Оставь её небу - Михаил Март

— Где я? — резко и громко выкрикнула Даша и вырвала свою руку.

— В больнице. У вас сотрясение мозга. Ничего страшного.

— А где моя сумка?

— Здесь, — ответила медсестра и указала на встроенный в стену шкаф.

— У меня ничего не сломано?

— Слава Богу, все обошлось, — ответил милиционер с погонами майора. — Ну а если вы получили все ответы на свои вопросы, то позвольте и вам задать парочку. Начнем с простого. Как вас зовут и где вы живете?

Даша быстро и судорожно начала соображать, что можно говорить, а чего нельзя. В любом случае о ней никто не должен знать. В голове мелькнул один адрес, й ей осталось только вспомнить, кто по этому адресу живет. Грубое вранье не пройдет, ее тут же проверят и переселят из больницы в КПЗ.

— Почему вы интересуетесь мной?

Майор улыбнулся.

— В больницах принято заводить карточки на больных. Ну а потом, вы выпрыгнули из машины на полном ходу и разбились. Могу к этому добавить, что водитель машины, из которой вы прыгали, погиб при весьма загадочных обстоятельствах. Заведено уголовное дело, и хочешь не хочешь, а отвечать придется.

— А как я очутилась в больнице?

— За вами ехал грузовик. Водитель видел всю эту картину и доставил вас сюда. На обратном пути он заедет к вам, и вы сумеете его отблагодарить. Он везет мясо в Харьков. Тут рукой подать.

— Меня зовут Нина Соболевская. Я из Москвы. Еду на юг отдыхать. Отстала от поезда и решила нагнать его с помощью попутной машины. Мне двадцать лет, я работаю в офисе одного известного столичного адвоката Марка Левина. Референт, секретарь, помощник и все остальное. Вы можете проверить.

Даша назвала московский адрес Нины Соболевской.

— Хорошо. Этот человек взялся вас подбросить, но почему вы выпрыгнули из машины?

— Водитель вел себя очень странно. Я была напугана и попросила остановиться, но он и не думал, тогда я выпрыгнула на ходу.

— А в чем проявлялись его странности?

— Он был ранен. Кровь и все такое. Я его перевязала. Вы знаете, этот человек имел оружие. Мне показалось, что он за кем-то гнался. Может быть, он убийца, и я испугалась.

— Ну если честно, то в ваших словах есть доля правды. Может быть, он и гнался за кем-то, но убили его. Жестоко убили.

— А почему его? Как вы это узнали?

— Шофер грузовика дал нам номер машины, из которой вы прыгали. А через двадцать километров ее найти. Труп находился рядом. Вы помните, во что тот человек был одет?

— Светло-серый костюм. В рубчик с переливом.

— Значит, мы не ошиблись. А где вы к нему подсели?

— Я не подсаживалась. Я шла вдоль шоссе. Он остановился и затащил меня в машину силой. У него на правом плече запеклась кровь. Я его перевязала, но он не отпускал меня. Ему постоянно требовалась помощь.

— Он назвал свое имя?

— Нет. Он молчал. Странная личность.

— Хорошо. Может быть, вы еще что-нибудь вспомните. Так или иначе, но недельку-другую мы вас здесь подержим. Вам нужно поправляться и набираться сил. Доктор Бугров — очень хороший врач.

Доктор Бугров стоял, насупившись как сыч, и молчал. Высокий, неуклюжий, в старомодных роговых очках.

— И не беспокойтесь. За вами тут присмотрят.

— Присмотрят?

— Врачи и парочка моих людей. Тут орудует банда, и если они узнают о свидетеле, то жди беды. Но береженого Бог бережет. Самое страшное позади. Дальнобойщик едва успел затормозить, вас выкинуло на дорогу. Вы везучая. И мужественная, а на вид не подумаешь.

Майор простился с потерпевшей и ушел. Следом палату покинули остальные. Даша осталась одна. Странная больница. Ни души! Летом никто болеть не желает.

Боли Даша не ощущала. Слабость и легкое головокружение, но такие мелочи не причина для остановки. В первую очередь она проверила сумку. Все на месте. Значит, милиция не видела ее, и их вызвали позже, после того как девушку уложили в палату.

Вид из окна радовал глаз, но четвертый или пятый этаж исключал прыжок без парашюта. Внизу, под окнами стоял милицейский «москвич», а рядом курили двое постовых, лениво облокотясь на крышу. Нельзя утверждать, что патрульная машина имеет к ней какое-то отношение, но игнорировать этот факт тоже не приходится.

Даша накинула халат и вышла в коридор. Складывалось впечатление, что вся больница предназначалась только для одного человека. Пусто. Возле столика медсестры находились кабины лифтов, дверь на лестничную площадку и милиционер. Коренастый мужичок заигрывал с молоденькой медсестрой, и они мило хихикали, будто находились в парке.

