Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Густад не одобрял ее добрососедской медицинской деятельности. Рано или поздно, говорил он, ее бесплатные советы начнут восприниматься как вмешательство, отнимающее заработок у врачей. Но Дильнаваз отвечала: если кто-то вынужден экономить на счетах за лечение, то ее долг этим людям помочь.
Она с нетерпением ждала, пока Густад разворачивал пакет с книгами и ровно наматывал бечевку на катушку из своего стола, перекладывая ее из одной руки в другую.
– А ты не хочешь сначала посмотреть, что прислал Джимми? – спросила она.
Он улыбнулся с явным видом превосходства.
– Всему свое время, – сказал он и извлек из пакета Платона. – Какая чудесная книга. – Он протянул ей «Диалоги», а потом одну за другой остальные книги. Едва взглянув, она клала их на стол.
Пакет от майора был развернут в той же дотошной манере. Под слоем коричневой бумаги открылся черный пластик, плотно обмотанный скотчем. Густад попытался разорвать его, недооценив его крепость, потом пошарил в столе в поисках перочинного ножа и заметил стоявшего под окном Темула, который лихорадочно махал рукой, спрашивая: «Что это?»
– ГустадГустадпетицияпожалуйстапетиция. Подписатьподписатьпетициюпожалуйста.
Густад вспомнил: он на целую неделю забыл о петиции, оставленной на письменном столе.
– А ты обошел уже всех соседей?
– ГустадГустадтыподпишипервй. Тыпервыйтогдаивсе. Скажусмотритесмотрите ГустадНоблподписал.
Темул прав, подумал Густад, люди всегда боятся ввязываться во что-то первыми.
Подписанную петицию Темул принял, просияв всем своим доверчивым лицом так, будто это был волшебный трофей.
– ГустадГустадспасибо. – Он прижал палец к губам: – Тихотихо. Нешуметьнешуметь.
– Ш-ш-ш-ш, – Густад ответил ему тем же жестом.
Темул пришел в восторг от их «безмолвного заговора» и удалился под нескончаемое хихиканье.
– Оченьтихооченьвкуснооченьвкусныйсок.
Улыбаясь, Густад возобновил борьбу со скотчем.
– Бедный парень. Что с ним будет, если что-то случится с его братом, страшно представить. А почему он упоминал какой-то вкусный сок?
Дильнаваз пожала плечами.
– Все жалеют бедного парня, но все обращаются с ним как с сумасшедшим. Никому в голову не придет найти ему какую-нибудь простую работу. – Куча оберточной бумаги напомнила ей о недавней досаде. – В этом доме и так полно мусора, а ты приносишь все новые книги. – Он разрéзал последнюю полоску скотча и начал разворачивать черный пластик, которым пакет был обернут в четыре слоя. Дильнаваз продолжила свою филиппику: – При таком количестве хлама я не могу как следует убирать и пылесосить, да еще эта черная бумага на окнах и вытяжных решетках. Бог знает, когда…
Пластик соскользнул на стол, и она вмиг замолчала, не закончив фразы. Пачки банкнот достоинством в сто рупий, сложенные аккуратными стопками, предстали их взорам. Хрустящие новенькие бумажки с блестящей защитной нитью, в банковской упаковке, каждая пачка запечатана коричневой бумажной лентой.
Дильнаваз первой снова обрела дар речи:
– Что это? Я хочу сказать: что это значит? Это не может быть ошибкой?
При виде такой кучи денег у Густада отвисла челюсть. Постепенно его взгляд стал снова различать окружающее, скользнул по выходящему во двор тускло освещенному окну, в котором виднелся открытый так же широко, как его собственный, рот Темула, глядевшего на маленькую гору денег. Это вывело Густада из оцепенения. С рыком он захлопнул окно, отрезав Темулу доступ к зрелищу, от которого глаза его сияли так же жадно, как в тот день, когда он увидел обнаженную куклу.
III
Густад сообразил, что недостаточно просто закрыть окно. Он бросился к двери. Темул, все так же открыв рот, стоял на месте.
