Предел прочности (СИ) - Анастасия Стер

из семьи один — смерть.

3. Я не вмешиваюсь в управление денежным потоком, пока Крестный отец не разрешит мне.

4. Я не разговариваю ни с кем о Фамилии, предотвращаю попытки узнать о нас.

5. Женщины, дети — неприкосновенны; педофилы и крысы будут валяться в собственном дерьме, убитые от моего ножа.

6. Я с гордостью ношу звание члена Мексиканской мафии.

Мы подошли к кривой серой железной двери с облезлой белой табличкой «Душевая». Еще одно совпадение — именно сейчас маршалов созвали на какой-то экстренный случай в корпусе А. У нас было мало времени.

Я переглянулся с Адрианом, который уже подрагивал от нетерпения: я читал по глазам, что он уже безумно хочет пустить кровь, оторвать себе кусок человеческого тела. Он не мог стоять спокойно, поэтому слегка перекатывался с пятки на носок и его пальцы отбивали на бедре рваный ритм.

Я резко дернул дверь на себя и все лицо окутал плотный пар, смешивающийся с запахом хлорки и самого дешевого мыла без отдушек, который лично для меня все равно пах по-своему, несравнимо ни с чем. Ароматные гели для душа, ментоловые пены для бритья — еще одно недоступное нам удовольствие. Небольшой плоский кусок сероватого мыла на две недели наш потолок. Израсходовал его раньше — моешься только водой.

Перед моими глазами показалось четыре мужские задницы и расставленные ноги. Я дернул рукой вниз и из рукава выпала заточенная ложка. Недолго думая, я со всей силы метнул ее вперед, пока Адриан закрывал дверь на хлипкую щеколду. Мужской крик вперемешку с матами и шипением донесся до моих ушей сквозь сильный поток воды.

— Выключили воду и подняли руки вверх! — заорал Адриан, пиная ведро грязной воды слева от себя.

Жители 245 камеры обернулись на нас и их выражения лиц с недоуменных и злых резко сменились на шок и полное подчинение. Твари поняли, что сейчас будет наказание и молчаливо ждали своей участи.

Кто-то повернулся лицом к нам и прикрыл руками свой член, кто-то остался стоять отвернутым к стене. Я смотрел на каждого и ждал, когда последние капли из шлангов перестанут громко разбиваться о кафельный пол. Пять человек замерли и молча ожидали, когда я заговорю.

Я специально мариновал их, истязал молчанием — никто не посмеет ничего сказать первее меня. Даже Адриан стоял тихо, хотя я почти слышал его душевный позыв поскорее приступить к действиям.

— Килиан, — спокойно произнес я, глядя прямо на рыжеватого крепкого мужчину прямо перед собой.

Он так и стоял с моей заточкой в заднице — она впилась в кожу намертво. Кровь тремя хаотичными струйками стекала вниз по его левой ноге и смешивалась с мыльной водой внизу. Его шея, по обхвату напоминающая икру, была напряжена, ровно также, как и массивные плечи.

— Повернись когда с тобой говорит Консильери, мудак, — Адриан практически подпрыгнул к нему и прокрутил заточку, вызвав тихое шипение. Килиан повернулся ко мне, крепко сжимая челюсть. Руки были опущены по швам, но меня мало интересовал его член. Я смотрел в его болотно-зеленые глаза. Он смотрел в мои карие.

— Какая была задача? — руки были скрещены на груди и голос оставался пугающе спокойным и холодным. Я был расслаблен и это, как утверждает Доминик, мое самое страшное состояние.

— Изгадить офис ФБР, — приглушенно ответил он, но я слышал нотки боли в его голосе.

— Еще.

— Подложить наши заготовленные личные дела несуществующих членов Мексиканской мафии.

— Что доложил ты Доминику после завершения дела? — я дернул вниз одной рукой, оголяя остро заточенный нож, который цивилизованные люди используют для резки хлеба — он имеет зазубрины.

— Все сделано, — он сглотнул и я увидел, как скуловая мышца на его лице немного дернулась.

Адриан резко развернулся и ударил по перегородке с ноги. Пластиковая белая стенка треснула и он добил ее еще раз, и еще раз, пока она не прогнулась и не упала. Он наступил на нее и тут же вмазал по лицу стоящему в другой кабинке Эндрю, который и так дрожал от страха, а теперь лежал на скользком полу, сжимаясь калачиком. Адриан ударил его по ребрам с десяток раз, издавая свой фирменный психопатический смех.

— Что ты должен был доложить Доминику? — спокойно спросил я, не перекрикивая эйфорию Адриана. Мои глаза все еще были прикованы только к несуразному лицу Килиана.

— Что мы уничтожили компьютеры ФБР, — наконец ответил он после затяжной паузы, — но мы просто не успевали, Кас, понимаешь? Эта сучка среагировала слишком быстро и группа агентов бежала к нам. Просто не хватило времени.

— Я спросил почему вы не выполнили мое указание? — я подошел ближе, — вопрос был лишь в твоем докладе. Ты четко написал о том, что задание выполнено, а сейчас я узнаю, что это неправда. И твои люди ни слова не сказали никому из нас о том, что вы провалили операцию, — я встал вплотную к нему и покрепче взялся за ручку ножа, — рыба гниет с головы.

Резким, стремительным ударом я отрезал ему член. На мое лицо хлынул поток слюней, слез и он согнулся пополам, издавая при этом истошный крик боли и отчаяния. Кровь не заставила себя долго ждать — поток хлынул на пол, на мои кроссовки, его ноги. Вновь я ощущал себя сторонним наблюдателем: все вокруг меня чувствовалось, как проекция. Глаза и сознание фиксировали только яркий красный цвет на фоне белого кафеля и таких же стен.

Это было так эстетически красиво, что мне хотелось запечатлеть этот союз красок. В такие моменты я остро нуждаюсь в остановке времени. Просто чтобы успеть срисовать это, запомнить, рассмотреть и поиграть, как маленький мальчик, который впервые увидел лужу с радужкой бензина в ней.

Я смотрел на эту картину буквально несколько секунд, но для меня время замедлилось — последствия дереализации. Я твердым шагом подошел к следующей кабинке, в которой стоял низенький и полный бородатый солдат, точнее уже бывший солдат.

— Напомни какое наказание следует за промах? — я слегка наклонил голову вбок.

— Смерть, — твердый голос прозвучал решительно и громко. Его лицо было серьезным и он понимал свою участь. Я оценил его выдержку и то, что он не хнычет и не пытается оправдаться — умрет как член фамилии, а не подзаборный щенок.

— Вот и убей себя, — я протянул ему нож лезвием