Полное затмение - Андреа Жапп

Од найдет ей неотесанного молодца, о котором эта девственница будет долго вспоминать. А молодцов, готовых оказать подобные услуги, пруд пруди. Некоторые светские дамы, неудачно вышедшие замуж, любили грубые ласки и охотно платили незнакомцам за услуги, оказанные за пределами супружеского алькова, лишь бы те хранили все в тайне.

Замок Отон-дю-Перш, Перш, сентябрь 1306 года

Едва человек с усталым лицом, в одежде, покрытой дорожной пылью, вошел, ведя за уздцы измученную наемную клячу, в просторный двор замка, примыкавший к садам, плавно спускавшимся вниз, Ронан понял, что тот не был бедным путником, который искал гостеприимства и надеялся, что хозяева расщедрятся на стакан воды и кусок хлеба. Что-то в походке, манере держаться человека, приближавшегося к Ронану, выдавало его высокое положение в обществе.

Человек приветствовал Ронана кивком. Под глазами цвета морской волны лежали черные круги.

– Ронан, не так ли? – приятным голосом спросил человек.

Старый слуга почти не удивился тому, что путешественник назвал его по имени.

– Я хочу встретиться с твоим господином, чтобы он разрешил мне переговорить с мадам д’Отон. Прошу тебя, сообщи ему, что приехал Франческо де Леоне, рыцарь Гостеприимного ордена.

Ронан низко поклонился. Ведь это был он, госпитальер, спасший мадам. Он, который убил чудовище Флорена. Он, на кого рассердился граф за его вмешательство в дело спасения любимой женщины Артюса. Старик прошептал:

– Рыцарь, горячо благодарю вас от себя, от всех нас, кому выпало счастье жить рядом с мадам.

Леоне сразу же понял, что Ронан намекал на суд Божий.

– Благодарить надо Бога, мой славный Ронан. Так ты известишь графа о моем приезде?

– Увы… Он отправился в Дом инквизиции, чтобы дать показания суду добровольно… но по приказу короля. Мессир Монж де Брине, его бальи, поехал вместе с графом. А вот мадам, ах! Святые небеса…

Несмотря на усталость после бесконечного путешествия с Кипра, Леоне заметил все возраставшее беспокойство Ронана, глаза которого наполнялись слезами.

– Рыцарь, вас вновь послало нам провидение. Я уже ничего не понимаю… По правде говоря, я думаю, что после того, как какой-то разбойник убил нашу несчастную Раймонду, старую служанку, на нас ополчилась злая сила… Как я корю себя, что не исполнил ее просьбу! А ведь она просила, чтобы в базарные дни кто-нибудь обязательно сопровождал ее… Да упокоится она с миром! Следуйте за мной, прошу вас. Мессир Жозеф из Болоньи, врач графа, лучше, чем я, расскажет вам о нашем ужасающем положении, в котором я виню вредоносную руку, но настолько могущественную, что она сумела повлиять на короля, сразу же забывшего о дружбе детства с моим господином. Я больше не буду докучать вам неуместными словами… Я ведь просто смущаю ваш рассудок. Я не знаю, что делать, – говорил обезумевший слуга. – Я чувствую себя таким беспомощным. Старый дурак, вот кто я!

Через час Франческо де Леоне, который выслушал рассказ мессира Жозефа, ни разу не перебив его, заканчивал ужинать. Он тщательно раскрошил ломоть хлеба, пропитанный мясным соком, и съел его до последней крошки. Обычай бедняка, столь дорогой сердцу рыцаря. Богачи бросали ломти хлеба собакам или отдавали нищим, просившим милостыню у ворот их жилищ. Однако сегодня этот жест нуждающихся не принес Леоне удовлетворения. К беспокойству примешивалась ярость. Глядя на подол своего плаща, подметавшего пол при каждом шаге, заведя руки за спину, мессир Жозеф закончил свой рассказа на мрачной ноте:

– Теперь вы все знаете, рыцарь. Я не упустил ни одной детали, во всяком случае, из всех мне известных. Признаюсь вам… У меня очень мало средств, чтобы отсрочить действие яда, которым травят мадам. Рвота, которую вызывают, выпив молоко, помогает лишь в том случае, если яд по-прежнему находится в желудке. То же самое можно сказать и о сыре.[88] Кроме того, все блюда для мадам готовит лично Ронан, чтобы никто не смог к ним приблизиться. Если в самое ближайшее время мы не найдем отравителя, мадам умрет.

От тревоги у Леоне пересохло во рту. Он спросил:

– О каком яде идет речь?

– Если я не ошибаюсь, а я думаю, что я совершенно прав, речь идет о свинце. Опытные отравители используют его со времен античности. Впрочем, мало кто догадывается о его ужасающей силе, ведь именно свинцом мы подслащиваем наши самые изысканные вина.[89]

– Вы подозреваете, пусть даже смутно, кто может быть убийцей?

– Признаюсь вам, мы начинаем подозревать служанку мадам, молоденькую Жильету, хотя она, похоже, относится к нашей даме с искренней нежностью. Но это невозможно. Ей, как и нам, строжайше запрещено приносить мадам еду и напитки, даже воду. Значит, этот яд попадает… Видите ли, рыцарь, мадам – исключительное создание, вот почему я поздно понял неприемлемую истину. Кто может желать гибели лучу света, ведь эти лучи так редко встречаются в нашем мире?

– Те, кто жаждут тьмы. Но если это отравление, к чему мистификация с черным холщовым мешочком, обугленным комком и перьями?

– Я долго думал над этим вопросом. Хитроумная уловка, которую я объясняю многими причинами.

– Прошу вас, присядьте, мессир врач, – вновь предложил Леоне. – Давайте выпьем немного медовухи.

Жозеф почти с сожалением исполнил просьбу рыцаря. Ему лучше думалось стоя, когда он мерил ногами комнату, пристально уставившись в одну точку, целиком погрузившись в раздумья. Но надежда, которую принесло ему присутствие этого еще молодого рыцаря, преисполненного непоколебимой решимости, сама репутация госпитальеров как мужественных и неподкупных людей стоила небольшого исключения из правил. Тем не менее, прежде чем принять из рук Леоне кубок вина, он уточнил:

– У нас разная вера, а вы солдат вашего Бога.

– Я знаю, – улыбнулся Леоне. – И задолго до этого мой Бог был вашим. К тому же я многому научился у вашего народа и сарацин, против которых мы отчаянно боролись. Мессир Жозеф, людей различает только вес их душ. У нас с вами легкие души, и это сразу видно. Выпьем за людей доброй воли и прекрасную веру.

Сделав глоток, Леоне поставил свой кубок и продолжил:

– Хитроумная уловка, говорите?

– Безусловно. Я не знаю, какое у вас мнение обо всех этих ведьмах, предсказателях судеб. Я же твердо убежден: они обыкновенные шарлатаны, живущие за счет простодушных людей или несчастных безумцев, завороженных верой в их сверхъестественные способности.

– Я пришел к тому же выводу, что и вы. Я никогда не видел, как проявлялись их так называемые способности. А ведь я был свидетелем многих удивительных вещей.

– Мадам… она тоже боится. Я был удивлен, увидев, какой ужас внушает ей этот мешочек. А ведь она наделена проницательным умом, в чем я не раз убеждался.