Маленькая скандальная история (СИ) - Салах Алайна

Как только мы занимаем наши места, Антон берет меня за руку. Я улыбаюсь оттого, как ласково он поглаживает костяшки большим пальцем. Сегодняшний совместный выход особенно напоминает настоящее свидание.

Несколько раз он выходит ответить на звонки, и всякий раз возвращаясь, снова берет мою кисть и сжимает. Я нахожу это в высшей степени романтичным и где-то на середине фильма решаю отблагодарить. Перемещаю ладонь Антону на колено, а затем медленно поднимаюсь к ширинке. В темноте раздается едва уловимый смешок, стоит мне сжать его член.

— Бесстыдница, — шепотом говорит Антон, не отрывая взгляда от экрана.

— Ты даже не представляешь насколько, — так же шепотом отвечаю я, решительно расстегивая молнию на его брюках.

В зале не так много народа — на нашем ряду сидит всего одна пара, одна над нами и две снизу. Закусив губу, я щекочу подушечкой пальца набухшую головку и до упора опускаю руку вниз. Дрочить в кинотеатре абсолютно неудобно, зато возбуждающе. Антона это тоже заводит: его дыхание становится сбивчивыми, и он то и дело прикрывает глаза.

Потянувшись, я шепотом говорю ему в ухо:

— Хочу тебе отсосать.

Его беззвучный стон — музыка для моего либидо. Не имелось бы под боком соседей — я бы уже прыгала на его члене. Несколько движений рукой — и ладонь наполняется его спермой.

— С тебя должок, — тихонько смеюсь я, вытирая пальцы салфеткой, шедшей в комплекте с попкорном. — Позже сочтемся.

Конец фильма мы досматриваем ради того, чтобы досмотреть, ибо сюжетная линия была потеряна в тот момент, как я засунула руку Антону в штаны.

— Извини, зайти не получится, — говорит он, проводив меня до двери. — Мне уже час назад нужно было быть в другом месте.

— Ничего страшного, — искренне говорю я, думая, что поход в кино — неплохая альтернатива сексу.

Потянувшись, целую его в губы и нежно обнимаю. Образ кроткой влюбленной феи на удивление мне полюбился и никуда не желает исчезать.

— Хорошего дня, а точнее вечера. — Я глажу Антона по затылку.

— Вероника постепенно все понимает, — неожиданно произносит он. — Что ничего хорошего у нас с ней не выйдет. Скоро все изменится.

При соприкосновении с запретной темой, я снова превращаюсь в камень. Зачем? Почему снова? Я не хочу ничего слышать. Не хочу обманываться обещаниями. Не хочу знать изнанку его жизни. Хочу еще немного побыть в этом выдуманном мире, где мы обычная счастливая пара. Болтаем по телефону, ходим в кино, занимаемся сексом. Мне просто нужно еще немного тепла, прежде чем отпустить его окончательно.

— Я не хочу ничего знать, — тихо говорю я, отступая.

Антон понимающе кивает. Войдя в квартиру, я быстро закрываю за собой дверь, чтобы вместе с затхлым подъездным воздухом внутрь не просочились споры надежды.

Следующим утром я еду по работе в соседний город. Цель акции —. научить новый филиал слаженно работать. То, что из всех сотрудников выбрали новичка вроде меня, конечно, лестно. Я почти готова изменить свое мнение о том, что новая работа — скучная. Компанию мне составляет Эвелина, пышнотелая хохотушка из отдела закупок, с которой мы неплохо общаемся и с которой смеемся всю дорогу. Без малого, первая в моей жизни командировка обещает стать приятной.

На место мы прибываем ближе к обеду и после трехчасового штурма нового офиса и голов неопытных коллег, идем гулять по главной пешеходной улице, не забыв предварительно забежать в винный бар и пропустить по стаканчику.

Вечером после заселения в отель, я, не удержавшись, отсылаю Антону фотографию центрального собора с подписью «Тут красиво». Через полчаса в ответ приходит «Да, очень», после чего я, довольная и умиротворенная, засыпаю, ибо подъем запланирован на шесть утра.

А в обед следующего дня, когда я и еще пять коллег обедаем в местном кафетерии, мне на мобильный приходит оповещение из известной соцсети о новом сообщении. Я не успеваю его открыть, как вспыхивает новая иконка оповещения. А затем еще и еще. И еще.

