Воины Вереска - Надежда Федотова

— Тогда пойдем!.. Они как раз начали…

— Кто начал? — не понял лорд МакЛайон. — Ты куда?

— Да к норманнам же! — девушка кивнула в сторону костра:- У них такие песни красивые!.. Послушаем!

— А… эм… ну да, конечно, я это и имел в виду… — невразумительно пробормотал бывший королевский советник, в очередной раз почувствовав себя дураком. Он-то уже на пуховую перину размечтался!.. А она про песенки… Тьфу ты! И как Тому удается с полувзгляда к себе в постель каждую вторую укладывать?.. Невзирая на возраст, сословие и даже семейную честь… Нет, не то чтобы лорд МакЛайон не умел обращаться с женщинами. Просто придворных дам никогда даже уговаривать было не надо — сами на шею вешались!.. Но тут… родная жена, а поди ж ты — все никак до дела не дойдет! "Доберемся до Тиорама — плотно займусь! — раздосадованно подумал Ивар, нехотя усаживаясь рядом с Нэрис возле костра. — А то ведь надо мной уже смеяться скоро начнут, ей-богу!.."

…- Весла несущий разрежет мышцы волны,

Но уже за резною кормою затянется рана…

Твердо на шею дракона опершись рукою железной,

Смотрит на кровь, что забрызгала небо, где солнце

Пало в воде… И опять зазвучит его голос,

Сотни героев на бой посылающий вечный,

Тысячам вдов и сестер повод для скорби дарящий!..

Томас, подсевший к своим всего несколько минут назад (шотландцы и норманны по-прежнему держались особняком), и со странным выражением на лице прислушивающийся к голосам, доносившимся от костра северян, возмущенно чихнул:

— Нет, и вот это они называют песней?..

— А что тебе не так-то? — поднял голову от котелка один из шотландцев по имени Шон. — Вроде ничего…

— Да уши же режет!

— Тебя послушать, так только ты один на весь мир такой голосистый да талантливый, — скептически хмыкнув, вступился за норманнов другой боец. — Нормальный голос у мужика, и слова красивые.

— А рифма?.. А ритм? А смысл, в конце-концов?! — взвился чувствительный бард. — Это же издевательство какое-то… А "слова красивые" — чтоб за их кучей всей убогости повествования видно не было!

— Том, уймись, — миролюбиво проговорил Ивар, пошевелив палкой угли. — Далось оно тебе!.. Пускай поют. Они же твои баллады не хают.

— Еще б они хоть слово сказали! — воинственно фыркнул волынщик. — А ты мое творчество вот с этими завываниями не сравнивай. Я, может, и не ахти какой поэт, но…

— В знаках богов не нуждаясь, на радость вороньему пиру,

Там, где во гнездах из камня и дерна тела упокоятся наши,

Мясом соженным пернатых волков поднебесья маня неустанно,

Копьеломателей стены врагов наших берег покроют…

— Матерь божья! — взвыла "творческая личность", хватаясь за голову. — Ну ни слова без двадцати строчек отступлений сказать не могут!.. Накрутят, навертят черт-те чего… Нормальные люди поют для таких же нормальных людей — чтоб всем всё понятно было! Про любовь — так про любовь, про битву — так про битву! А это вот сейчас про что?..

— Да понятно, про что, — пожал плечами Шон. — Про битву как раз и есть!.. Утихни ты уже. Дай послушать.

— Не дам! — Томас стукнул кулаком по бревну, на котором сидел. — Только мозги засорять! Ну ладно, обойдемся без рифмы, но попроще-то разве нельзя?.. Предметы своими словами называть — преступление?.. "Молния битвы", "Щитодробитель", "Копьеломатель", "Вестник смерти кольчугам"… тьфу! Вон, вон, опять, слышали?! — он подпрыгнул. — Цитирую для ценителей: "Молнией Одина, ввысь воспарившей как парус драккара, темные думы его сквозь кузнечный покров отпустивши на волю"! Это ж голову сломать можно! А всего-то и дел, что просто врага по шлему мечом пригрели!..

— Вот разошелся-то. Ну и ты им спой в отместку чего-нибудь!

— Уилл, да не разоряйся без толку, не переубедишь, — со знанием дела сказал Шон. — Он кроме своих баллад ничего больше не признает…

— И ничего подобного! — бурно возмутился Томас. — Я, между прочим, за разнообразие и поэзию во всех ее проявлениях!.. Но это… Да я такую пургу могу сутками гнать, даже напрягаться не надо!

— Ну, понеслось… — усмехаясь, тихонько сказал Ивар Творимиру и поднялся. — Это теперь до утра хай стоять будет! Шон, иди спать. Том на караул заступает, вот пусть и совместит служебное с наболевшим…

Он отошел от костра и, кивком подозвав русича, свернул за угол дома:

— Ты куда этих пьянчужек дел?

— Эх, — тот мотнул головой в сторону дровяного сарая и поморщился.

— С кем пили, не сказали?

