Верь мне - Екатерина Аверина

должна думать? Что подруга права и у него кто - то есть? Что я наступаю на знакомые грабли доверившись ему, впустив в свою жизнь?

Интуиция спорит с разумом. Она упорно доказывает, что это не так, что мой Амиров не спит с непонятными девицами. А разум решил послушать Зою и начал анализировать поведение моего парня. Картинка получилась так себе.

Это самое страшное для женщины, лежать всю ночь и думать вот такое: где он? С кем он? Правда ли на работе?

Почему так сложно довериться? Я не понимаю! Мне больно и страшно. Да! Я боюсь потерять его, но точно знаю, что простить больше не смогу.

В замочной скважине провернулся ключ. Этот звук так хорошо слышен в тишине пустой темной квартиры. Амиров скинул кроссовки, тихо прошел на кухню и включил там бра на стене, чтобы яркий свет не бил в комнату.

— Привет, — вышла к нему укутавшись в мягкий плед, которым укрывалась, пока лежала в кровати.

Взгляд потерянный, темные волосы растрепаны. Каряя радужка чуть задернута пленочкой. От Германа ужасно несет краской. На джинсах брызги. Вид уставший. Ему бы в душ и спать. Может он и не понял, что я ему написала? Судя по виду, такое вполне может быть.

— Я получил твое сообщение, — Амиров сел на стул и мне вдруг тоже захотелось на что-то опереться. — Поговорим об этом утром? — в его голосе ни грамма радости.

— Нет! — срываюсь, потому что нервы за день так накалены, что скоро начнут плавиться и стекать лужицами на пол. — Сейчас, — выдыхаю, стараясь взять себя в руки.

— Хорошо, — кивает. — Если хочешь, поговорим сейчас, — вздыхает, по старой привычке нервно приподнимает пальцами волосы от корней. — Сейчас не время, — произносит как приговор. — Я очень люблю тебя, Тась, но пока не до детей, ты же должна сама это понимать.

Гера словно готовился к этому разговору. Фразы звучат заученно, выверено и очень больно. Эти слова что-то переключают в моей голове. Я подскакиваю на ноги.

— Аборта не будет! — я даже не плачу. Меня до трясущихся рук кроет от ярости.

— Ребёнок не входит в мои планы на ближайшее будущее, — холодно заявляет моя первая и единственная любовь.

— Тогда проваливай, — голос все же дрогнул.

— Тай, — он обнял руками за плечи, заглянул в глаза. — Пожалуйста, давай...

— Пошёл вон! — дёрнула плечами. — Между тобой и им, — бережно положила ладошку на живот. — Я точно выбираю не тебя!

— Тась, — Гер жмурится, будто я ударила его. Меня выворачивает от обиды и отчаяния, но это мое решение, мой ребенок. Я справлюсь сама, если Амирову он не нужен. — Не надо, — вся напускная холодность и театральное спокойствие слетело с него как шелуха. — У нас ничего нет! Что ты сможешь дать этому ребенку? Кто будет его обеспечивать? Платить за образование? Питание? Одежду? Твой папа? Я не подписывался на такое!

— Ты же работаешь, — опираюсь поясницей на подоконник. В ногах совершенно не осталось сил. Плотнее укутываюсь в плед закрывая от него свой плоский живот. — Этого хватит. Ребенку не нужны миллионы, Гер. Ему нужна любовь родителей!

— Тась, я прошу тебя, — он подходит ближе.

Я не могу смотреть ему в глаза. Я должна выдержать это!

— Таськ, я же сдохну без тебя, ты знаешь. Не надо. Не ломай все, что у нас сейчас есть. У нас обязательно будут дети. Двое, трое. Сколько захочешь. Я прошу лишь время. Я тоже имею право голоса.

— Уходи, — толкаю его в грудь. — Просто уходи, Амиров.

— Тай, — он умоляюще смотрит, как побитый пес, виновато и тоскливо.

— Аборта не будет, Гер. Я все сказала. Ты знаешь, где дверь, — обошла его, легла в спальне на кровать, поджала под себя ноги и жду заветного щелчка дверного замка, чтобы разрыдаться в подушку и Амиров этого не услышал.

Несколько минут тишины. Тяжелые шаги. Дверь хлопнула так, что во всей квартире задребезжали стекла. Это стало спусковым крючком для моей истерики. Она должно ждала, чтобы теперь вырваться наружу. Я реву навзрыд заикаясь, захлебываясь слезами, сгибаясь пополам от боли и обиды. Наивная дура! Поверила в сказку со счастливым концом. Не нужен Амирову этот ребенок. У него планы, работа.

Глажу пальцами низ живота и шепчу дрожащими губами:

— Ничего, малыш. Мы справимся сами.

Сжав зубами подушку, я стараюсь больше не кричать, хрипло рычу и глушу всхлипы в складках постельного белья.

Глава 26. Тупая выходка

Герман

Вышел в подъезд и сел на ступеньки. Голова раскалывается просто, во рту так и стоит противный химический привкус, а сердце носится по всему организму как сумасшедшее отдавая болью в разных его уголках.

Ну вот что Тая делает с нами?

Она совсем не слышит меня и это задевает за живое. Любимая девочка живет эмоциями. Во мне этого дерьма тоже хватает, но меня приучили просчитывать риски. Мозг уже автоматически анализирует и мигает красной лампочкой: «Гер, ты дебил!!!»

Почему? Да потому что просчитался по всем фронтам. Сбой в системе. Ошибка, которую исправить гораздо сложнее, чем просить прощения за наше первое расставание.

Понимая, что в нас обоих сейчас полыхают злость и обида, я с трудом заставляю себя уйти. Клуб «Инферно» у близнецов Реваль работает до утра. Поеду туда, там комнаты на втором этаже для понятных целей. Может найду свободную, чтобы отрубиться на несколько часов. Завтра со свежими мозгами вернусь к Таське и попробую спокойно поговорить.

До клуба добрался с трудом. Бросил машину недалеко от входа, кивнул охраннику и вошел в эту цитадель полной свободы. Не углубляясь в хаотично двигающуюся толпу, поймал за локоть первую попавшуюся официантку.

— Близнецы здесь? — спросил у девушки.

— Нет.