Предел прочности (СИ) - Анастасия Стер

вперед.

Его рука не дрожала, только излишне напряженное тело выдавало страх. Он взял нож, посмотрел наверх, что-то причитая себе под нос, и держась двумя руками за рукоятку, вогнал себе нож прямо в татуировку, ровно в заглавную букву М. Я подождал пока тело обмякнет, смотря только на кровавый отпечаток ладони с черной торчащей рукояткой. Красиво. Все-таки убийства — недооцененное искусство.

Пока я расправлялся с этими двумя, Адриан убил остальных трех: среди них были братья близнецы и он заставил одного убить второго. Как обычно он отсек палец и положил его себе в карман, предварительно завернув в вонючую серую тряпку, которая лежала на раковине.

Один Килиан остался жив и мы не будем его добивать — он изгнан из фамилии и сам это осознает. В тюрьме для нас нет хуже приговора — теперь каждый сможет делать с ним все, что захочет. Каждый будет вымещать на нем злость на всех нас, поэтому я думаю, что он совершит самоубийство раньше захода солнца.

Мы спокойно вышли из душевой и быстрым шагом отправились в нашу камеру. С одним делом я разобрался, но не все цели выполнены. Я четко решил действовать по своему плану и не намерен отступать.

* * *

После дерьмового ужина в виде жесткой говядины и холодных слипшихся спагетти, мы сидели в камере и просто отдыхали. Марко и Дом играли в карты, Адриан лежал неподвижно и смотрел наверх — одно из его любимых занятий, я читал книгу ацтетского философа, помечая мудрые мысли грифелем от карандаша. Армандо молился около своей койки. Меня всегда удивляла это, ведь очевидно, что дорога в рай нам закрыта навсегда.

Обстановка была спокойной, словно утром нас не унижали физически и морально. Мы просто занимались своими делами до отбоя, как и положено всем заключенным. Впервые за долгое время камера не кипела от мозгового штурма по очередному делу. Даже как-то непривычно.

Армандо с кряхтением поднялся с колен, поцеловал Библию и приложил ее ко лбу. Поставив книгу на полку, он подошел к двери и начал орать, что хочет отлить — сегодня дежурил не Педро, с ним разбираются из-за выключенных камер и совершенного в душевой убийства, поэтому привилегий у нас нет.

Ему грубо скрутили руки, опустили корпус вниз и повели в сторону туалетов, предварительно заперев решетку и дверь на ключ. Ровно в эту же минуту я отложил книгу в сторону, Адриан резко вскочил с койки и спрыгнул вниз, садясь рядом с Домом, который в свою очередь достал телефон из тайника.

— Ресторан «Бокадилья», Трэйси Бульвард, 37 южной широты, 121 восточной долготы. Подрыв через два дня ровно в полночь. От него не должно остаться ни хрена. Секьюрити загнать внутрь.

— Отправил, — Дом записывал каждое мое слово, быстро набирая сообщение Серхио. Сразу после отправления, он удалил переписку, тоже сделал и наш Капо на воле.

— Все это остается только между нами, — сказал я, опираясь руками на согнутые колени, — придет время и мы раскроем свои карты Дону.

— Это время совпадет с его смертью.

* * *

П: «Зона очищена и все готово к операции.»

М: «Надеюсь ты все перепроверил и подготовил. У нас нет права на ошибку.»

П: «Отвечаю своей жизнью за это. Скоро развлечемся.»

П: «Кстати, можем научить сучку разговаривать со взрослыми дядями. У меня есть пару идей для веселья.»

М: «Только попробуй ее тронуть. Это моя игрушка и только я решаю, что с ней делать. Надеюсь мои слова ты понял правильно. Конец связи.»

Фигуры на шахматной доске оставят за собой шлейф из крови, но я не позволю королеве заплакать.

Глава 14

Кассий

5 лет назад

2016 год,

Координаты засекречены, штат Калифорния

Тюрьма Дьюэль

— За что накрыли?

Я услышал этот вопрос как только сел на койку, которая была свободна в камере. Для меня освободили нижнюю полку, хотя я думал, что это место считалось чуть ли не элитным и его придется заслужить.

От матраса на койке было одно название: даже сидя я чувствовал, что это просто тонкий кусок грязной ткани, наполненный дешевым материалом, сквозь который чувствуется жесткая пружина. Чтобы на этом спать, нужно обладать железным терпением и крепким здоровьем.

Я испытывал настороженность перед сокамерниками, Я не дебил и знаю, что здесь заключены за самые жестокие убийства. Тюрьма ни хера не меняет людей, наоборот делает их еще злее и заставляет во всех видеть врагов. Некоторым везет, и выйдя отсюда, они действительно берутся за голову, но таких примеров единицы.

Конкретно я сел на пожизненное и меня окружают люди с таким же приговором. Скорее всего мы не выйдем отсюда никогда, я вряд ли смогу получить условно-досрочное с моим преступлением, но сказать честно, я и не гонюсь за ним. Мне нечего делать на воле, все свои цели там я уже выполнил и меня никто не ждет.

— Вы уже пробили меня и все знаете сами.

Я знаю, что здесь царит закон каменных джунглей: либо ты, либо тебя. Мои новые соседи, я не сомневаюсь, не могли так просто позволить подселить к себе человека-тень, о котором не нарыли ни единого клочка биографии.

Вопрос мне задал высокий голубоглазый блондин, на вид около тридцати лет. Он носит идиотские усы, уходящие за углы губ, а его спортивное тело вдоль и поперек украшают татуировки: какие-то узоры, изображения неизвестных мне богов. Среди моря черной краски мой взгляд привлек кровавый отпечаток ладони над сердцем. Я смотрел именно на него безразличным взглядом. Я хотел показать, что не собираюсь воевать с ними, но и не позволю сделать из себя куклу для битья. Я согласен на полное игнорирование друг друга, тем более я привык к одиночеству и тишине.

— Хочу услышать твою версию произошедшего. Ты же знаешь этих шавок, — он кивнул на дверь, — могут и приврать.

— Я отрубил человеку голову мачете в его же машине, а потом пошел домой, помылся, съел сэндвич с сыром и лег спать.

Я ответил спокойным тоном, будто бы все это не вызывает у меня никаких эмоций, но по моим рукам побежал табун мурашек от воспоминаний, и я еле как смог скрыть дрожь.

Это был неполный рассказ, но делиться подробностями я не собирался. На самом деле, отрубив голову, я вышел из машины и начал курить одну