Богачи - Юна-Мари Паркер

Он толкнул стеклянную дверь их номера и вышел на еще не остывший песчаный берег моря. Над головой у него в черном небе сияли яркие крупные звезды, похожие на бриллиантовую россыпь. Теплое море плескалось у самых ног, волны тихонько разбивались о рифы, на берегу искусственного пруда громко квакали лягушки. Здесь было чудесно, но Гарри чувствовал, что начинает скучать — его угнетало безделье. Морган, напротив, наслаждалась экзотикой и возможностью с утра до ночи валяться на пляже, не думая ни о чем, кроме своего загара. Гарри вдруг невероятно захотелось отправиться на прогулку в горы с Ангусом и Маком, ощутить под ногами хруст гравия, шелест трав, подставить лицо холодному ветру, дующему с моря.

— Чем мы займемся завтра? — спросил он, возвращаясь в спальню.

— Что ты имеешь в виду? — лениво оторвалась от книги Морган. — Ты же знаешь, мне необходимо отдохнуть, я ужасно вымоталась за последние месяцы. Чего мне стоила организация свадебных торжеств, не говоря уже о переустройстве нашего дома! Вспомни, сколько сил я положила только на то, чтобы перевезти более сотни подарков из дома Розали к нам. Я только-только вновь почувствовала себя человеком… и потом, разве тебе не нравится мой загар? — Морган задрала ноги и взглянула на Гарри с лукавой улыбкой.

— Твой загар великолепен, моя радость! — ответил он, неудержимо проникаясь нежностью.

— А грудь какая! Только посмотри! — Морган оттянула вниз вырез пеньюара и обнажила два прекрасных налитых спелостью плода золотисто-бронзового цвета.

Гарри почувствовал, как в животе у него появилась сладкая тяжесть. Господи, как она обворожительна!

— Ты права, любимая. Пока есть возможность, надо наслаждаться бездельем, — сказал он, целуя ее в бархатное плечо. — В конце концов, вряд ли мы сможем позволить себе такое путешествие за границу в ближайшее время.

Морган вопросительно и с укоризной посмотрела на Гарри.

— Я имею в виду… когда у нас появятся дети, мы будем связаны по рукам и ногам. Во всяком случае, пока они не подрастут.

Морган отвернулась и уставилась в окно, за которым была беспросветная темень. Настроение у нее безнадежно испортилось. Уже с неделю Гарри беспрестанно говорит о ребенке — сыне и наследнике — и мечтает о том, чтобы он появился как можно скорее. А теперь уже — дети! «Нет, дорогой, никаких детей у нас не будет, пока я не утвержусь в качестве маркизы Блэмор на обоих берегах Атлантики. Или пока ты не обнаружишь, что я тайно принимаю контрацептивы, — подумала Морган. — Я еще не готова к тому, чтобы посвятить свою жизнь ребенку и отказаться от ее радостей». Она справилась с собой и повернулась к Гарри с нежной улыбкой на устах.

— Разумеется, дорогой, — прошептала она ему на ухо, обняв за шею. — Когда у нас с тобой будут дети, мы не сможем уделять друг другу столько внимания, сколько хотелось бы.

Гарри растворился в жаркой неге, благодаря Бога за ниспосланную ему любовь.

Граф Ломонд с наслаждением погрузился в мягкое кресло и выпустил вверх колечко сизого сигарного дыма. Морган только что провела его по комнатам заново отделанного дома на площади Монпелье, и теперь его больная поясница мучительно ныла.

Они расположились в уютной гостиной, которую Морган предпочла видеть в светло-зеленых тонах. Гардины, обивка, ковры и мягкая мебель были подобраны в тон друг другу. Интерьер дополняли круглые зеркала в стиле рококо, мраморные чайные столики и каминная полка, заставленная мейсенскими фарфоровыми статуэтками, и напольные вазы с букетами свежих лилий.

— Вы на совесть потрудились, моя дорогая, — сказал граф, принимая из рук невестки бокал с виски. — И как кстати оказались свадебные подарки! Вам не придется тратить деньги на фарфор и столовое серебро на протяжении нескольких лет.

Морган взяла пуфик и села поблизости от графа.

— У нас оказалось двадцать семь графинов и одиннадцать жаровень! — со смехом воскликнула Морган.

— Так поменяйте их на что-нибудь более полезное! — посоветовал граф. — Мы с Лавинией в свое время поступили точно так же. Собрали все ненужное в один узел и отнесли на Бонд-стрит в магазин Эспри. Помнится, там были вазы… нам надарили их штук сорок, не меньше, и еще шесть больших плетеных корзин с крышками для пикников. Всегда терпеть не мог пикники. По-моему, довольно варварский способ обедать.

— Мы с Гарри любим пикники. Прошлым летом в Шотландии мы прекрасно проводили время на природе.

— Это любовь, моя милая, — понимающе улыбнулся граф. — Как это говорится:

Стихи безвестного поэта,

Кувшин вина, осколок лета — и ты,

Спешащая воспеть Природу и Любовь.

В тот Рай земной я возвращаюсь вновь!

По-моему, все это вздор. Кстати, а когда вернется Гарри?

— Ему уже пора бы прийти. Обычно галерею закрывают в шесть, если, конечно, их не задержит какой-нибудь важный покупатель. Пока Гарри нет, я хотела бы кое о чем поговорить с вами… — Морган смутилась и беспокойно взглянула на графа.

— В чем же дело, моя дорогая? Не стоит бояться меня, старика. Выкладывайте все начистоту.

— Дело в том… я хотела сказать вам только то, что я действительно люблю вашего сына и вышла за него замуж вовсе не из-за титула или чего-нибудь в этом роде.

— Я так никогда и не думал, — искренне удивился такому признанию граф. — Напротив… простите мою стариковскую откровенность, но мне кажется, что если говорить о браке по расчету, то именно для Гарри он выгоден, а не для вас. Ваш отец не поскупился на приданое, а в голом титуле да полуразвалившемся фамильном замке мало проку.

— Да, но ваша жена… — Сразу после свадьбы Морган без труда стала называть графа по имени, но допустить такую вольность по отношению к графине она была не в силах. — Она ненавидит меня! С первого дня нашего знакомства она прониклась ко мне недоверием и презрением. Если честно, я была поражена, когда вы сказали, что она собирается приехать к нам на ужин.

— Не стоит принимать ее близко к сердцу, Морган. У графини есть свои странности, но в общем она чудесная, добрая женщина. Вы, должно быть, заметили, что характер у нее несгибаемый. Сказать по чести, мне всегда нравились такие женщины, есть в них что-то… — Граф сощурился и глотнул виски. — Открою вам секрет: немного найдется людей в Лондоне, к которым она питает дружеские чувства. Даже с Гарри у нее сложные отношения, поэтому я искренне рад, что у него хватило ума жениться на вас и таким образом освободиться от ее гнета. Если разобраться, Гарри с детства был обделен тем, что называется материнской любовью. Лавиния всегда больше жаловала моего племянника Эндрю — Эндрю Фландерса. Он на три года старше Гарри, но росли они вместе. Сызмальства они очень дружили, жаль что теперь как-то разошлись. Эндрю часто гостит у нас в Шотландии во время каникул.