Борись за мою любовь (СИ) - Манич Мария

Оказывается, здесь есть собственная ванная, где я и нахожу Засимову. Она тщательно чистит пальцем зубы и умывается. Наблюдаю за этими манипуляциями, привалившись к дверному косяку. Отмечая, что зубной щетки у неё здесь нет, значит, живет не у Кузнецовых. Взгляд сам стекает к её круглой заднице, обтянутой джинсой. Обычно она ходит в широких балахонах, под которыми ни черта не разглядеть.  

Молча стреляет на меня глазами через плечо и, поймав за разглядыванием, понятливо хмыкает.  

— Ты теперь везде будешь за мной ходить? — спрашивает, протискиваясь мимо меня в комнату, после того, как прополоскала рот.  

Наши тела соприкасаются всего на секунду, а реакция на близость уже ударяет мне в голову.  

— Планирую, — отвечаю хрипло. 

Немного ошалело наблюдаю, как Дашка, не стесняясь, начинает раздеваться. Мои брови ползут вверх, когда она медленно расстëгивает джинсы, смотря прямо на меня,  и стаскивает их со своих ног, повернувшись ко мне боком. Провокационно. Не двигаюсь. Потому что хочу, чтобы доверяла мне. Если трону её сейчас, о доверии между нами можно будет забыть. Аккуратно складывает вещи на кресле. Немного медлит, вижу, как алеют её щеки, и снимает футболку. Та стремительно улетает к джинсам. Как и моё висящее на ниточке самообладание.  

Успеваю оценить её белье и фигуру с торчащими бедренными косточками и полушариями груди, скрытыми за тонким чёрным кружевом, прежде чем она юркает под одеяло. Накрывается им с головой, исчезая с моих глаз.  

Провожу ладонью по лицу и выключаю верхний свет в комнате, оставляя его только в ванной.  

Ложусь на свою половину кровати поверх одеяла, не раздеваясь. Забросив руки за голову, несколько минут безуспешно пытаюсь прогнать образ девушки, которая лежит на расстоянии вытянутой руки в трусах и лифчике, укрытая лишь тонким слоем ткани. 

— Ты мне не друг,  Морозов, — ворчит оттуда. 

— Я знаю, — устало выдыхаю, а потом обнимаю её со спины, не получив никакого сопротивления.  

***

 Комнату медленно заполняют светлые тени, прогоняя ночной сумрак. Слежу за тем, как по стене ползёт первый рассветный луч. Вместе  с ним врывается в открытое окно свежий воздух. Холодный.   

Шевелиться и вставать, чтобы закрыть окно, нет никакого желания. Дашка тепло укутана в одеяло, из которого торчат только её лицо и волосы, разметавшиеся темными прядями по подушке. Она дышит глубоко и размеренно, почти не ворочается. Длинные ресницы подрагивают, губы слегка приоткрыты. Мне опять хочется её поцеловать. В который раз она засыпает рядом со мной. Выглядит беззащитной и хрупкой. Очень красивой. Нежной.  Веду пальцами по её скуле, спускаюсь к подбородку, трогаю губы. Она размыкает их и тихо выдыхает. Морщит курносый нос и забавно отмахивается от меня, словно от назойливой мухи.  

Сердце распирают незнакомые ощущения. Боюсь браться их анализировать, потому что страшно признаться самому себе, насколько сильно я влип.   

В моей жизни были девушки, но никто и никогда не вызывал во мне такого диссонанса чувств, как Даша Засимова. От ненависти до безразличия. От похоти до щемящей нежности. От равнодушия до... 

— Кир, рука затекла, — шепчет Дашка и, брыкаясь, пытается выползти из-под меня.  

Не заметил, как опять сгрëб её в охапку и уснул, уткнувшись носом в волосы. 

Помнит, с кем вчера в кровать легла, это уже хорошо. Я предполагал, что утром могут возникнуть некоторые вопросы.  

— Выспалась? — шепчу ей на ушко, не спеша выпускать из объятий.  

— Угу. Отпусти... пожалуйста. 

Откатываюсь в сторону, прикрыв рукой лицо. Шторы вчера никто из нас и не подумал закрыть, поэтому утреннее июньское солнце, которым я восторгался на рассвете,  шпарит прямо в глаза.  

— Ты куда? — спрашиваю, услышав топот босых ног по полу. 

Быстрый топот. Почти бег.  

— В ванную. Не смей на меня смотреть! — раздается грозный возглас, подкрепленный грохотом двери. 

Не смотреть уже поздно. Вчера разглядел всё в лучшем виде. Пьяненькая Даша стеснительностью не отличается, в отличие от трезвой.  

