдень, воздух был чист и мягок. Сбитые дождем и ветром листья устало прилегли у гранитных парапетов.
— Вы бывали в Женеве? — спросила Каринэ.
— К сожалению, не приходилось, — признался Ярослав.
— Вообще-то не сожалейте, — кисло усмехнулся гимназист. — Даже конец августа там был такой удушливо жаркий, точно мы вдруг очутились где-то в Африке. Настоящий ад! Не понимаю, почему туда устремляются толпы туристов?
— Но в Женеве родился Жан-Жак Руссо — великий французский мыслитель и писатель, — горячо возразила брату Каринэ. — И ты сам так восторгался озером, очертаниями Альп.
— Озеро живописное, — согласился Вахтанг, — но в горы ты отправилась без меня.
— Если бы не ангина, ты путешествовал бы с нами.
— Эх, — вздохнул подросток, задумчиво глядя на водную рябь Дуная, — если бы не надо было спешить к началу осенней учебы в Тифлис, сел бы я на парусную лодку и — вниз по Дунаю.
— Вот о чем он мечтает, — укоризненно покачала головой сестра. — Мы из-за его болезни на три недели опоздали в гимназию, а он еще путешествовать! Да я секунды считаю, когда, наконец, буду дома.
— Но друзья твои остались там, в Женеве, — съязвил гимназист. — С кем же ты будешь гулять?
Бестактность брата смутила девушку.
— Надеюсь, в Женеве вы посетили остров Руссо? — спросил Ярослав, делая вид, что ничего не понял.
— Да, конечно, мы побывали и там, — и он подметил нотки благодарности, прозвеневшие в голосе Каринэ.
С каждой минутой она все больше нравилась Ярославу. Ее душа, щедро наделенная наивностью, доверчивостью, вместе с тем заставляла его тревожиться. Он догадывался, кто друзья этой девушки, инстинктивно чувствовал, что ей поручено что-то, связанное с опасностью.
— Сколько дней вы пробудете в Вене? — спросил он.
— Завтра ночью уезжаем, — ответила Каринэ. — А вы?
— Должен уехать сегодня вечером.
— Так скоро? — в голосе девушки прозвучало искреннее сожаление.
— Если позволите, я останусь и провожу вас, — улыбнулся Ярослав.
— Я позволяю, — покраснев, опустила глаза Каринэ.
— Собственно, едем только я с сестрой, — внес ясность гимназист. — А маменька с папенькой останутся на несколько дней. Маменька собирается накупить здесь разных тряпок… Пять сундуков везут, а теперь еще прибавится. Знаете, жаль на носильщиков глядеть, когда они, надрываясь, тянут наши сундуки в вагон.
— Ах, несешь какую-то чепуху, — отмахнулась от брата Каринэ. — Надеюсь, ты не думаешь, что господину Калиновскому интересно слушать?
— Почему же, отныне я ваш друг, и мне интересно все знать о вас, — откровенно признался Ярослав.
Вахтанг не унимался:
— А знаете ли вы одну индийскую мудрость, которая гласит: «Храбрые познаются в битве, семья и дети — в беде, друзья — в несчастье»?
— Что ты хочешь сказать? — Каринэ недоуменно посмотрела на брата.
— Хочу сказать, что большой коричневый чемодан, который ты мне навязала на вокзале в Женеве…
— А я думала, мой братец хочет изречь еще и арабскую мудрость, что чаще всего человека подводит язык, — серьезным тоном промолвила сестра. — И я прошу тебя умерить свое красноречие.
Ярослав успел подметить, что наивность, простодушие и доверчивость Каринэ иногда сменялись поразительной рассудительностью.
— Я не все выложил, — казалось, подтрунивал над сестрой гимназист. — Маменька просила меня сегодня вечером, до ее возвращения из оперы, высвободить именно этот чемодан. Она хочет упаковать туда новое боа и…
— И ты до сих пор об этом молчал, глупый! — внезапно побледнев, выдала себя сестра.
— Гнев — начало безумия! Это сказал Цицерон, — с ноткой обиды в голосе пробурчал Вахтанг, уязвленный до глубины души эпитетом «глупый». О, пусть сестра радуется, что маменька сама в чемодан не заглянула. А он-то хорошо знает, чем он начинен.
— Что-то похолодало, — поежилась Каринэ, хотя на ней было белое шерстяное пальто-накидка. — Вернемся в отель.
На любезное приглашение Калиновского поужинать вместе Каринэ ответила, что они с братом поздно обедали и не голодны; они подождут возвращения родителей.
Чтобы не показаться «мальчишкой», Вахтанг не перечил сестре, хотя не отказался бы поужинать в обществе нового знакомого.
— Даю голову на отсечение, когда мы вас представим нашим родителям, маменька пригласит вас на шашлык. Правда, Каринэ?
— Наверно. Мы сегодня собирались поехать в лес, но дождик помешал.
— Завтра, сразу же после утреннего кофе, — в путь! У нас есть шомпола, превосходная баранина, вино!
— Если не секрет, в ознаменование чего этот пикник? — полюбопытствовал Ярослав.
— Традиция. Будем гулять и веселиться в лесу, будем кутить! — с характерным жестом пояснил Вахтанг. — А вы когда-нибудь ели настоящий кавказский шашлык?
— Не случалось.
Огонек удивления вспыхнул в глазах Вахтанга.
— Помилуйте! — воскликнул он. — Да я ушам своим отказываюсь верить. Вы никогда не пробовали шашлыка?
— Да нет же, — улыбнулся Ярослав.
— Так вот, один из моих многочисленных дядюшек, его зовут Бено, ну, как вам его описать? Ростом он маленький. Жажда крови во взоре! Хотя, вообще-то, он жуткий трус. Зато первый в городе обжора и кутила. Фигура? Во, фигура! — подросток комично выпятил живот, а для большей масштабности вытянул вперед обе руки.
— Ты бы просто сказал: Джон Фальстаф, — подсказала сестра.
— Точно! — хлопнул себя по лбу Вахтанг. — Да, обжора Фальстаф из комедии Шекспира. Так вот, дядюшка Бено, узнав, что вы не пробовали шашлыка, онемел бы от удивления или трагическим голосом возопил: «Эй, вах, вах, вах! Ни разу не отведать настоящего кавказского шашлыка! Как тебе не повезло, дорогой! Теперь твоя душа не отлетит в рай, нет, не отлетит!..»
- Перед зеркалом. Двойной портрет. Наука расставаний - Вениамин Александрович Каверин - Советская классическая проза
- Ради этой минуты - Виктор Потанин - Советская классическая проза
- Вечер первого снега - Ольга Гуссаковская - Советская классическая проза
- Самоцветы для Парижа - Алексей Иванович Чечулин - Прочие приключения / Детские приключения / Советская классическая проза
- Трое и одна и еще один - Юрий Нагибин - Советская классическая проза
- Наш день хорош - Николай Курочкин - Советская классическая проза
- Взгляни на дом свой, путник! - Илья Штемлер - Советская классическая проза
- Высота - Евгений Воробьев - Советская классическая проза
- Минуты войны - Евгений Федоровский - Советская классическая проза
- Последний срок - Валентин Распутин - Советская классическая проза