Даша осмотрелась. На этаже располагалось пять палат с одной стороны и пять с другой. Немало, но в коридоре — ни одного больного. Даша направилась в противоположный конец коридора. Она не торопилась, а изучала обстановку. Женская комната была последней по левой стороне. Даша зашла в пропитанное хлоркой помещение и подобралась к окну, стекла которого были закрашены белой краской, но она сумела его открыть и выглянуть наружу. Результат нулевой, окно оставалось тем же бессмысленным вариантом, что и окно в палате. Макушки деревьев достигали третьего этажа, но находились на почтенном расстоянии от здания. Даша не принимала никаких решений, она думала и взвешивала, соображала и прикидывала. Если она ошибется, то второй попытки может не подвернуться. Риск неуместен. Слишком длинный и кровавый шлейф тянулся за ней от самой Москвы. Вряд ли ее кто-нибудь подозревает в страшных злодеяниях, но не стоит испытывать судьбу лишний раз. Сейчас, как никогда, от нее требовались точные и продуманные действия.

Даша вышла в коридор и нос к носу столкнулась с сержантом.

— Бог ты мой! Напугал! Хотите проверить мой стул?

Сержант ничего не понял, а лишь пожал плечами.

Девушка вернулась в палату, долго сидела на кровати и думала. После обеда, который ей доставили в палату, она вновь вышла на прогулку. Ее удивляла пустота. Что это за место такое, где люди не болеют?

Медсестра продолжала хихикать с сержантом, косо поглядывая на одинокую фигуру в коридоре. Даша прогуливалась в разные стороны, и, когда подошла к столу, где сидела дежурная, у медсестры не выдержали нервы.

— Ну что ты тут шныряешь? Иди в палату.

Даша сорвалась. Она долго терпела бандюгу,

из-за которого попала сюда, и здесь ей помыкают. Пары надо выпускать.

— Заткнись, шалашовка. Здесь больница, а не шалман. Еще раз тявкнешь, в хирургию на починку отправишься.

— Ты что шумишь? — вмешался сержант.

— Закрой пасть, мент поганый. Хочешь, чтобы я майору рассказала, как ты за мной по сортирам лазишь и как грязные лапы тянешь. Здесь женское отделение. Выйди вон на площадку и там сторожи. Вам за что деньги платят? Дом «хи— хи» устроили.

Ее поток словесной грязи был остановлен телефонным звонком. Зуммер трещал без остановки от висящего у лифта аппарата.

Медсестра соскочила с места и подбежала к телефону.

— Что? Машина за бельем? Понятно. Но я одна, старшая медсестра ушла обедать… Хорошо, я погружу все в грузовой лифт.

Когда речь зашла о физической нагрузке, сержант ретировался и, достав папиросу, вышел на площадку, плотно закрыв за собой дверь. Медсестра положила трубку, и на некоторое время о скандале забыли. Она достала из стола ключи и открыла ближайшее к выходу помещение. Краем глаза Даша заметила огромные корзины, набитые бельем. Их было не менее четырех, и они стояли на маленьких мебельных колесиках. Пришлось открывать обе створки. Внизу располагался невысокий порожек. Мелочь, но с девичьими силенками такую телегу даже через крошечное препятствие перевезти нелегко.

Даша вернулась в палату, достала сумку из шкафа и встала у двери, наблюдая за погрузкой. Пять минут девчонке понадобилось, чтобы закатить одну корзину в грузовой лифт. Как только медсестра вернулась в подсобку за следующей, Даша быстро прошмыгнула мимо дверей и заскочила в подъемник. Быстрыми движениями она разворошила грязное белье и, запрыгнув в корзину, засыпала себя простынями и наволочками. Духота, кошмарные запахи и неудобная поза превратили ближайшие минуты в адское времяпрепровождение.

Но Даше нравилась такая жизнь. Она чувствовала свое превосходство, ей удавалось переворачивать мир вверх ногами и ставить людей в глупое положение. Она хотела всем доказать, что ее невозможно поймать, запереть, заставить, унизить. Нет. Она свободна как птица, и никто не смеет покушаться на ее свободу. Она скорее умрет, но рабыней и заложницей никогда не станет.

Что-то тяжелое еще долго грохотало где-то совсем рядом, и скрипучий мотор подъемника сработал. Лифт медленно пополз вниз.

Ощущения дороги не оставили приятных впечатлений, ее катили, поднимали, трясли, задвигали, стукали, и наконец дверцы захлопнулись.

Когда заработал двигатель и автомобиль тронулся, Даша выбралась из темной мягкой гробницы. Ее немного подташнивало, но она стойко выдержала испытание. В металлической коробке стояла невыносимая жара. Даша устроилась возле крошечного окошка и созерцала блаженную свободу. Выбраться не представлялось возможным, изнутри двери не открывались, и она терпеливо ждала конца путешествия.