История Роланда - Пилип Липень

96. Побег и скитания. В чужом городе

Чужой город принял меня как взбитая перина, мягко и глубоко. Сам собою установился осторожный уклад: ночью и утром спать, после обеда или к вечеру – выходить. Страшась железного лифта, я спускался пахнущими побелкой лестницами, пробирался путаными лоджиями и пулей проскакивал жуткий чёрный тамбур на первом этаже. Шёл сперва прямо, потом в сторону, потом наугад, плутал, бродил по незнакомым улицам, под февральскими фонарями. Надвигал на глаза вельветовую жокейку, пряча лицо в тени козырька.

Но иногда происходили необъяснимые всплески бытия, и вокруг вдруг начинали возникать друзья детства. Появлялись наплывами – сразу помногу, разных, молодых, старых, разнополых, рябых, пёстрых. Идёшь по бульвару, например, а навстречу мужик с пушистым капюшоне, раскоряченный, щекастый. Ещё издали начинает всматриваться и улыбаться, сдвигает капюшон на затылок, раскрывает рот: Ро... Но ты ныряешь в тёмную арку. Он не рискует за тобой, разочарованно проплывает мимо. В тёмной арке – урки-подростки, трое. Здарова, Ролли! Как ты, прочухался после выпускного? Мы тут это, с одним мудачком хотим перетереть. Постоишь на шухере? А потом пивка выпьем! Неопределённо мотнув головой, выныриваешь назад, под фонари. Там тебе уже машут из ниссана пышные многодетные брюнетки: Ролли, Ролли, ты учительницу поздравил? Поехали с нами в ресторан! Толстые красные губы, сладкие блёстки. Мужик в капюшоне оборачивается на их смех: Рооолли! Вот ты где! Сколько лет! Радостно поворачивает и надвигается, пар изо рта. Подростки поигрывают монтировкой, дружелюбно скалятся сквозь снежинки.

Подите к чёрту! Я вас не знаю! Все мои друзья давно сдохли!

Бежишь, бежишь, куда-то по ступенькам, к заснеженным набережным.

97. Истории безоблачного детства. Кафёныш

В далёкие школьные годы мы с братиками любили собираться в старом сарае, выходящем тылом на пустырь. Когда-то сарай служил курятником, а теперь там хранились доски, ржавые велосипеды и всякая дребедень, которую жаль было выбросить. В полутьме мы рассаживались по своим любимым местечкам и вели пространные беседы о высоком и чистом. А однажды в начале июля мы обнаружили в сарае человека: маленький, худенький мужчина за тридцать, с серой кожей и замученным лицом, он забился между досками и сломанным шкафом, сжимая в руках книжку. При виде нас он испуганно пригнулся, но не убежал. Колик протянул руку, и тот покорно отдал ему книгу, оказавшуюся Кафкой.

Мы прозвали его Кафёныш. Он почти не разговаривал и был существом безобидным и послушным – безропотно чистил нам ботинки, услужливо протирал рукавом доски, чтобы мы не испачкали брюки, и даже решал некоторое время решал за нас арифметику, пока не выяснилась его слабость в дробях. Мы сжалились над ним, не прогоняли, и даже прикармливали остатками завтраков, но ел Кафёныш плохо. Кафку мы время от времени отбирали у него и выбрасывали, но он всякий раз снова откуда-то доставал его и снова читал. Мы приносили ему нормальные книжки, но здорового реализма он не понимал и, прочитав полстраницы, поднимал на нас недоумённые скорбные глаза. Мы любили его дразнить: Валик оскаливал зубы и проводил большим пальцем по горлу, намекая на Йозефа К., Толик мерил пол сарая широкими шагами, изображая землемера, а я находил большого жука-навозника, сажал его в спичечный коробок и предлагал Кафёнышу посмотреть. Он выдвигал коробок и забавно вздрагивал, пугаясь жука. В один из дней Кафёныш скромно откашлялся и выразил тихое желание повидаться с нашим папой, но мы только посмеялись. Наш папа тебя проглотит и не заметит! Лучше не суйся.

К августу, когда наступила жара, и мы все дни проводили на озере, Кафёныш ещё больше затих и замедлился. Он стал худеть, уменьшаться, скукоживаться, и за неделю совсем сошёл на нет. Его прохладное невесомое тельце уместилось в коробке из-под кроссовок, и мы закопали её на пустыре.

– Может, мы плохо с ним обращались? – спросил я.

– Да брось. Не били, не оскорбляли, не принуждали. Даже кормили. Что ещё человеку нужно? – возразил Колик.

– Там книжек не осталось от него? Надо бы сжечь, – предусмотрительно сказал Толик.

И действительно, за досками мы нашли несколько Кафок в безнадёжно коричневых обложках, разной степени зачитанности. Мы выгребли их в огород, плеснули керосином и дождались, пока догорят.

