Мифы и легенды Греции и Рима - Эдит Гамильтон

Геракл был самым сильным человеком на земле и обладал той уверенностью в себе, которую дает осознание этой огромной силы. В какой-то мере он ощущал себя даже равным богам, и – не без оснований. Чтобы победить гигантов, тем понадобилась помощь Геракла. В окончательной победе олимпийцев над отвратительными сынами Земли его стрелы сыграли немалую роль. К богам он относился соответственно. Однажды, когда дельфийская жрица отказалась ответить на его вопрос, он схватил треножник, на котором она сидела, и заявил, что он его унесет и учредит свой собственный оракул. Аполлону, естественно, эта перспектива не понравилась, но Геракл был готов сразиться с ним, и в конфликт вынужденно вмешался сам Зевс. Однако ссора была легко урегулирована. Геракл был настроен очень мирно и даже добродушно. Ведь он не собирался ссориться с Аполлоном, он просто ожидал от оракула ответа. Если Аполлон его даст, конфликт, во всяком случае с его стороны, будет улажен. Аполлон же, присмотревшись к этой бесстрашной личности, восхитился смелостью героя и приказал своей жрице дать ему прорицание.

Всю свою жизнь Геракл обладал непоколебимой уверенностью, что, кто бы ни выступил против него, победителем окажется он, и факты подтверждают эту уверенность. С кем бы он ни боролся, исход борьбы всегда был предопределен. Его могли одолеть только сверхъестественные силы. Против него таковые использовала Гера – и с ужасающим эффектом, и в конце концов Геракл был убит, но с помощью магических средств. Никакие же обычные живые существа, обитающие в воздухе, в воде и на суше, никогда не могли его сокрушить.

Во всем, что он совершал, не только больших признаков ума, интеллекта не обнаруживается, а нередко отсутствуют сами ум, интеллект. Однажды, когда ему стало слишком жарко, Геракл прицелился из лука в Гелиоса и угрожал застрелить его. В другой раз, когда его ладью стали захлестывать волны, он пообещал им, что накажет их, если они не успокоятся. Его интеллект был не слишком сильным, зато сильными были эмоции. Он быстро закипал и терял над собой контроль, что и произошло, например, тогда, когда он покинул Арго и забыл и про своих товарищей, и про поиски золотого руна, терзаемый отчаянной болью в связи с потерей своего юного оруженосца. Наличие у человека с такой огромной физической силой столь глубокого чувства, конечно, не может не внушать уважения, но ведь оно принесло и немедленный вред. Он часто испытывал вспышки буйного гнева, которые всегда оказывались фатальными для невинных. Когда приступ заканчивался и Геракл приходил в себя, он начинал проявлять признаки самого обезоруживающего раскаяния и соглашаться с любым наказанием, которое предполагалось на него наложить. Без его согласия наказать его не мог никто, но никто и не вытерпел так много наказаний. Большую часть своей жизни он искупал одно свое деяние за другим и никогда не восставал против почти невыполнимых требований, которые к нему предъявлялись. Иногда, когда другие были склонны простить его, он наказывал себя сам.

Поставить его управлять государством, как это делал Тесей в Афинах, было бы смехотворным; сначала ему нужно было бы научиться управлять собой. Он никогда не порождал какой-либо новой или великой идеи, как это, по преданию, делал Тесей. Его мышление было ограничено изобретением способа убить чудовище, которое угрожало убить его. Тем не менее он отличался подлинным величием души. Это величие проявлялось, конечно, не в том, что он обладал абсолютной храбростью, основанной на неимоверной силе, что, конечно, само собой разумеется, но в том, что искренне сожалел о совершенном им зле и был готов хоть что-нибудь сделать во его искупление. Если бы он обладал таким же величием ума, по меньшей мере достаточным, чтобы вести его по путям разума, он стал бы идеальным героем.

Он родился в Фивах, где его долгое время считали сыном Амфитриона, известного полководца. В его юные годы его звали Алкидом, то есть потомком Алкея, отца Амфитриона. На самом же деле он был сыном Зевса, однажды посетившего Алкмену, жену Амфитриона, в облике ее супруга, когда тот отправился в очередной поход. Алкмена родила двоих детей: Геракла от Зевса и Ификла от Амфитриона. Разницу в их происхождении можно было сразу усмотреть в том, как они держали себя перед лицом большой опасности, когда им было около года. Гера, как всегда, ужасно взревновала к сопернице и решила погубить Геракла.

