Генерал-адмирал - Роман Злотников

Совершенно понятно, что столь далекое путешествие предполагало серьезную подготовку. Кроме того, большого внимания требовали дела Военно-морского ведомства, которое пребывало в возбужденном состоянии. Дело в том, что Бунге добился своего, ни на грош не увеличив военно-морской бюджет, и финансирование моих нововведений произошло в рамках перераспределения уже выделенных средств. Поэтому и Морской полк, и опытовая станция создавались за счет сокращения финансирования строительства судов по двадцатилетней кораблестроительной программе. Так, было несколько заторможено строительство новейшего броненосца «Император Александр II» на заводе Нового адмиралтейства и фактически заморожено — крейсера «Адмирал Корнилов» во Франции. Управляющий Военно-морским ведомством адмирал Шестаков дрался как лев, но сделать ничего не смог. Впрочем, я не особенно расстроился — все равно эти корабли к началу Русско-японской войны должны были заметно устареть, а так, может, за год работы опытовой станции под руководством такого активного человека, как Макаров, кораблестроительное дело слегка продвинется, и глядишь, вместо допотопной калоши к началу войны получим… не совсем допотопную. Но это если мы вследствие моей трансваальской авантюры не вляпаемся в какой-нибудь конфликт с Англией.

Морской полк начали формировать в Пернове. Я специально избрал такое захолустье, чтобы сразу отсечь тех офицеров, кои желали служить в новом полку, непременно оставаясь в Петербурге. Ну и чтобы несколько убавить число интересующихся новой частью посторонних глаз. Да и финансово разворачивать полк там было более выгодно. В Пернове еще остались постройки с тех времен, когда город был русской крепостью. Их можно было приспособить под казармы.

Командир полка был уже назначен, им стал капитан второго ранга Рыльский, а ему в заместители я вытребовал офицера из казаков, знакомого со службой пластунов. С обоими я имел долгую беседу, основной мыслью которой было то, что они создают не просто новый род войск — они создают новую армию. Солдат морского полка должен быть способен пробежать с полной выкладкой пятьдесят верст, проплыть в ноябрьской балтийской водице милю с той же полной выкладкой, а затем вступить в бой один против трех, а то и четырех врагов. И победить. А для сего он должен уметь драться не только пулей и штыком, но и кулаком, кинжалом, подобранной палкой, оторванным леером, ременной пряжкой и всем, что попадется под руку. Должен уметь организовать засаду, незаметно подкрасться к врагу, снять часового, захватить «языка», справиться с противником на качающейся палубе корабля и в тесных корабельных отсеках, в чистом поле, в крепостных казематах и вообще где только оный противник ему попадется. Поэтому я не требую от господина Рыльского в первый же год довести численность полка до штатной. Нет. Главное — по-новому организовать процесс обучения бойцов и их командиров. И если он представит мне через год полк числом в батальон, пусть и потратив все деньги, выделенные на содержание целого полка, но оный батальон будет способен на все, что я требую, — его ждет не наказание, а награда. В обратном случае пусть они оба на мое благоволение не рассчитывают.

После этого разговора пребывавшим в недоумении офицерам стало ясно, почему на командование полком поставили двух столь разных людей. Впрочем, это открытие лишь прибавило им энтузиазма. Ну да недаром я выбрал именно их…

Кстати, Бунге и железную дорогу Челябинск — Магнитная собирался профинансировать за счет урезания бюджета флота. Но тут уж я встал на дыбы и обратился напрямую к брату. Так что обошлось.

А затем нагрянуло мероприятие международного масштаба — бракосочетание еще одного моего братца, Сергея, с… вы не поверите, Елизаветой Александрой Луизой Алисой, принцессой Гессен-Дармштадтской. Я охренел, когда узнал, что в России перед революцией было две гессенских мухи. И именно во время этого мероприятия я впервые увидел будущую императрицу Александру Федоровну.

