Кровь, слава и любовь - Жюльетта Бенцони

– Но я же не могу и дальше ехать вот так: в ночной сорочке, босиком! Разве в таком виде должна предстать перед людьми жена губернатора Арраса?

Бородач не удостоил ее ответом. Занавеска вновь опустилась. Франсуаза, стуча зубами от холода, умоляла господа сжалиться над ней. Карета вдруг остановилась. Открылась, нет, скорее чуть приоткрылась дверца. Кто-то швырнул в карету ворох тряпья и сухой хлеб, и экипаж сразу же снова начал свой бешеный бег.

Тряпки оказались грубой сильно поношенной крестьянской одеждой. Одежда была грязной и скверно пахла, но Франсуаза настолько замерзла, что, преодолевая отвращение и брезгливость, немедленно натянула на себя все это тряпье. Правду сказать, она почувствовала себя немного лучше. Но ужасное это путешествие все равно было настоящей пыткой. Несчастная приехала в Аррас, изнемогая от болей во всем теле и полумертвая от голода. Надежда очутиться вновь в той комнате, где она провела столько печальных дней, казалась ей чуть ли не лучезарной…

Но на этот раз все оказалось куда хуже. Франсуазу отвели в какую-то ветхую хибару в глубине губернаторского сада. Окна были наглухо забиты, что делало этот сарай похожим на настоящую тюрьму. Земляной пол, помещение длиной шага в четыре и шириной не больше. Голые доски вместо постели… Бедная женщина оглядывала свое странное жилье, но у нее не хватило времени задать вопросы своим охранникам. В лачугу вошел Шулемберг, маршал Франции.

– Здесь вы теперь будете жить, мадам. До тех пор, пока не потребуете отмены приговора, вынесенного господами из Шатле. Он, знаете ли, меня не устраивает. Верните мне ваше состояние, и вы получите другую комнату!

Но Франсуаза неожиданно пришла в несвойственную ей прежде ярость.

– Никогда! Понимаете? Никогда я не верну вам своего состояния. Мои сестры позаботятся об этом. Вы не получите ни единого су, пусть даже вы уморите меня здесь!

– Будьте уверены, – прорычал в ответ маршал, – ваша смерть будет долгой и мучительной. Очень скоро вы станете сговорчивей. И сами приползете ко мне на коленях, умоляя освободить вас!

– Не рассчитывайте на это! Никогда! Это мое последнее слово!

– Поживем – увидим…

Франсуаза вступила на путь истинных страданий. Ее лишили всего, чего только было возможно. Какая-то грязная судомойка помыкала ею, как хотела. Пищу приносили далеко не каждый день… Здоровья Франсуазы хватило всего на шесть месяцев подобного режима. Она заболела, причем так тяжело, что супруг ее испугался. Вдруг она умрет, не вернув ему желанного богатства. Ее перевели в некогда принадлежавшую ей спальню, и четверо докторов поочередно дежурили у ее постели. Мало-помалу она набиралась сил. Молодость взяла свое. Помогло и то, что она наконец оказалась на свежем воздухе и стала нормально питаться.

Но едва она чуть-чуть оправилась, ее опять заткнули в прежнюю грязную дыру в глубине сада, и адские муки возобновились.

– Не вздумайте снова заболеть, – посоветовал ей назначенный Шулембергом охранник. – Не то, глядите, проткну вас невзначай шпагой, и вас вынесут отсюда вперед ногами!

Франсуазу охватило отчаяние. Неужели нет никакого выхода? Значит, пока она не уступит, пытка будет продолжаться. Но никакие силы в мире не заставят ее сдаться. Пусть она умрет, но он не получит ни одного су из богатств Форсевилей! Остается только ждать, когда господь смилостивится и призовет ее к себе…

Каким образом матушка Габриэль де ла Круа, аббатиса из Дуллана, узнала об участи своей сестры? Остается только гадать об этом. Должно быть, кто-то из слуг губернатора, не вынеся происходящего ужаса, поставил монахиню в известность о несчастиях Франсуазы. Охваченная гневом, Габриэль тут же написала королеве-матери Анне Австрийской, рассказав в письме о недостойном поведении маршала Шулемберга и о мученичестве своей сестры.

К сожалению, королева-мать поручила расследование архиепископу Амьенскому монсеньору Фору, который был одним из самых близких друзей маршала. Естественно, он выдал Франсуазу за сумасшедшую. Аббатису Дулланскую по его доносу арестовали и сослали в отдаленный монастырь на самой границе страны. Шулемберг получил большое удовольствие, злорадно расписывая своей узнице, каким гонениям подверглась ее спасительница.

– Подпишите этот документ, – сказал он в заключение, – и вас выпустят отсюда. И ваша сестра тоже обретет свободу.

– Моя сестра – монахиня. Ей не страшно заточение в монастыре. Что до меня, то я раз и навсегда объявила вам о моем решении. Я ни за что не откажусь от раздела имущества!

Маршал вышел, хлопнув дверью, выкрикивая чудовищные угрозы. Но у Франсуазы теперь появился союзник. Один из солдат, назначенных охранять ее, по имени Леблан, сжалился над узницей. Когда маршал оставил свою пленницу одну, тот вошел в ее лачугу.

– Сегодня вечером, – прошептал он, – я принесу вам чернила, перо и бумагу. Напишите, мадам, сами напишите королеве! Когда она прочтет ваше письмо, то легко убедится, что вы вовсе не безумны!

Назавтра письмо было отправлено в Париж с гонцом, которого ухитрился найти добрый Леблан. «Я очень надеюсь на то, что ужасные мучения, которым меня подвергают, тронут сердце Вашего Величества, – писала Франсуаза Анне Австрийской, – и что Ваше Величество попросит короля освободить самую несчастную и самую невинную из его подданных…»

Письмо и в самом деле тронуло королеву-мать. Но, к несчастью, она пришла к весьма неудачному решению. Не придумав ничего лучшего, она вызвала к себе Шулемберга и стала его отчитывать. Маршал твердо стоял на своем.

– Потребовав раздела имущества, моя супруга нанесла мне тяжкое оскорбление. Либо все вернется в прежнее состояние, либо она останется в том положении, в каком находится сейчас. Я ее муж, и никто не может указывать мне, как обращаться с женой.

Увы, это была чистая правда. Королева, конечно, многое могла, но, что не делает ей чести, предпочла оставить все как есть. Но там, где Анна Австрийская отступила, ее скромный подданный продолжил борьбу…

– Надо бежать, мадам, – сказал он Франсуазе однажды вечером. – Я помогу вам.

– Вы?! Разве это возможно? Вы же жизнью рискуете, помогая мне!

– Я убегу с вами… Сегодня ночью я подмешаю снотворного порошка в вино охранников. Когда они заснут, я открою вашу темницу. Переберемся через стену. А потом – уж как бог даст…

Действительно, в три часа ночи 1 августа 1663 года Франсуаза де Шулемберг наконец-то вышла из своего застенка, перед дверью которого похрапывали охранники, перелезла с помощью веревочной лестницы через ограду губернаторского сада и вместе с Лебланом покинула Аррас.