Однажды вечером Алкмена выкупала и напоила молоком обоих малышей и положила их в колыбель, поцеловала и пожелала им спокойной ночи: «Спите, малыши, душа души моей. Счастливо засыпайте и счастливо просыпайтесь». Она покачала колыбель, и дети тотчас же заснули. Но в самую глухую ночь, когда в доме все спали, в детскую вползли две больших змеи. В комнате горел светильник, и когда змеи приподнялись над колыбелью, покачивая головами и подрагивая языками, детишки проснулись. Ификл заревел и попытался выбраться из постельки, а Геракл плотно уселся в ней и схватил этих смертельно опасных тварей за глотки. Змеи бились и мотались в его руках, оплетая его тело кольцами, но он крепко держал их. Мать, услышав крики Ификла, позвала Амфитриона и вбежала в детскую. Там она увидела смеющегося Геракла, в каждой руке которого было зажато по бездыханной змее. С торжеством она протянула их Амфитриону. Так все поняли, что этого ребенка ожидает славное будущее. Тиресий, слепой фиванский пророк, предрек Алкмене: «Клянусь тебе, что не одна греческая мать, расчесывая вечером шерсть, будет петь о твоем сыне и о тебе, которая выносила его. Он станет героем всего человечества».

Ему старались дать наилучшее и разностороннее образование, но учить его тому, чему учиться он не хотел, было довольно опасным занятием. Он, видимо, не любил музыку, которая являлась основной частью подготовки греческого мальчика, и к тому же недолюбливал своего музыкального учителя. Однажды в приступе злобы Геракл ударил его своей лютней. Это был первый раз, когда он нанес смертельный удар, не намереваясь этого делать. Он вовсе не собирался убивать бедного музыканта – он просто ударил его под действием порыва, совершенно не думая о своем поступке и едва ли осознавая свою силу. К прочим дисциплинам, в которых он упражнялся: фехтованию, борьбе и гонках на колесницах, он относился более терпимо, и его учителям в этих науках удалось уцелеть. К восемнадцати годам он превратился во вполне взрослого мужчину, и ему удалось в одиночку убить крупного льва, обитавшего в лесах Киферона, так называемого феспийского льва. С тех пор он носил его шкуру как плащ, а львиная голова служила ему своеобразным капюшоном.

Следующим подвигом Геракла была война и победа над минийцами, обложившими Фивы тяжелой данью. Благодарные фиванцы предложили ему в качестве награды руку их царевны Мегары. Геракл был очень привязан к молодой жене и их детям, однако их свадьба навлекла на него глубочайшее горе в его жизни и такие испытания и опасности, через которые не проходил ни один герой ни до ни после Геракла. Когда у него с Мегарой было уже трое сыновей, на Геракла напал один из его припадков безумия. Безумие наслала на него Гера, никогда не забывавшая причиненного ей зла. Он убил своих сыновей, да и Мегару, когда она пыталась защищать младшего. Потом разум вернулся к нему. Он обнаружил себя в запятнанном кровью зале; кругом были разбросаны мертвые тела его сыновей и жены. Он совершенно не понимал, что произошло и как они все убиты. Ведь всего несколько мгновений назад они вели спокойную беседу. Пока он в оцепенении стоял в зале, перепуганные люди, наблюдавшие за ним с некоторого расстояния, увидали, что припадок закончился, и к нему осмелился приблизиться Амфитрион. Правды от Геракла не скрывали. Он должен знать, как находит на него этот ужас, и Амфитрион рассказал ему все. Выслушав его, Геракл произнес:

– Значит, я сам убил самых дорогих мне людей.

– Да, – с дрожью в голосе ответил Амфитрион. – Но ты ведь был вне себя.

Геракл не принял это предлагавшееся ему оправдание.

– Может, мне отдать свою собственную жизнь? – спросил он. – За их смерти я отомщу самому себе.

Но еще до того, как Геракл успел выскочить из дома, чтобы совершить самоубийство, отчаянная решимость покинула его и жизнь его была спасена. Это чудо (а это было не что иное) мгновенного перехода от безумия и насильственных действий к трезвому размышлению и объективной оценке действительности не было сотворено спустившимся с небес богом. Это чудо совершила человеческая дружба. Перед Гераклом предстал Тесей, простиравший к нему руки, чтобы схватить запятнанные кровью руки друга. Таким образом, он, согласно общегреческому обычаю, сам становился оскверненным и принимал на себя часть вины Геракла.

– Не отказывай мне, – произнес Тесей, – я хочу разделить с тобой все. Зло, которое я разделю с тобой, не будет злом для меня. И послушай меня. Мужчины великой души могут выносить удары судьбы и не сгибаться.