Македонский Лев - Дэвид Геммел

Тень заколыхалась на холме, и Парменион разглядел фигуру в плаще с капюшоном, вставшую перед деревом. «Чего ты жаждешь, молодой воин?» — донесся из глубин капюшона женский голос.

«Крови и возмездия,» — ответил он.

«Ты получишь это,» — сказала она.

***

Парменион проснулся на рассвете и присоединился к Эпаминонду для завтрака на нижней террасе. Фиванец был одет в простую тунику, сшитую из серо-зеленой ткани, отчего его бледное, вытянутое лицо выглядело болезненным и изможденным. Но его темные глаза были ясными, а улыбка открытой и дружелюбной, когда Парменион присоединился к нему.

— Ты говорил о беге, Парменион. Ты атлет?

— Я быстр, и должен был представлять Спарту на Олимпийских играх. Но я допустил ошибку на последнем круге и был потеснен Леонидом.

— Интересно. В Фивах есть человек, который бегает с невероятной скоростью. Это спартанец из крепости: его зовут Мелеагр.

— Я слышал о нем. Леонид опередил его на дистанции в десять кругов год назад.

— Думаешь, сможешь обойти его?

Парменион отломил хлеб и окунул его в кувшин с луком, мягким сыром и маслом. — Если он только не отрастил себе крылья.

— Сколько у тебя денег? — спросил Эпаминонд.

— Я отписал свой дом Ксенофонту, за что он выдал мне сто восемьдесят драхм и скаковую лошадь. Надолго этого не хватит.

— Вот именно, не хватит. Знает ли Мелеагр о тебе?

Парменион пожал плечами. — Он может знать мое имя. Но какое отношение это имеет к деньгам, которыми я владею?

— Здесь в Фивах мы делаем на соревнованиях ставки. Если ты одолеешь Мелеагра — чего не удавалось никому — ты сможешь, пожалуй, увеличить свое состояние вчетверо.

Парменион откинулся в кресле. В Спарте никто не делал денежных ставок, это считалось недостойно. Но это было прекрасным способом поправить его финансы. На сегодня у него едва хватало денег, чтобы протянуть до весны. Если он учетверит сумму, то сможет обеспечить себе спокойную жизнь еще на ближайшие два года. Но что если ты проиграешь? спросил он себя. Соревнования были жесткими, бегуны использовали локти и плечи, чтобы пробить себе дорогу. В этом случае возникала опасность споткнуться, или упасть. В соревнованиях ничего нельзя было предугадать.

— Я подумаю об этом, — сказал Парменион.

Длинная тренировочная площадка была ограждена дубами с севера и запада. К востоку от нее расположилось святилище Артемиды Славы, храм с высокими колоннами, посвященный богине охоты, а на юге находилась легендарная Могила Гектора, могучего троянского героя, убитого Ахиллесом во время войны с Троей.

Разминая мышцы бедер и пояса перед разогревающим бегом, Парменион посмотрел на саркофаг Гектора. Он был из мрамора, украшен впечатляющими рельефами, изображавшими его жестокий бой с греческим героем. Парменион всегда испытывал глубокое восхищение Гектором.

Большинство спартанцев было за Ахиллеса, потому что он вышел победителем, но Парменион считал, что Гектор показал больше отваги. Оракул предостерег Гектора, что сражение с Ахиллесом принесет смерть, поскольку его противник был непобедим. На протяжении десяти лет Троянской войны оба тщательно избегали боя один на один. А потом, в одно ясное утро, Гектор увидел Ахиллеса, едущего к нему в бронзовой колеснице, его доспехи — в ярком солнечном свете — казалось, источали белый огонь. Оба встретились на поле битвы — и Гектор победил. Он сразил Ахиллеса страшным ударом в шею и увидел, как его роковой противник бьется в предсмертных судорогах.

Какая радость это была для Гектора, какой груз свалился с его сердца! Теперь он увидит, как его маленький сын вырастет, достигнув поры мужества, теперь он вновь познает мир и покой, который украл у него оракул. Он склонился над телом и снял шлем с белым гребнем с головы побежденного — и вдруг понял, что видит перед собой лицо Патрокла, любовника Ахиллеса. Гектор отшатнулся, ошеломленный и смятый. Он подбежал к греческому пленнику. «Что всё это значит?» — спросил он. — «Зачем Патрокл облачился в доспехи Ахиллеса?»

Пленник не смог посмотреть в рассвирепевшие глаза Гектора, глядя себе под ноги. «Ахиллес решил вернуться домой. Он не хочет больше сражаться,» — сказал тот.

О, теперь он захочет. Гектор знал это. Убив Патрокла, он приблизил свою погибель. Сев в свою колесницу, он погнал коней обратно за стены Трои и стал ждать вызова, который, как он знал, обязательно должен был прийти.

Через час Ахиллес появился у ворот…

Парменион завершил упражнения и подошел к гробнице, положив на нее руку.

— Ты вышел, чтобы встретиться с ним, Гектор, — проговорил он. — Это было храбрым поступком. И ты умер, как мужчина, глядя врагу в лицо.

Кости Гектора были привезены из-под руин Трои и захоронены в Фивах из-за другого оракула, который сказал: «Фиванцы города Кадма, ваша страна сохранит предначальное благоденствие, если вернете из Азии кости Гектора. Заберите их домой и славьте героя, волею Зевса.»

Фиванцы повиновались. Каждый год, как говорил Эпаминонд, они объявляли святой день, посвященный Гектору, и великое празднество проводилось на тренировочной площади, где мужчины и женщины танцевали и пили в честь троянца. И благоденствие длилось, проявляясь в торговле с Афинами на юге и экспорте благ цивилизации на север, в Фессалию и Македонию, иллирийцам и фракийцам. Фивы купались в деньгах.

Парменион втянул в себя глубокий вдох и побежал. Беговая дорожка была из выжженой солнцем глины, имела правильную овальную форму и опоясывала собой площадь для занятий. Пять кругов составляли милю. Он легко пробежал первый круг, проверяя дорожку. Все соревнования по бегу начинались и заканчивались возле святилища Артемиды, поэтому он остановился на последнем повороте перед финишем и опустился на колени, чтобы осмотреть дорожку. Здесь она была выбита сильнее, с мелкими осколками глины на поверхности. Что неудивительно, ведь в этой точке бегуны делали решающий рывок, и за многие годы дорожка пострадала здесь больше всего. Человек мог поскользнуться и упасть в этом месте, если не будет осмотрителен. Он должен сделать более широкий крюк на этом повороте… но так же будет делать и Мелеагр.

Парменион продолжал бегать около часа, увеличивая скорость в коротких, рвущих легкие спринтах перед заходом на новый круг. Наконец он трусцой подбежал к Эпаминонду, лежавшему в тени раскидистого дуба.

— Хорошо бегаешь, — сказал фиванец. — Но я не обнаружил высокой скорости. Мелеагр быстрее.

Парменион улыбнулся. — Не сомневаюсь, что он быстрее. Но скорость идет от силы, а половина дистанции — достаточное время, чтобы отнять ее у человека. Ты поставишь на меня?