Антропологическая элитология - П. Карабущенко

Гений (от лат. "дух") — это человек, которому присуща высшая степень творческой одаренности, творения которого характеризуются исключительной новизной и самобытностью, особым историческим значением для развития человеческого общества, в силу чего они навсегда сохраняются в памяти человечества. По мнению И.Канта, Гений — это природное дарование, которое дает правило, пример, образец для подражания другим.[157] Важно так же будет отметить отношение "толпы" и Гения (А.С.Пушкин), то, что гениальные произведения часто бывают, обречены на непонимание публики; то, что самые благородные создания Гения для тупого большинства всегда останутся книгой за семью печатями.[158]

Гений — это сгусток, необычайная концентрация духовного и интеллектуального потенциала, который притягивает к себе родственные по складу и образу мышления индивидов. Гений своим духовным излучением оказывает влияние на эти души. И вовсе необязательно, чтобы это общение было прямым. Оно может быть опосредованным, через те непреходящие ценности, которые производит своей деятельностью Гений. Без таких Гениев элита теряет свой потенциал быть руководителем всего общества. Гений — генератор передовых идей и из среды элиты время от времени такие генераторы выделяются, и это духовное их обособление может произойти уже и после их смерти, через оставленные им идеи (феномен "Призрак отца Гамлета"). Духовное бессмертие самих Гениев заключается в том, чтобы пробудиться в сознании другого Гения, разбудив своим примером его еще не раскрытую гениальность. По мнению А.Шопенгауэра, Гений появляется только как единичное, едва ли не чудовищное исключение. Он врывается в свое время, как комета в орбиты планет, стройному и установленному порядку которых чуждо ее эксцентричное движение. Поэтому Гений обычно живет одиноко — он слишком необычен, чтобы легко встретить равного себе, слишком отличается от других, чтобы дружески общаться с ними. Гений — это по существу "гадкий утенок", которому нет места в своем времени. Его творения создаются на все времена, но признание их начинается большей частью в потомстве. Рядовые же люди живут и умирают со своим временем. Им присуща дисгармония интеллекта и воли, в то время как главным условием гениальности, по Шопенгауэру, является как раз напротив, гармония этих двух величин.[159]

По Ф.В.Й.Шеллингу существуют очень немного признаков, исходя из которых в науке можно сделать вывод о наличии гениальности. Гениальность, безусловно, "отсутствует там, где некое целое, каковым является система, создается по частям, как бы складывается из них. И наоборот, наличие гениальности следует, по-видимому, предположить там, где идея целого, несомненно, предшествует возникновению частей.[160] Это противоречие между частью и целым может быть представлено лишь актом Гения, т.е. посредством неожиданного совпадения бессознательной деятельности с деятельностью сознательной. Другим основанием для предположения о наличии в науке гения может быть то, что человек творит или утверждает нечто, смысл чего ему не может быть полностью ясен либо вследствие условий его времени, либо потому, что это не соответствует другим его высказываниям, следовательно, он как будто сознательно высказывает то, что мог бы выразить лишь бессознательно. Но и эти основания для предположения такого рода могут оказаться обманчивыми. "Гений — по Шеллингу, — отличается от всего того, что не выходит за рамки таланта или умения, своей способностью разрешать противоречие, абсолютное и ничем иным не преодолимое". [161]

Анализируя гениальность А.С.Пушкина, Н.Бердяев отмечает следующие черты его природы: "В творческой гениальности Пушкина накоплялась святость творческой эпохи, святость иная, более жертвенная, чем святость аскетическая и каноническая. Гениальность и есть иная святость, но она может быть религиозно осознана и канонизирована лишь в откровении творчества. Гениальность — святость дерзновенная, а не святость послушания. Жизнь не может быть до конца растворена в святости, без остатка возвышенно гармонизирована и логизирована. Быть может, — предполагает Бердяев, — Богу не всегда угодна благочестивая покорность". [162]

