Холоднее войны - Чарльз Камминг

Он знал, почему ему этого так не хочется. Это было очевидно. Том рвался на самолет, в такси, в стамбульский дом у моря.

Он постоял в коридоре еще несколько минут. Реальной возможности попасть в квартиру Сесилии в эту ночь не было. Ни единого шанса. И вряд ли такой шанс появится в ближайшие несколько дней. Пусть с камерой разбирается Эльза, Хэйдок, Загреб… кто угодно.

Том достал из кармана карту-ключ от номера, открыл дверь, включил свет и взял из мини-бара две миниатюрные бутылочки Famous Grouse. За пятнадцать минут он написал отчет с грифом «совершенно секретно», сообщая о смерти Шандор, и послал его зашифрованной телеграммой в Лондон. Затем он залез в свою личную почту и настрочил послание Рэйчел.

«Вылетаю из Берлина завтра первым утренним рейсом. Буду к полудню. Отмени все планы. Поужинай со мной».

Глава 34

В Стамбуле ничего не изменилось с тех пор, когда Том из него уезжал. Жара, толпы людей, мертвые пробки, смог, линия горизонта, закрытая минаретами и высотными зданиями. Но в чем-то город все же стал иным. Теперь это была невидимая чашка Петри, в которой командой специалистов Секретная разведывательная служба из Турции и Лондона тщательно изучалось и анализировалось каждое движение, каждая деталь поведения Райана Клекнера. По дороге из аэропорта имени Сабихи Гёкчен Том попросил водителя такси проехать мимо дома Клекнера. Команда наружного наблюдения была уже на посту: мужчина и женщина в кафе Starbucks в квартале от входа в здание и два юных британца-азиата в микроавтобусе, припаркованном через дорогу. Каждые полчаса Том получал обновленную информацию о передвижениях объекта.

Абакус проснулся рано, сходил в спортзал, вернулся домой пообедать и в данный момент находился наверху, в кухне, читал книгу в бумажной обложке, название которой определить не удалось. Как и обещала Амелия, резиденция Клекнера, маршруты, по которым он ездил на работу, его любимые рестораны, спортзал и машина были напичканы таким количеством камер, что они могли запечатлеть буквально любое мгновение его жизни. За ним следили в трамваях, поездах и на паромах. Турецкий источник, работающий в американском консульстве техником по обслуживанию компьютеров, обеспечивал станцию МИ-6 регулярными отчетами о рабочем расписании Клекнера, его настроении и рутинных действиях. Если бы какой-либо элемент операции был случайно раскрыт, МИ-6 могла бы спокойно отрицать свое участие. Да этого бы и не понадобилось: Клекнер, скорее всего, решил бы, что его взяли под наблюдение турецкие спецслужбы, и сообщил бы об этом главе станции ЦРУ.

По пути в Дубровник Том поговорил с Амелией, и она согласилась, что Загреб/3 должен разобраться со смертью Шандор и провести неделю на Лопуде, щедро рассыпая по хорватским карманам евро. «Ты нужен мне в Турции», – сказала Амелия, и Том с радостью изъявил свою готовность приступить к работе.

Однако Рэйчел заставила его подождать. Том попытался напроситься на – как он это образно и весьма лицемерно назвал – «чашку чая» у нее дома, но она довольно прохладно сообщила, что будет «занята до ужина», и предложила встретиться в девять вечера в рыбном ресторане в Бебеке. «Вам нужно проявить терпение, мистер Келл», – написала она, но добавила в СМС «поцелуйчиков». Том зарегистрировался в Georges Hotel на улице Сердар-и-Екрем и решил убить время за чтением какого-то романа. В конце концов он поймал себя на том, что пялится на первую страницу первой главы уже пятнадцать минут, но тут небеса раскрылись и Рэйчел смилостивилась над несчастным страдальцем.

«Хм. Только что нашла бутылку водки в морозилке. И даже два стакана. Может, выпить здесь перед ужином?..»

Он был возле ее дома через полчаса.

Рэйчел оставила ключ под ковриком. Том открыл парадную дверь и вошел внутрь. На первом этаже было пусто. Ни единого звука, не считая шороха волн и монотонного гудения посудомоечной машины в кухне. Том снял ботинки и носки и оставил их возле двери. Кондиционер приятно холодил кожу. Он поднялся наверх и остановился на площадке второго этажа.

Дверь одной из спален была открыта. В отражении зеркала Том увидел обнаженную Рэйчел. Она лежала на диване, подперев голову подушками. Ее прекрасное тело было словно выставлено напоказ специально для него. Он стащил с себя рубашку и двинулся к ней. Ее темные глаза, не отрываясь, следили за тем, как он подходил.