Под гулкие рулады церковного хора я украдкой разглядывал тощую двенадцатилетнюю девочку, с восторженным выражением глаз изучавшую убранство придворной церкви Зимнего дворца. Впрочем, кроме восторга в этих глазах был и какой-то странный холодный блеск. Ну, вроде как у хозяек на рынке, что ли, когда они прицениваются к товару. Вот, значит, как, ваше высочество, присматриваетесь… Впрочем, для женщин это характерно. Мужики могут быть в каждый из моментов времени либо рациональными, либо эмоциальными. Женщины же умеют быть одновременно и теми, и другими. Женщина способна рыдать от горя и одновременно сдерживать себя, дабы не испортить тушь на ресницах. Женщина способна стонать от страсти во время любовного акта и одновременно придерживать рукой спинку кровати, чтобы та не билась о стенку и не тревожила соседей. И тут уж ничего не попишешь. Так они устроены. Впрочем, у нас, мужиков, тоже столько недостатков, что лучше помолчать…

Когда венчание закончилось и все потянулись к выходу, девочка подошла к стене и украдкой потерла пальцем золотой завиток. После чего удовлетворенно кивнула — подойдет…

Все время, пока длилось празднество, я присматривался к Николаю. Если любовь действительно посылает Господь, то все мои усилия должны сейчас рухнуть и мой племянник непременно воспылает страстью к этой девочке. Тем более Алиса Виктория Елена Луиза Беатрис Гессен-Дармштадтская прилагала активные усилия для того, чтобы раз за разом попадаться Николаю на глаза. Но несмотря на все ее усилия, он оставался к ней равнодушен. Что ж, значит, с любовью не все так однозначно… либо сказку о великой любви между Ники и Аликс просто придумали, а дело было в неких других, достаточно прагматичных соображениях. Стало быть, моя задача по предупреждению сего брака становится намного сложнее. В чем заключались эти соображения, я не знал, а влиять на брата, который этими соображениями руководствовался, даже пытаться не собирался. Ибо это означало резкое увеличение контактов с родственниками, что опасно. Все еще опасно. Да и времени у меня на это не будет — на свои планы катастрофически не хватает. Буду держаться своего, самим собой для себя определенного горизонта и не полезу выше…

Впрочем, еще одну интервенцию я сделать рискнул. И поймав момент, глядя на свежеиспеченную молодую пару, грустно произнес вроде как в пространство:

— Как жаль…

— Чего жаль, дядя? — удивленно спросил меня совершенно случайно оказавшийся рядом племянник.

Я улыбнулся ему. Грустно. И покачал головой:

— Да нет, я так, о своем. — При этом всей невербалкой — голосом, мимикой, короткими жестами — продемонстрировал, что если он задаст вопрос, то я, наверное… может быть… очень вероятно… отвечу.

И Николай меня не подвел:

— Нет, объясни. Почему тебе их жалко?

— Ох, Николай… — Я снова грустно вздохнул. — Помнишь, мы с тобой говорили о долге правителя перед страной?

— Да, — озадаченно кивнул племянник, перевел взгляд на жениха и продолжил: — Но я не понимаю…

— Да брат здесь ни при чем. Все дело в его невесте.

— А что с ней не так?

— Дело в том, что у нее имеется врожденное наследственное заболевание. Оно называется гемофилия. Так что их дети родятся больными. Во всяком случае, мальчики. — Я снова грустно вздохнул и, предупреждая следующий вопрос племянника, произнес: — Не спрашивай меня, откуда я это знаю, и сам никому об этом не говори. Это тайна, страшная тайна. Скажу лишь, что болезнь — наследство ее бабки, английской королевы Виктории. Практически все ее потомки по женской линии — носители гемофилии. То есть они не обязательно сами больны, но их дети мужского пола скорее всего будут ею страдать.

— А что это за болезнь? — после короткого размышления спросил Николай.

— Очень неприятная. Страдающий ею человек при любом порезе может умереть от потери крови. Его кровь почти не сворачивается. — Я опять вздохнул. — Остается надеяться, что у моего брата не будет детей, потому что это великая мука — видеть, как твой ребенок умирает у тебя на руках.

Николая слегка передернуло. И в этот момент к новобрачной подбежала ее сестра.

Я покачал головой:

— Бедная девочка. Не завидую ее мужу.

— Да уж… — тихо отозвался Николай, поспешно отводя взгляд от стрельнувшей в его сторону глазками Алисы Виктории.

А я подлил масла в огонь:

— Знаешь, ведь если она выйдет замуж за какого-нибудь властителя или наследника, который впоследствии станет властителем, а затем у них родится ребенок, подданные вряд ли будут разбираться, кто виноват, и скорее всего обвинят мужчину. Этот мир так устроен, что мужчина отвечает за всё. Представь, каково ему будет править людьми, уверенными, что у их властителя… — Я сделал короткую паузу и тихо произнес: — Гнилая кровь.