Не такие, как все - Татьяна Минасян

Правда, будущего доносчика могли чем-нибудь запугать. Но и здесь все было не так-то просто: тронуть цивилизованного оборотня без повода охотники не имели права. И обычно не трогали, слишком хорошо зная, что если такое случится, стая обязательно отомстит за своего товарища. По рассказам Филиппа, раньше такое случалось довольно часто, и жертв среди охотников, какими бы опытными они ни были и как бы хорошо ни вооружались, обычно бывало гораздо больше, чем среди вервольфов. Так что, в конце концов, охотники первыми пришли к выводу, что с оборотнями надо договариваться, и только если из этого ничего не выйдет, применять силу. В общем, запугивать вервольфов охотники бы, скорее всего, не стали, опасаясь, как бы они не пожаловались на них вожаку. Да и потом, что бы ни говорил Борис сегодня Киму о любви к жизни, некоторая фальшь в его словах все же была: многие оборотни действительно считали, что терять им уже нечего. "Нет, не многие, — поправил Дымков себя. — Все мы так думаем хотя бы время от времени. А родственники у нас если и есть, то живут достаточно далеко от Выборга, так что ими никого в нашей стае тоже особо не пошантажируешь!"

И снова очередная догадка заставила его подскочить на месте — у Крижевской есть молодой человек, которого она любит! Из-за него она, пожалуй, могла бы согласиться сотрудничать с охотниками, А может, ей и это нападение в лесу специально устроили, чтобы, как говорится, "закрепить результат", запугать окончательно?

Да, Илона на роль доносчика подходила больше всех, но Борис не был уверен, что должен делиться своими подозрениями с Филиппом или еще кем-нибудь из их стаи. Все-таки "улики" против Крижевской пока были только косвенными. И даже если Дымков прав и она работает на охотников, то еще неизвестно, что им всем надо делать — гнать Илону из стаи или, наоборот, защищать ее от шантажистов? А уж насчет того, как именно Макеев решит поступить, и вовсе можно только гадать…

В то же время не сообщить Филиппу об этих предположениях означало позволить доносчику и дальше болтать языком и тем самым поставить всю стаю под удар. А рассказать только часть своих измышлений, не упоминая о возможном предательстве Илоны, тем более было нельзя: тогда Филипп начнет подозревать и проверять всех подряд, и в стае начнется полный бардак.

Так и не решив, как же ему следует поступить, Борис попытался отвлечься и позвонил Людмиле, однако полчаса болтовни о ее новой кофточке и сплетен о ее коллегах по работе не смогли улучшить настроение оборотня. Пообещав встретиться с Людмилой на следующий день, он устало повесил трубку и, подумав, снова вышел на улицу, словно надеясь, что на свежем воздухе сумеет лучше разобраться в возникшей перед ним проблеме.

Он пару раз обошел вокруг своего дома, потом свернул на соседнюю улицу и двинулся вдоль нее, продолжая прокручивать в голове ситуацию с Илоной. Ему очень не нравилось, что она выглядела главной подозреваемой, и, возможно, поэтому мысли Бориса то и дело сбивались с указывающих на Крижевскую улик на другие связанные с ней темы. Сохранятся ли у нее теперь отношения с Марком? Пусть сегодня в лесу он и не убежал от нее с криками, но это вполне может произойти позже — парень придет в себя после всего пережитого, окончательно осознает, что кроме людей в привычном ему мире есть и другие, крайне опасные существа, и, скорее всего, решит, что самому ему рядом с этими существами делать совершенно нечего. А если ему и захочется сыграть в благородство или слишком тяжело будет сразу расстаться с любимой женщиной, развязка наступит в более отдаленном будущем — через месяц или через несколько лет, но наступит, как бы ни убеждал Борис Илону в обратном. Тяжело больных мужей бросают девяносто девять процентов жен, тяжело больных жен — все мужья без исключения. В данном случае человеческая статистика распространялась и на смешанные пары, и любой вервольф о ней знал. Правда, почти каждый из них, положив глаз на обычного мужчину или женщину, свято верил, что уж этот-то человек станет тем единственным исключением из всех правил, и проживет с ними всю жизнь, наплевав на все ее трудности и опасности. Вот только подтвердилась эта уверенность у одного лишь Филиппа, жившего с Марией уже без малого двадцать лет. Себя и Людмилу Борис не считал. Они были знакомы всего полтора года, и пока их отношения оставались "гостевым гражданским браком", который в любой момент мог почти безболезненно распасться. Дымкова такая ситуация вполне устраивала, Людмилу — тоже, а о том, что будет дальше, они оба никогда не заговаривали. Хотя теперь, если догадки Бориса были верны, им, возможно, следовало бы расстаться: охотники знали, что он встречается с Людой, а значит, она тоже вполне могла бы оказаться жертвой их угроз.

Глава VII

Следующую неделю Борис был занят бесконечными объяснениями и оправданиями: их с Илоной и Марком допрашивали то по отдельности, то всех вместе, и случалось, что им приходилось рассказывать о происшедшем в лесу по нескольку раз в день. Филипп слушал их молча и понимающе кивал головой, но в его взгляде было столько невысказанных упреков, что Дымкову порой хотелось провалиться сквозь землю, как будто он и правда был в чем-то виноват. Ким и другие охотники бесновались, поносили Илону последними словами и грозились "выгнать из Выборга всю стаю нафиг". По пригородным поселкам, а затем и по городу снова ходили слухи о волках, и уже самые обычные охотники, ничего не знающие о существовании вервольфов, начали устраивать в лесу облавы на хищников. Из-за чего остальные члены стаи, и раньше не слишком любившие Крижевскую, теперь и вовсе не скрывали своей неприязни к девушке, а заодно и к Филиппу, который в свое время согласился принять в стаю "неизвестно откуда приехавшую вертихвостку".

Поначалу Борису показалось, что отношения с Марком у Илоны тоже разладились. Правда, на допросы они приезжали и уезжали вместе, но вид у обоих был такой, словно они давно разругались и лишь делают вид, что у них все нормально. Однако на третий или четвертый день, придя к Филиппу домой, он снова умудрился подслушать обрывок их разговора — на этот раз, говоря по совести, уже не случайно, а намеренно.

— Мое предложение остается в силе, — говорил молодой человек, прижимая Илону к стене в прихожей. — Я серьезно тебе это говорю, понимаешь?

— А я тебе говорю серьезно, что ты связываешься с неизлечимо больной и полностью зависимой от лекарств женщиной, — тихим, но твердым голосом отвечала Крижевская. — И к тому же очень опасной для окружающих и для тебя лично. И вообще, ты что, не понимаешь — у меня это теперь навсегда!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});