Когда мне наконец удается открыть свой профиль, я обнаруживаю в нем не менее пятнадцати сообщений. И все они от Маркушиной Вероники.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ну ты вообще красотка! Добилась-таки своего.

Забери себе это дерьмо и не подавись.

Спасибо тебе огромное, что избавила меня от него.

Ты, кстати, в курсе, что у него ВИЧ?

А что долгов выше крыши?

Пусть покажет свою финансовую историю.

А знаешь, как он умолял меня его простить?

Живите и будьте счастливы! Мне такое говно не нужно!

И еще куча всего, что за один присест сложно осмыслить. Из всего прочитанного мой мозг пока фиксирует лишь одно: о том, что Вероника все понимает и что-то должно измениться, Антон не соврал.

58

Я перечитываю эти сообщения раз за разом, ощущая, как по позвоночнику скребет озноб. На пятый раз решаю вычленить главное. А главное для меня на данный момент — это страшные три буквы, которыми нас пугали со времен старших классов. Диагноз ВИЧ, который, по утверждению Вероники, имеет Антон.

— Извините, — бормочу я, вставая из-за стола под недоуменные взгляды коллег. — Мне надо… э-э-э…выйти.

Выскочив за дверь, я начинаю истерично расхаживать назад и вперед в попытке собрать мысли воедино. Чему активно препятствует раздавшийся звонок с аватаркой Вероники во весь экран. Поглазев на экран секунду или две, сбрасываю его дрожащими пальцами, но он повторяется вновь. Сбрасываю снова и снова, ощущая себя героиней паршивого триллера. Я недостаточно цинична, чтобы внятно говорить с женой Антона, и недостаточно стрессоустойчива, чтобы молча выслушивать оскорбления.

После тридцатисекундного затишья телефон взрывается настоящим шквалом звонков. Они поступают отовсюду: из каждого имеющегося у меня мессенджера, и каждой соцсети, обладающей такой функцией.

Отправив номер Вероники в бан и заблокировав ее профиль везде, где это возможно, я вылетаю на улицу. Запрокинув голову, глубоко дышу, пытаясь избавиться от паники и вернуть себе возможность трезво мыслить. Если она все знает, какого черта Антон меня не предупредил? И, черт… Мне абсолютно по хрену, если он банкрот. Связь с ним уж точно не была завязана на дохах из шиншилл и браслетиках Картье. Но ВИЧ… ВИЧ — это то, с чем придется жить до самой смерти. ВИЧ — это приговор, который нельзя отменить.

Сжав пальцами виски, я продолжаю старательно дышать. Думай, Ксю, думай. Может ли Антон быть болен вирусом иммунодефицита и намеренно молчать об этом? Ежедневно трахая меня без презерватива? Я представляю его: чистого, опрятного, спокойного, и думаю, что нет, не мог. Но паника делает свое дело, продолжая подгрызать меня изнутри. А как вообще выглядят люди, больные ВИЧ? Тощими, грязными и покрытыми струпьями? Нет конечно. Эта болезнь давно перестала быть бичом конченных наркоманов и уверенно шагнула в респектабельные массы.

На мгновение зажмурившись, я открываю глаза и делаю то, что нужно было сделать еще несколько минут назад. Звоню Антону. Какого черта необходимо изводить себя догадками, если есть возможность получить честные ответы?

Он берет трубку лишь с пятого гудка. К этому моменту мои нервы успели окончательно превратиться в лохмотья.

— Мне только что звонила твоя жена, — нервно чеканю я. — Проверь сообщения.

И сразу же отключаюсь, чтобы переслать ему послания Вероники. Не все, а лишь те, которые действительно для меня важны.

Когда сообщения получают статус «прочитано», перезваниваю.

— Я так понимаю, что твоя жена обо все узнала, — говорю без прелюдий. — Думаю, стоило меня предупредить. Она много чего неприятного написала, но меня волнует лишь одно, как ты понимаешь. Ты действительно ВИЧ-положителен?

— Что за ерунда? — Несмотря на общую подавленность, в голосе Антона слышится неподдельное удивление. — Я же приносил справку о том, что я чист. Забыла?

Мой вздох облегчения слышен даже на соседней улице.