Кошки-дочери. Кошкам и дочерям, которые не всегда приходят, когда их зовут - Хелен Браун

Отчаявшись понять, что творится в голове у старшей дочери, я попыталась выведать это у младшей. Но ответ Катарины меня не удовлетворил. Она призналась, что Лидия пока не отказалась от мысли стать монахиней. Но это не мешает ей подумывать о том, чтобы написать книгу или открыть дом престарелых. Конечно, я всегда радовалась, что мои дети умеют мечтать, но не ожидала, что мечты Лидии расплывчатостью будут походить на картины Шагала.

Лидия не только вернулась в университет, но и возобновила работу с инвалидами и даже расширила круг клиентов. Теперь ее автобус частенько останавливался перед нашим домом. Однажды она позвала меня встречать группу мальчиков-подростков. Я шла к автобусу, приготовившись к характерным мужским шуточкам. Лидия открыла дверь, и я увидела три изможденные фигуры в инвалидных креслах. Открытые рты, скрюченные руки, серая кожа…

– Поздоровайтесь с моей мамой, – сказала Лидия с таким видом, будто разговаривала со своими друзьями.

Один из мальчиков в ответ начал яростно раскачиваться в кресле, другой закатил глаза. В тот момент я гордилась дочерью.

Когда я спросила, как она справляется с такой работой, Лидия ответила, что эти люди напоминают ей о том, как нужно жить. Они редко жалеют себя и живут исключительно настоящим. Избавленные от необходимости держать лицо и думать о будущем, они могут быть собой. В их присутствии Лидия чувствовала себя счастливой, хотя от тяжелых кресел у нее иногда болела спина. К кормлению через трубочку она относилась совершенно спокойно, а вот менять взрослым памперсы ей не слишком нравилось.

Чем более святой становилась моя медитирующая и заботящаяся о страждущих дочь-вегетарианка, тем более испорченной и эгоистичной я себя чувствовала. Порой, когда она садилась с нами ужинать и тщательно изучала соус болоньезе на предмет следов мяса, атмосфера на противоположных концах стола слегка накалялась.

Мы с Филиппом отказались продавать дом и жертвовать все деньги на строительство африканской деревни. Муж неловко пожал печами, когда Лидия сказала, что он мог бы выбрать более благородную работу – например, в некоммерческой организации. Мне же сделала замечание, что кое-кому не помешало бы усердней заниматься благотворительностью.

Конечно, Лидия была не единственной, кто отваживался судить других. Иногда мы тоже думали, что она возвела себя на пьедестал достижимой духовной чистоты. А иногда просто играли в шахматы, в которых Лидия всегда опережала меня на три хода. Самоотверженность дочери полностью защищала ее от критики. Идеалы Лидии были непогрешимыми. А работа, которую она делала, – бесценной, низкооплачиваемой и едва ли признанной обществом.

Но все же в самые мрачные моменты – и это выставляет меня в таком негативном свете, что я сомневаюсь, стоит ли признаваться читателям, – наблюдая за тем, как дочь толкает инвалидные кресла, протирает и утешает своих подопечных, я задавалась вопросом, не использует ли она их как источник силы.

– Куда поедем сегодня? – бодро спросила Лидия, зная, что ее несчастные слушатели вряд ли смогут ответить. – Я знаю место, где продаются лучшие в стране пирожные с кремом. И ехать туда всего два часа. Решено!

Беспомощные подростки не стали спорить. Им пришлось смириться с тем, что Лидия закатила их в автобус и закрепила внутри. С другой стороны, если альтернатива – весь день просидеть в четырех стенах перед телевизором, путешествие за пирожными с кремом может показаться фантастической одиссеей.

Некоторые из подопечных Лидии меня нервировали, но их мужество и, в большинстве случаев, неисчерпаемая любовь к жизни вдохновляли. По сравнению с ними я чувствовала себя жалкой со своими тревогами по поводу одышки и того, не затаились ли в моем теле раковые клетки. Эти люди были супергероями в инвалидных колясках. Когда я видела маленьких клиентов дочери, сердце начинало болеть за их родителей.

Впрочем, это не мешало мне изредка ворчать, когда Лидия привлекала меня к своей работе. Через две недели после свадьбы Роба выдались особенно жаркие выходные, и Лидия спросила, можно ли ей пригласить группу пожилых подопечных к нам на утренний чай.

– Сколько их будет? – первым делом спросила я.