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Где мои вещи?! — возмущается из-за закрытой двери.  

Ухмыляюсь, перекатываясь на бок и подпирая голову рукой. Джинсы и футболка, аккуратно свернутые, лежат на кресле у окна, напротив кровати. Рискнëт выйти из ванной и забрать? Маловероятно. 

— Там, где ты вчера их оставила. 

— Принеси, пожалуйста.  

Вздохнув, встаю и выполняю просьбу. Дашка приоткрывает дверь буквально на щелочку и тут же захлопывает её, получив свою одежду. Успеваю лишь заметить её всклокоченный вид и смущенно алеющие щёки. Мне всегда нравилось, как она смущается меня. Поначалу даже в глаза боялась смотреть. Потом смелости в ней прибавилось. Может быть, виной тому наши разговоры до ночи по телефону? Она думала, я понятия не имею, кто мне звонит и дышит в трубку. Всегда знал, что это была Даша. Как вышло, что наши жизни так тесно сплелись ещё в школе и не расплетутся до сих пор? Несмотря на все обиды, взлеты и падения. Судьба?   

Не особо верю во всю эту хрень. Но объяснить, почему сижу сейчас в доме Кузнецовых и гипнотизирую взглядом дверь в ванную, за которой шумит вода и находится Дашка, я не могу. 

Как так вышло, что из всех людей в мире в итоге нужна мне именно она? 

Слишком давно брошенный в воздух бумеранг прилетел обратно и дал мне под зад.  

Плюхаюсь назад на кровать и провожу руками по лицу. Запускаю их в волосы, пытаюсь расчесать. На часах полвосьмого. В доме тишина, думаю, хозяева всё ещё спят. Есть шанс свалить без любопытных глаз Ивановой и усмешки её мужа. Наберу ему на днях. Мне вдруг хочется восстановить старые связи. Не все. Но те, что когда-то имели вес в моей жизни. 

— Я поеду домой, — говорит Дашка, показываясь в дверях. Нервно заправляет волосы за уши и теребит край футболки.  

— Дай мне пару минут. Отвезу, — говорю, направляясь в ванную.  

Умываюсь как в армии. Быстро. Даже дверь оставляю открытой, если что, планируя броситься Даше наперерез. Но когда выхожу, застаю её у окна.  

— Я вызываю такси, — сообщает, оборачиваясь.  

— По трассе? На такси? С твоей фобией? Ты поедешь со мной, — чеканю твердо, начиная закипать от её упертости. 

— Не нужно делать этого, Кирилл, — шепчет Даша и отводит глаза в сторону, прикусывая губу.  

Иду к ней.  

— Чего именно, Даша?  

— Строить из себя принца. Не нужно. Я всё равно уеду. Не знаю, чего ты добиваешься и зачем тебе это нужно. Мне просто хочется, чтобы ты оставил меня в покое, — заканчивает и опускает подбородок. 

 — Вчера ты просила, чтобы я тебя поцеловал. — Поднимаю руку и обхватываю ладонью её лицо, заставляя посмотреть на меня. 

Глаза потухшие. Сожалеет о сказанном? Мне необходимо вытащить её из кокона, тем более времени осталось не так много. Напоминание о том, что в обычной жизни нас разделяют тысячи километров больно колет в то маленькое зерно надежды, которое у меня есть.  

— Я была пьяна. Не отдавала себе отчета в том, что делаю и говорю... Ты мне не нравишься.  

— Но целоваться тебе понравилось? — напираю на неё, тесня к стене. 

Сглатывает и переводит взгляд на мои губы. Её дыхание учащается, я чувствую и вижу, как начинает бешено биться жилка у неё на шее.  

— Нет. 

— Врёшь.  

— Мне просто… — сдается она, — хочется почувствовать что-то, кроме боли.  

— Я дам тебе всё, что захочешь.  

— Зачем тебе это? 

— Потому что ты мне нравишься. Сильно. Потому что я этого хочу, а тебе это нужно. Потому что я могу тебе дать что-то, кроме боли.  

— Почему сейчас? — В её глазах опять стоят слёзы, и я осторожно прижимаюсь к ним губами, собирая влагу.  

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она наконец отмирает и робко поднимает руку, кладя её мне на плечо. В ней происходит внутренняя борьба, и я её понимаю. Действую осторожно, чтобы не спугнуть свою птичку. Касаюсь губами щёк, веду губами по нежной коже и останавливаюсь у её губ. Просто прижимаюсь к ним, не позволяя себе лишнего. Чувствую, как она расслабляется, втягивая воздух через нос и слегка приоткрывает рот, давая мне разрешение для большего.