Они провели в постели больше трех часов. Только позже Том осознал, что они практически дословно воспроизвели сцену из письма Пола к Сесилии. «…Как ты оставила для меня ключи от своего дома снаружи, я вошел, и ты ждала меня. Наверное, никогда ты не выглядела такой прекрасной, как в тот день… Тогда я не хотел торопиться. Я сходил по тебе с ума…» Он не знал – да и не стал спрашивать, разумеется, – поняла ли Рэйчел это тоже.

На закате они вместе приняли ванну, а потом не торопясь отправились прогуляться по западному побережью Босфора. Рэйчел забронировала столик в ресторане, и они заказали мезе и сибаса на гриле. Горели свечи, и с того места, где они сидели, открывался чарующий вид на море и на Азию, лежавшую на другой стороне. Этот восторг воссоединения что-то изменил между ними, возникла связь, которую, казалось, можно было потрогать. В душе Тома царили мир и покой. Она была всем, чего он хотел. Его изумляло, с какой готовностью, даже беззаботностью, его сердце полностью растаяло в ее руках.

– Я хотела тебя спросить о стольких вещах, – сказала она и макнула кусочек хлеба в белую чашку с соусом цацики. – У меня такое ощущение, как будто я о тебе ничего не знаю. Когда мы познакомились, говорила только я. Ну, например… что ты любишь?

– Что я люблю?

Задавал ли ему хоть кто-нибудь, хоть когда-нибудь такой вопрос? Том в этом сомневался. Он ответил ей – так откровенно и подробно, как никогда раньше, и их беседа то и дело убегала в совершенно неожиданных направлениях – они обсуждали односолодовый виски, Ричарда Йейтса, крикет, сериал «Во все тяжкие»… Том знал, что таким образом Рэйчел его изучает, потому что человек больше всего раскрывается в своих пристрастиях. Долгие годы в своих же собственных интересах ему было выгодно оставаться «непрозрачным» – шпион должен скрывать свое настоящее «я» – не только для агентов и коллег, но и для Клэр, своей жены, женщины, с которой он прожил большую часть взрослой жизни. Возможно, он был загадкой даже для себя самого. Но с Рэйчел, как бы абсурдно это ни звучало после столь короткого знакомства, он чувствовал себя так, будто его кто-то знает. И в то же время он давно уже не ощущал такой зыбкости, неустойчивости, беззащитности… Он был во власти другого человека. Неужели Пол чувствовал то же самое с Сесилией? Украла ли она сердце его друга так же просто, как Рэйчел в данную минуту отнимала его собственное? Возможно, они были одной крови, одной породы – мужчины, которые смогли противостоять ИРА и «Талибану», но не способные контролировать такую простую вещь, как свои чувства?

– Расскажи мне о Берлине, – попросила Рэйчел, разливая по бокалам остатки вина.

– Я не был в Берлине, – сказал Том.

Ее лицо не изменилось.

– А где ты был?

– На Лопуде.

Рэйчел откинулась на спинку стула и потянула за собой бокал. Он балансировал на самом краешке стола, и Том подумал, что бокал вот-вот разобьется и осколки разлетятся во все стороны.

– Неудивительно, что ты мне не сказал.

– Я говорю тебе сейчас. Прости, и мне очень жаль, что я не мог сделать этого раньше. – Он чуть подался вперед. Рэйчел была совершенно непроницаема. – Сесилия Шандор мертва.

– Господи.

– Мы пока не знаем точно, что случилось. Возможно, она была убита. А может быть, покончила жизнь самоубийством. Но нам известно, что у нее был бойфренд в то же самое время, когда она встречалась с твоим отцом. – Рэйчел помрачнела и покачала головой. Потом уставилась на скатерть. Том понимал, что выдает ей тайны операции, секретные материалы и так далее, но все равно продолжил: – На Хиосе видели человека, который разговаривал с Шандор и твоим отцом. Они вместе обедали в ресторане в гавани за день до того, как произошла катастрофа. Мы пытаемся определить его личность. Он может оказаться как сотрудником одной из спецслужб, так и просто знакомым.

– Зачем кому-то убивать Сесилию?

Вопрос лежал на поверхности. У Тома не было никакого ответа – только инстинкты и, возможно, паранойя.

– Раньше – так сказать, в предыдущей жизни – она служила в разведывательной службе Венгрии. Нам еще только предстоит установить, не была ли она нанята специально, чтобы соблазнить твоего отца. У нас есть серьезные сомнения в правдивости этих отношений.

Том осознавал, что говорит чересчур много, громоздит теорию на теорию, гору на гору. Что, если Рэйчел расскажет все матери? Не было никаких доказательств, что Сесилия послужила приманкой для Уоллингера, – разве что ее связь с Люкой. И существовала вероятность, что она, как и Яннис Кристидис, действительно совершила самоубийство – не справилась с отчаянием.