Леди удачи - Марина Белоцерковская

Ксав постучал дона по плечу и вежливо попросил:

— Дядь, а дядь… Отдай ножичек, а?

«Дядя» подскочил и обернулся, но увидев перед собой четыре весело ухмыляющиеся личности на фоне сумеречного неба, словно примерз к месту. Ксавье, ласково обняв его, забрал нож и галантно поблагодарил. После чего Волверстон, сказав: «Извини, папаша!», стукнул коменданта по голове. «Папаша» послушно вырубился, а компания вновь засела в той же позиции, продолжая наблюдать. Наконец Фернандес пришел в себя и забегал по кругу с воплями:

— Позор!!! Кошмар!!!

Тут появились стражники. Завидев начальника, они кинулись к нему с криком:

— Всё! Мы их догнали!

— И убили!

— Мы их перестреляли!

— А Бладу Алонсо череп раскроил!

— И трупы в море бросили!

Дон Хуан заморгал:

— Но я… Я их только что видел здесь! Они и нож забрали…

«Герои» замялись, лихорадочно пытаясь выкрутиться. Они долго подталкивали друг друга, потом самый смелый нерешительно промямлил:

— Клянусь честью, полковник, они мертвы!

Фернандес мучительно соображал. Потом его осенило:

— А!!! Так это опять были призраки! И как я сразу не догадался?

Твердо убежденный в гибели четверки и успокоенный этой мыслью, дон побрел к воротам. Ксав и Артур пожали друг другу руки.

У самых ворот Фернандес столкнулся с каким-то оборванцем, который поймал дона за рукав:

— Ну, я был прав? Это были они? Еще бы. Уж кого-кого, а своего капитана я узнаю хоть в пекле.

— Где тебя носило три дня?! — накинулся на оборванца дон Хуан. — Мы чуть было их не упустили!

— Я дал вам их план нападения. Должен же я был это обмыть!

— Хм. Пожалуй… Ладно… Все равно с ними покончено. Ты хорошо поработал, Сэм!

Фернандес уже сделал шаг к воротам, но предатель остановил его:

— А?.. — он сделал характерный жест пальцами.

— Ах, да! Совсем забыл! — дон порылся в кармане и неохотно выудил увесистый мешочек. Он долго взвешивал и рассматривал его, явно жалея отдать. Но все же, со вздохом выдавил: «Заслужил!» и, кинув мешочек Сэму, удалился.

Предатель, насвистывая, пошел по дороге к морю. Ксав вопросительно глянул на Артура. Лицо Суорда казалось каменным.

— Рыбья Морда! — пробормотал Артур и махнул рукой: — Пошли!

Четверка снова тихо спустилась с дерева.

Рыбья Морда, ничего не подозревая, весело шагал по дороге. Внезапно путь загородили две тени. Присмотревшись, он вздрогнул и обернулся. Сзади тоже стояли две фигуры, и, вероятно, Сэм их тоже узнал, потому что начал мелко и быстро креститься.

— Гоп-стоп! — Ксав ласково улыбнулся. — Псиса, мы, наконец, тебя дождались!

— А-а-а-а!!! — почему-то шепотом заорал Сэм.

Он быстро оглянулся по сторонам. Сзади отвесной стеной поднималась скала. По бокам стадом дикобразов топорщился кустарник. А впереди… Вот куда бы Сэм точно не подался, так это вперед, ибо широкая ухмылка Куто и морозный взгляд Суорда не сулили ничего хорошего. В отчаяньи Рыбья Морда завертелся, как уж на сковородке, и вдруг… Между кустами еле заметная тропинка уходила за скалу. Сэм опрометью кинулся туда, с треском ломая сучья.

— Стой, Конек-Горбунок! — гаркнул Ксав, кидаясь следом.

Тропинка петляла между скалами и кустами, как ошалелый заяц. Четверка, почти не разбирая дороги, продиралась через заросли, едва различая впереди спину стремглав несущегося Сэма.

— Уйдет, зараза! — сквозь зубы выдохнул Артур. — Стемнеет сейчас, и всё…

И тут спина исчезла. Послышался шум камнепада и сдавленный вопль. Друзья, по инерции пробежав еще с десяток шагов, резко затормозили — и вовремя. Они оказались на самом краю отвесного обрыва. Внизу под ним громоздились скалы и ревел прибой, размалывая останки того, что еще минуту назад было человеком…

— Голубь наш шизокрылый! — вздохнул Ксав и, покончив на этом с гражданской панихидой, глянул на небо. — Однако, и правда, темнеет…

— Пора! — сказал Блад, и «живые призраки» растворились в сумерках.

Глава 23

— Что-то вы стали туго соображать. Тот, кто считался Федериго, оказался Беатриче.

К. Гольдони, «Слуга двух господ»

Покинув Рио-Гранде, эскадра пошла на север к Тортуге. Окончился период дождей, и корабли сопровождала прекрасная погода и свежий попутный ветер. Только бы и радоваться. Но куда там! Вся четверка была мрачнее туч. Блад проклинал себя за дурацкую операцию, погубившую столько людей. Даже захваченное в конце концов золото не окупало потерь. Волверстону никак не удавалось разобраться с Ксавом, да еще странный взгляд Суорда в камере пыток не давал ему покоя. Артур не мог простить себе минутной слабости перед пыткой. Он бледнел от мук уязвленной гордости и тут же приходил в ужас, представляя, что могло бы быть, если бы не Нэд. Ну, а Ксав… Он тоже страдал — от скуки и сухого закона.

Ко всему прочему, Блад накалял обстановку, недоумевая, что произошло с Артуром. Уж кто-кто, а Питер прекрасно знал, что тот не трус, иначе не бывать Суорду капитаном. Да и Картахена за плечами, а там палачи классом повыше, чем на захолустном Рио-Гранде. Блад несколько раз пытался вызвать Артура на разговор, но тот, с удовольствием беседуя на любые темы, неизменно уходил от ответа, как только Питер задевал больной вопрос. Поняв, что от Суорда ничего не добьешься, Блад взялся за Ксава.

Ксавье, обретя широкое поле деятельности для языка, обрушил на Питера длинную речь, в которой восхвалялись подвиги Артура и приводились примеры и цитаты из древнегреческих мифов, русских былин и студенческих анекдотов. Совершенно оглушенный потоком децибел и килобайт, Блад вежливо поблагодарил Куто за ценные сведения и с той поры зарекся выяснять отношения, положившись на волю случая, который не замедлил представиться.

Однажды вечером Ксав летел по палубе «Арабеллы», направляясь к шлюпке, где его ждал Артур, чтобы отплыть на «Тайну». Вдруг из темного закутка возле камбуза высунулась чья-то ручища и загребла Куто «во власть тьмы». У Ксава по инерции, едва перестали работать ноги, заработал язык. Узнав по «нежному объятию» Волверстона, он сделал легкий экскурс по генеалогическому древу Нэда, перечислив всех его родственников до тринадцатого колена, после чего попробовал вырваться. Но Волверстон был настроен по-деловому. Он твердо решил не выпускать трепыхающегося Ксава, пока не добьется правды:

— А ну, рассказывай! Всё как на духу!

— Чего тебе рассказать? Куда пойти учиться? Отпусти, медведище, меня Артур прибьет к черту — столько ждать! — во время этой тирады Ксав пытался удрать, а язык его, из-за того, что Куто спешил, опережал мысли раза в три. Поэтому Ксав осознавал то, что сказал, намного позже того, как он это сказал.