Творимир отрицательно ухнул. Ивар с сожалением щелкнул языком:

— Досадно… Пойду погляжу, как они.

— Эх… — только махнул рукой русич.

— Да понятно, что оба лыка не вяжут, — хмыкнул Ивар. — Но может, повезет, вдруг все-таки ненароком имя выболтают… и я этого щедрого наливайку таки прижучу!

Творимир пожал плечами и, проводив командира взглядом до самых дверей дровяного сарая, посмотрел в сторону хохочущих шотландцев. Эк Томас-то завелся! Ну такие вот у них песни, чего насмехаться-то?.. Хорошо, те не слышали! Северяне народ гордый, осерчать могут, а то и по шеям надавать… Хотя, по мнению русича, было бы из-за чего! Том, хоть и музыкант знатный, но ведь скоморох-скоморохом, все б ему кривляться. На таких обалдуев и сердиться не стоит. Он оглянулся на сарай. Тихо. Вот упертый, говорил же — ни слова от них сейчас не добьешься!.. Так нет же… Он фыркнул в усы.

И замер.

Запах. Едва уловимый, но чужой. И легкий шорох — словно птица крылом махнула. Творимир застыл на месте, впившись глазами в темные очертания дровяного сарая и неподвижные тени на его выбеленных дождями стенах. Хм… Да такие уж и неподвижные ли?! Бывший воевода напружинился, пригнулся, и неслышным шагом двинулся в сторону кустов, окружающих хлипкую деревянную постройку. Запах стал отчетливее… Человек. Металл. И еще какая-то дрянь… Убийца!

Русич перешел на бег. Ну нет уж, дудки, сегодня тебе работы не будет… Тень на стене вздрогнула — это притаившийся в темноте человек заметил несущегося на него старого воина. Привстал, замахнулся… и, едва не выронив нож, попятился — луннный свет пробился из-за облаков, и глазам наемного убийцы из клана Ножей предстало такое… Да, перекидывающийся оборотень — зрелище не для слабых духом! А перекидывающийся на бегу, с такой скоростью, да еще и в громадного бурого медведя с оскаленной черной пастью… Убийца дрогнул, плюнул на так и не сделанную работу и, круто развернувшись, дал деру, на бегу ласточкой перелетая через изгороди. Там, на окраине села, за пологим холмом его ждала лошадь. Только бы успеть! Медведь — это и так серьезно, но медведь-перевертыш — просто смертный приговор без вариантов!..

…Ивар, услышав со стороны приоткрытой двери знакомый глухой рык и треск кустов, бросил свое бесполезное занятие (то есть — энергичное встряхивание за грудки бесчувственного тела пьяного вусмерть Мэтью) и выскочил наружу, выдергивая из ножен тяжелый кинжал. Застать он успел только стремительно скрывающийся в темноте мохнатый медвежий зад. Творимир?! Кого он там увидел, что бросился вдогон аж на всех четырех?..

— Кто бы это ни был, — решительно буркнул лорд МакЛайон, одним движением задвигая оружие в ножны, — но я, пожалуй, тоже полюбопытствую!..

Он сбросил путающийся в ногах плащ и налегке бросился следом за оборотнем и его неведомой "жертвой". Абы за кем Творимир не погнался бы, а раз погнался, значит, что-то важное… А раз важное — значит, не иначе как очередной охотник за бедовой головой дорогого друга и командира! Другими словами — кто-то из Ножей. И если сейчас в пылу праведного гнева, подкрепленного животным инстинктом, оборотень его задерет (что догонит — это и ежу понятно!), то… "То об именах заказчиков мы точно ничего не узнаем!.. — подумал Ивар. — Догнать эту парочку нужно всенепременно и как можно скорее, пока Творимир его к чертям не загрыз. Вот ведь рванули-то!.. Этак никаких ног и дыхалки не хватит… Коня бы! Да не до того сейчас, уйдут"

Лорд несся вперед, ориентируясь на треск веток в темноте, не разбирая дороги и не оглядываясь назад. А за ним, чуть подотстав, бесшумно скользила чья-то жилистая тень.

Нэрис, позевывая, закрыла за собой дверь и присела на кровать. Прислушалась — за тонкой перегородкой тихо посапывала Бесс. Под окном негромко насвистывал что-то себе под нос невысокий норманн по кличке Жила. За дверью, привалившись необъятной спиной к косяку, дежурил второй северянин, молчаливый такой, в шрамах, как же его… а, Ульф! Эйнар велел стеречь и никого не впускать, пока лорд МакЛайон не вернется… Кстати, куда он снова исчез? Не муж, а наказание!..

Девушка опечаленно вздохнула и принялась раздеваться. Мелкие пуговички на лифе платья выскальзывали из пальцев, не желая расставаться с петельками… Уф, и зачем их столько?! И как Бесс с ними так быстро управляется?.. Позвать бы ее, да будить жалко. Нэрис сердито фыркнула — очередная пуговка никак не хотела поддаваться.