Ледокол (СИ) - "Ann Lee"

— А там кто-то есть! — показала я Паше на дым.

— Там Петрович, печь растопил, и, между прочим, там есть водопровод, и даже можно помыться, не такой он и убогий, — обиженно проговорил он.

— Ты так говоришь, словно это твой дом, — фыркнула я, и обречённо пошла к крыльцу, потянув за собой сына.

Да, не так я представляла себе встречу Нового года. Ещё вчера утром, было столько планов, а теперь приходиться прятаться в развалюхе какой-то. Причём прячет один бандит, от другого бандита.

А с другой стороны, главное, что мы живы, и я непроизвольно погладила свой живот, прямо по пуховику.

— Паш, но Кир же согласился на все условия этого Сархана, зачем нам прятаться? — мы зашли в заваленные тёмные сени.

— Значит надо так, женщина, угомонись, и делай, что тебе говорят, — разозлился Паша, и прямо таки втолкнул меня в прихожую. За мной несмело вошёл Андрей, и только потом Паша, поправляя на ходу своё полупальто.

Я обиженно на него глянула и решила больше с ним не разговаривать.

Долго, правда, не получилось, потому, что пока мы толкались у дверей, к нам вышел, какой-то мужичок. Весь лохматый, заросший, в морщинах, видно, что злоупотребляет. И одежда на нём была такая же, помятая и грязная. Мужчина глядя на нас, растянул морщинистое лицо в улыбке, и вытер о брюки руки. Мы же с Андреем отступили к двери, и уперлись в Пашу.

— Ну чего вы испугались? — усмехнулся он. — Это Петрович, знакомьтесь, Юля, Андрей.

— Здравствуйте, — тоненько протянул сын.

— Здравствуйте, — вторила я ему.

— Здрасте, здрасте, — засипел Петрович.

Паша опять подтолкнул нас вперёд.

— Всё сделал? — спросил он у мужчины.

— Всё, как было велено, — стал тот отчитываться, — печь натопил, порядок навёл, продукты и вещи, какие были в списке, всё купил.

— Молодец, — Паша хлопает Петровича по плечу, потом ныряет в карман и достает две купюры по пять тысяч и протягивает ему.

— Давай завтра тоже за печкой проследи. Что надо, Юля скажет, сделаешь, и смотри не бухай, — он показал ему кулак.

Петрович, сразу же замотал головой.

— Ну что ты Паш, договор, есть договор, — забубнил он.

— Ладно, — Паша махнул рукой, и посмотрел на нас с сыном, так и стоящих на пороге, этой халупы.

— Ну, чего вы замерли-то? — заворчал он. — Что? Не помыться нет желания, не поесть?

Мы стали раздеваться с Андреем развесив свою верхнюю одежду на захламленную вешалку. Потом я посмотрела на пол, раздумывая, а стоит ли снимать сапоги, но тут было так тепло, что сапоги не вариант.

— Щас подожди, — сказал Паша и скрылся в одной из комнат. Вернулся с пакетом, и вытряхнул мне под ноги, пушистые розовые тапки. Я прямо в ступор впала.

— А тебе вот, — протянул Андрею кеды.

— А можно мне кеды, — простонала я.

Андрей тут же схватил их, понимая, что может проиграть и быстро переобулся.

— Не придирайся, скандалистка, — вспомнил, блин, — что было в местном магазине, то и купили.

Петрович тут же закивал. Я натянула тапки.

— Давай проходи, я всё покажу, и поеду, — сказал Паша.

— Ты уедешь, — расстроилась я, — но ведь новый год…

— Вот именно, я Иришке обещал быть, итак задержался, — проворчал Паша.

Моё настроение, так испортилось от этой новости, что я совсем не замечала, и не слушала Пашу. И даже новость, что подруга опять дала ему зелёный свет, меня не взволновала.

Грёбаные гормоны! Хотелось плакать! Хотелось, чтобы со мной остался мужчина, и пусть, хотелось другого на его месте, но тот не доступен, пусть хотя бы будет этот.

Я ходила за Пашей, который показал мне сперва кухню, на столе стояли большие пакеты со всяческой едой.

Потом была гостиная, наверное, как ещё назвать большую комнату. У стены стоял большой диван книжка, напротив, в старомодной стенке, забитой книгами, стоял телевизор. Большой стол посередине, рядом разномастные стулья. На полу вытертый ковер. На облупленном потолке пятирожковая люстра. В комнате очень мало света, потому что два окна, просто очень грязные и дневной свет не до конца проникает сюда.