Творческий путь гения, — утверждает далее Бердяев, — требует жертвы, не меньшей жертвы, чем жертвенность пути святости. На пути творческой гениальности так же нужно отречься от "мира", победить "мир", как и на пути святости. Но путь творческой гениальности требует еще иной жертвы — жертвы безопасным положением, жертвы обеспеченным спасением. Тот, кто вступил на путь творческий, путь гениальности, тот должен пожертвовать тихой пристанью в жизни, должен отказаться от своего домостроительства, от безопасного устроения своей личности. На эту жертву способен лишь тот, кто знает творческий экстаз, кто в нем выходит за грани "мира". В пути творческом и гениальном есть отталкивание от всяких берегов. Путь святости — трудный путь подвига и требует необычайной силы духовной, отречения от низших сфер бытия. Но в пути святости есть безопасность личного устроения. Гениальность — по существу трагична, она не вмещается в "мир" и не принимается "миром". Гений-творец никогда не отвечает требованиям "мира", никогда не исполняет заказов "мира", он не подходит ни к каким "мирским" категориям. В гениальности всегда есть какое-то неудачничество перед судом "мира", почти ненужность для "мира". Гениальность непонятна "миру", не относима ни к каким "мирским" дифференциям человеческой деятельности. В гениальности нет ничего специального, она всегда есть универсальное восприятие вещей, уникальный порыв к иному бытию. Гениальность есть целостное бытие, универсальное качество. Гениальность всегда есть качество человека, а не только художника, ученого, мыслителя, общественного деятеля и т.п. Гениальность есть особая напряженность целостного духа человека, а не специальный дар. Природа гениальности — религиозная, ибо в ней есть противление цельного духа человека "миру сему", есть универсальное восприятие "мира иного" и универсальный порыв к иному. Гениальность есть иная онтология человеческого существа, его священная неприспособленность к "миру сему". Гениальность есть "мир иной" в человеке, сама нездешняя природа человека. Гений обладает человеком, как демон. Гениальность и есть раскрытие творческой природы человека, его творческого назначения. По утверждению Бердяева, гениальная жизнь есть жертвенный подвиг. Гениальная жизнь знает минуты экстатического блаженства, но не знает покоя и счастья, всегда находится в трагическом разладе с окружающим миром. Но гениальность шире гения. Гениев в строгом смысле слова рождается мало. Гениальность присуща многим, которых гениями назвать нельзя. Потенция гениальности заложена в творческой природе человека и всякий универсальный творческий порыв гениален. Есть натуры гениальные по онтологической своей природе, по творческой своей неприспособленности к "миру сему", хотя и не гении. Гениальность есть особая добродетель, не всем данная, но подлежащая утверждению и развитию, особое мирочувствование, особое напряжение воли, особая сила хотения иного. Гениальность коренным образом отличается от таланта, ничего общего с ним не имеет. Гениальность совсем не есть большая степень таланта — она качественно отличается от таланта. Талант есть дар дифференцированный, специализированный, отвечающий требованиям раздельных форм культуры. Гений есть соединение гениальной природы с специфическим талантом. Гениальный художник, по утверждению Бердяева, соединяет в себе гениальную натуру с художественным талантом. Природа таланта не органическая, не онтологическая, а функциональная. Талант может создавать более совершенные объективные ценности, чем гениальность. Гениальность с точки зрения культуры не канонично; талант — каноничен. В гениальности трепещет цельная природа человеческого духа, его жажда иного бытия. В таланте воплощается дифференцированная функция духа, приспособленная к поставленному миром требованию. Гениальная натура может сгореть, не воплотив в мире ничего ценного. Талант обычно создает ценности и оценивается. В таланте есть умеренность и размеренность. В гениальности — всегда безмерность. Природа гениальности всегда революционна. Талант действует в середине культуры. Гениальность действует в концах и началах и не знает граней. Талант есть послушание. Гениальность — дерзновение. Талант от "мира сего". Гениальность от "мира иного". В судьбе гениальности есть святость жертвенности, которой нет в судьбе таланта. Поэтому культ святости должен быть дополнен культом гениальности, ибо на пути гениальности совершается жертвенный подвиг, и творческие экстазы на этом пути не менее религиозны, чем экстазы святости. Не всем дана гениальность и не всем дана святость. Потенция же гениальности, как и потенция святости, есть у всякого образа и подобия Божьего.