– Иди сюда! – Грозный тон действия не возымел; Густад попробовал еще раз, мягко, задабривающе: – Подойди ко мне, Темул, подойди. Давай поговорим. – Но Темул стал испуганно пятиться. – Хорошо-хорошо, – сказал Густад, сложил свой перочинный нож и опустил его в карман так, чтобы Темул это видел. – Все. Никакого ножа. Теперь подойдешь?
– ЛадноладноГустад. Идуидуиду. – Он стал приближаться, переваливаясь и спотыкаясь. – ГустадГустадкуринаяшея. – Он провел пальцем по шее от уха до уха и вздрогнул. – ПожалуйстаГустаднемояшея.
– Не болтай глупостей, Темул. Нож – это чтобы открыть пакет. – Он улыбнулся, и Темул улыбнулся ему в ответ. – Ты помнишь, что ты видел сейчас в окно?
В страшном возбуждении Темул принялся очерчивать руками в воздухе высокие горы.
– Деньгиденьгиденьги. Такмноготакмноготакмногоденег.
– Ш-ш-ш! – Густад уже пожалел, что задал этот вопрос, и стал озираться, нет ли кого рядом. Потом, приблизив свое лицо вплотную к лицу Темула и возвышаясь над ним, прошептал: – Говори тихо.
Темул съежился, но, вспомнив, что они с Густадом заговорщики, расплылся в улыбке и прижал палец к губам.
– ТихотихоГустад. Рошанспитнешуметь.
– Да. Правильно. А теперь слушай. – Темул энергично кивнул. – То, что ты видел, – наш с тобой секрет. Твой и мой. Хорошо?
– СекретсекретГустадсекрет.
– Да. Секрет – это значит, что ты никому не должен о нем рассказывать. Никому не говори о том, что ты видел.
– НикомуникомуГустад. Секретсекрет.
– Да. – Он снова проверил – двор был пуст. – А за то, что ты будешь хранить секрет, я дам тебе одну рупию.
Глаза у Темула зажглись.
– ДададаГустадоднарупияоднарупиясекретсекрет. – Пока Густад открывал бумажник, он протянул руку.
– Помни. Никому. – Густад вложил ему в ладонь рупию.
Темул осмотрел ее, повертел так и эдак, поднял к свету, понюхал, потом расплылся в улыбке и начал чесаться.
– ГустадГустаддведверупии. Секретпожалуйстадверупии. Пожалуйстапожалуйстапожалуйста.
Густад снова достал бумажник.
– Ладно. Две рупии. – Потом он положил руку Темулу на плечо и сказал угрожающим, как он надеялся, шепотом:
– Две рупии за то, чтобы ты никому не говорил. Ты ведь знаешь, что будет, если ты забудешь? Если проговоришься.
Улыбка исчезла с лица Темула. Он попытался вывернуться, но стальная хватка удерживала его плечо. Он изо всех сил замотал головой из стороны в сторону, словно от того, насколько энергично он это делал, зависело спокойствие Густада.
– Если забудешь, я схвачу тебя вот так, – он перенес хватку с плеча на затылок дрожавшего Темула, – достану нож, – свободной рукой он пошарил в кармане, – и открою его, – он зубами извлек лезвие, – вот так. – Зрелище блестящих белых зубцов на сверкающем лезвии было зловещим. – А потом перережу тебе горло, как гоасвалла перерезал его курице. Вот так. – Из предосторожности прикрыв острие пальцем, он провел ножом возле горла Темула, от уха до уха. Темул начал подвывать, и
- Любовь на коротком поводке - Эрика Риттер - Русская классическая проза
- Собаки и другие люди - Захар Прилепин - Русская классическая проза
- Обычная история - Ника Лемад - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Животное. У каждого есть выбор: стать добычей или хищником - Лиза Таддео - Биографии и Мемуары / Семейная психология / Русская классическая проза
- Мне всегда будет 44 - Ляйсан Юнусова - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Ладонь, расписанная хной - Аниша Бхатиа - Русская классическая проза
- Пожар - Иван Александрович Мордвинкин - Русская классическая проза
- Бремя чести - Любовь Бортник - Остросюжетные любовные романы / Русская классическая проза
- Гамлетизированные поросята - Николай Михайловский - Русская классическая проза
- Исцеляющая любовь. Часть 2 - Светлана Богославская - Русская классическая проза