Потом Паша показал мне санузел. Здесь хоть порадовал, потому что был и унитаз, и ванная с душем. Относительно чистые.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Был ещё второй этаж, с маленькой комнаткой, и узкой кроватью. Здесь стоял большой шкаф, захламленный всяким тряпьём.

Мы вернулись вниз.

— Рассмотри все пакеты, там должна быть сменная одежда, бельё для вас, все мыльно-рыльные принадлежности, всё что понадобиться. В кухне ты видела много продуктов. Вам хватит, если что связь через Петровича держи. Он завтра придёт вам печку снова растопит.

— Понятно, — вздохнула я. — Дай родителям позвоню, они нас сегодня ждут в гости.

Паша протягивает мне свою трубку, и я быстро на память набираю мамин номер.

Разговор выходит трудный. Мама, никак не может понять, какие это обстоятельства, что мешают нам с Андреем приехать. Я юлю, выдумываю, не говорить же, в самом деле, что нас украли, а теперь прячут.

В общем, мама расстроилась, я тоже.

— Ну, чего ты киснешь, Юль? — видимо проникся моим понурым видом Паша.

— А он приедет? — вдруг поняла, что это самое важное для меня.

— Не знаю! Представляешь, он мне до сих пор не докладывает, — съязвил Паша. — Давайте умывайтесь, и поешьте, потом и новый год встретите, нечего грустить! — Паша глянул на часы. — Всё я погнал. С наступающим!

— Паш, — окрикнула его у самого порога.

Он обернулся.

— Спасибо, — грустно улыбнулась ему.

— Слава Богу, она сподобилась! — в своей привычной манере начал он хохмить.

— Да иди ты! — отмахнулась я, чувствуя, что настроение меняется.

— Всё пока, — улыбнулся он, и вышел.

Потом ушёл Петрович, пообещав вернуться завтра, и поздравил с наступающим.

И мы остались одни.

6

Первым делом, мы умылись и накинулись на еду. Откопали в пакетах, всякие мясные нарезки, сыр, хлеб. Консервы, паштеты. Были какие-то пироги, по запаху мясные. Много овощей. Много фруктов. Сок. Вода. Шампанское. Газировка. Всякие сладости. В общем сплошной калорийный сухпай. Очень вкусный, надо сказать, особенно когда просидишь в подвале, не зная выживешь ты или нет.

К вечеру, я заставила помыться Андрея. В пакетах нашлось всё, как говорил Паша, и полотенца, и сменная одежда, и бельё. Правда трусы, и майка для Андрея были великоваты, как и сменные джинсы и футболка.

У меня же был интересный набор, из комплекта хлопковых трусов неделька и маек, и длинной футболки, которая доставала мне почти до лодыжек. Но зато это всё было новое, и приятно было его надеть на чистое тело. Ещё в пакетах нашлись новые комплекты постельного белья, что тоже приятно, если судить в каком состоянии дом.

Я приготовила праздничный ужин, из того что было. В основном это были бутерброды, и овощной салат. Андрей тем временем мучился с антенной от телевизора. Хотелось по привычке посмотреть какой-нибудь старый фильм, или концерт. Но телевизор шёл с помехами, и сын мельтешил по всей комнате, выбирая, где поставить злосчастную рогатину, чтобы хоть что-то был видно. Наконец что-то вышло. С экрана запела знаменитая певица, комната наполнилась звуком.

Я накрыла стол, и мы уселись. Я прижала Андрея к себе, и постоянно нацеловывала, и шептала, как я его люблю. Сын блаженно растянулся, уплетая бутерброд, и смотрел телевизор. И в сущности это был самый классный новый год. Мы живы, в тепле, сыты, и мы вместе.

Как мы уснули? Прямо за столом вырубились. Я, правда, когда начала валиться, пришла в себя, и поддержала сына.

— Андрюш, пойдём, я тебе наверху постелила, — я повела сонного ребёнка по скрипучей лестнице вверх. Уложила в кровать, полежала рядом, борясь со сном, а может и, не борясь, потому что пару раз я засыпала. И когда я снова начала вырубаться, решила что надо вставать, вдвоём на этой узкой койке, неудобно.

Я поцеловала Андрея и вышла, притворив за собой дверь. В гостиной так и вещал телевизор, и давал приглушённый свет. Я проскрипела вниз, по лестнице, решая по пути, куда деть недоеденное, да так и встала на пороге.