98. Рассказ Колика. О главном вопросе

Как-то раз, вернувшись из суда в приподнятом настроении, совершенно оправданный, Колик рассказал о странном попутчике в пригородной электричке:

– Автобусы я не выношу, а на такси денег не хватило. И вот вам загадка, братики. Подсел ко мне мужик с перебитым носом и стал вопросы задавать. Послушайте. «Друг, куда эта электричка идёт?» Я говорю, куда; ясное дело, что он и сам знал – но надо же разговор завязать. «Друг, винца выпьешь?» Я отказываюсь – не пью по утрам. «Друг, как зовут тебя?» Говорю. Он говорит, что у него один друг хороший есть, тоже Колян. «А лет тебе сколько, Колик?» Говорю. Он говорит, что ему тридцатник осенью. Ни много, ни мало, говорит. «Колик, а футбол ты любишь? За кого болеешь?» Говорю. Рассказывает минут пять, как он тоже с детства болеет за Спартак. «Колик, а девушка есть у тебя?» Говорю. Это был важный для него вопрос: он запечалился и две остановки сокрушался об ошибках молодости и о потере возлюбленной. И тут мне стало пора выходить. Ну так вот, братики, это я всё к чему. Когда я встал, он задержал мою руку в своей и, сосредоточенно вглядываясь в меня, задал последний, седьмой, самый главный вопрос. Вот вам и загадка! Каков был самый главный вопрос?

– Колик, существует ли добро и зло? – предположил я.

– Колик, существует ли свобода воли? – предположил Валик.

– Колик, выручи на двадцать рублей? – предположил Толик.

– Колик, я тебе нравлюсь? – предположил Хулио.

Колик торжествующе улыбался, прищёлкивал пальцами и мотал головой. Подождав с минуту других догадок, он поднял палец и с гордостью процитировал:

– Колик, ты думаешь, Сальери на самом деле отравил Моцарта?

99. Мрачные застенки. Первая курсовая работа

Специальность: Рекламный бот

Предмет: Брендинг и залучение

Учащийся: Роланд

Тема: Десять советов неофиту

Прелюдия

1. Выбирая сорт Роллтона в гастрономе, приблизьтесь к полке, закройте глаза и протяните руки вперёд. Попытайтесь услышать, что говорит Вам сердце. Вы можете не услышать его голос сразу же, но не прерывайте упражнение. Медленно передвигайте ладони вдоль полки. Будучи направлены на созвучный Вам сорт, пальцы почувствуют лёгкое тепло и приятную вибрацию.

2. Выбрав сорт, примите его в руки. Обратите внимание на упаковку: кончики должны быть ровные и прямые, без морщин и загибов. Не позволяйте кассиру мять пакеты. Если в наличии только измятые пакеты, уходите прочь и отметьте этот гастроном на карте, чтобы более не возвращаться туда.

3. Дома, перед вскрытием упаковки, начисто вымойте руки, избегая косметических средств со слишком ярким или цитрусовым запахом. Отдохните несколько минут на табурете, дыхание должно выровняться. Отключите телефон.

4. Вскрывайте Роллтон швейными ножницами с прямыми и широкими лезвиями. Изогнутые маникюрные ножницы, канцелярские ножи, садовые секаторы или бритвы не годятся. Не рвите упаковку руками.

Акт

5. Запомните, Роллтон не обязательно есть. Смотрите на него, вдыхайте аромат, нежно трогайте пальцами. Чтобы смягчить прикосновения, можно умастить руки растительным маслом. Вы можете поцеловать Ваш Роллтон.

6. Если Вы непременно хотите съесть Роллтон, делайте это неторопливо и вдумчиво. Ешьте над тарелкой. Не читайте, не разговаривайте и не смотрите телевизор во время еды. Сосредоточьтесь на проникновении Роллтона в Ваше тело.

7. Вы можете включить фоновую музыку, помогающую концентрации. Я рекомендую новичкам записи Брайана Ино и Роберта Рича, а продвинутым ценителям – «Прелюдии и фуги» Щедрина. Музыка поможет Вам настроиться на правильный ритм и получить устойчивую связь с Роллтоном.

8. Почувствовав, что Ваше сердце взволнованно забилось, расставьте ноги широко, крепко возьмитесь за стол или за сиденье. Когда Вас накроет волной Единения, важно удержаться на табурете, не упасть и не получить травму.

Постлюдия

9. Если Вы начали есть Роллтон, будет подобающе съесть его до конца, до самой последней крошечки. Если Вы решили не есть Роллтон, заверните его в марлю или в другую тонкую х/б ткань. Хранить лучше в тёмном, хорошо проветриваемом месте, но не в холодильнике.

10. После Акта проведите несколько часов в покое и тепле. Можно принять расслабляющую ванну.

9A. Истории безоблачного детства. О странной женщине

Однажды в конце лета, в ту пору, когда мухи замедляются и печально садятся на руки, наш северный сосед съехал в латинский квартал, а вместо него в кирпичном домике с двумя трубами поселилась загадочная фигура. Грузная, сутулая, в тёмно-синем плаще с глубоким монашеским капюшоном, она вечерами бесцельно бродила по саду, возбуждая нашу пытливость. Мы решили, что новый сосед – адепт очередного духовного учения, и обратились за объяснениями к папе, но папа ничего не знал и отправил нас к маме. «Ах, детки, – сказала мама и вздохнула, – я слышала о ней, это вовсе не адепт, а странная женщина. Она родилась невероятно красивой, и могла бы найти своё счастье в любви, но знаете… Многие из женщин считают, что их должны любить не за тело, а за душу. Но мы просто считаем – неважно, молчим об этом или говорим – но ни одной из нас и в голову бы не пришло… А она решилась – и извела свою красоту. Как?.. Боюсь даже подумать как, никто её не видел вблизи уже много лет. И ждёт до сих пор своего рыцаря…» Мы с братиками пожали плечами и переглянулись, и только Хулио не пожал и не переглянулся – и мы сразу смекнули.