– Пять-шесть человек. Еду и напитки мы принесем с собой, так что не волнуйся, – живо заверила меня Лидия. – Но если ты занята, мы можем пойти в парк и устроить пикник там, – добавила она, заметив, что я не в восторге от ее предложения.

Нет, и речи быть не может о том, чтобы они ели на улице, когда прогноз погоды обещает сорок градусов жары. Катарина тяжело вздохнула и закатила глаза. Такие гости обычно выматывали.

Я приготовила тесто для блинов. Они почему-то странно кукожились на сковородке и больше напоминали инопланетных существ… Кто-то позвонил в дверь. Я открыла – и будто заглянула в раскаленную печь.

Когда я увидела на веранде абсолютно сломленных стариков, в груди что-то сжалось. Я безуспешно пыталась пригласить их в дом, где работал кондиционер, но Лидия начала с того, что представила всех своих подопечных. Тело Лоуренса было искорежено артритом до такой степени, что он едва мог ходить. Почтенная Агата отличалась лучшей физической формой, но жизнь в ее глазах давно угасла. Седовласая Элли в инвалидном кресле была невероятно говорливой. София молчала, но слишком много кивала и улыбалась, от чего тоже становилось неуютно. Берт и вовсе представился начальником вместо того, чтобы назвать свое имя.

Джона ускакал наверх.

Я с облегчением заметила, что Лидия привела с собой помощницу, Эмму. Вместе с Катариной они все-таки завели стариков в гостиную, где для них были приготовлены кексы и бутерброды. Несмотря на странную форму, блины удались. Понимая, что некоторые из присутствующих дам в свое время были великолепными хозяйками, я извинилась за то, что забыла положить соду. Но вроде бы никто не обратил внимания на мою оплошность.

Разговор не клеился. Элли охотно поддерживала беседу, но перепрыгивала с одной темы на другую, и ее речь больше напоминала рассыпанные клочки бумаги. На середине предложения она совершенно спокойно могла перейти от вязания к расписанию трамваев.

Я легко толкнула Катарину в бок и предложила достать скрипку. Дочка подчинилась без особой охоты.

Едва завидев инструмент, Лоуренс схватился за слуховой аппарат. От музыки у него болели уши. Катарина отошла в дальнюю часть гостиной.

– Музыка! – воскликнула София и поспешила к ней. Постучав по пюпитру, она ткнула пальцем в Катарину: – Сыграй «Тихую ночь»![23]

Рождество было два месяца назад, но кому какая разница?

Едва прозвучали первые ноты, как старческие голоса старательно подхватили знакомую с детства мелодию. Вокруг стола зашелестели призраки рождественских воспоминаний. Но никто не думал о будущих праздниках. Я промокнула глаза салфеткой.

Спев еще несколько рождественских гимнов и оставшись на ланч (они принесли его в корзинке для пикника – не тащить же обратно?), гости начали беспокоиться. Берт хотел, чтобы Катарина сыграла что-нибудь джазовое, и трясся от возмущения, когда она говорила, что знает только классическую музыку. Лидия с Эммой по одному водили стариков в туалет.

– У нас есть ведро с тряпкой? – шепотом спросила дочка. – С Агатой вышло недоразумение.

Когда пришло время уходить, Лидия собрала подопечных в коридоре. Их нужно было доставить к автобусу как можно скорее – пока мы сидели в доме, на улице поднялся ветер, в котором четко ощущался запах дыма. Находиться на открытом воздухе было невозможно.

Лидия заверила меня, что отвезет гостей прямо к дверям дома престарелых. Перед тем как открыть дверь, она заглянула в сумочку Агаты и достала оттуда подсвечник и тюбик моего средства для умывания. Дочка засмеялась и сказала, что мы еще легко отделались. Обычно Агата прячет в сумочке еду.

Попрощавшись со стариками, я сжала бумажное полотенце. Подопечные Лидии всегда отдавали больше, чем брали взамен.

26

Принимая врага

Кот – не всегда радушный хозяин

– Угадай, что случилось? – как всегда жизнерадостно, спросила Лидия.

Мне был знаком этот тон. Обычно он значил, что меня собираются во что-то втянуть, и как раз в тот день я была не в настроении.

– Что? – рассеянно откликнулась я. Кроссворд, рассчитанный на среднестатистического читателя, сводил меня с ума: откуда мне знать христианские имена рок-исполнителей, которых я даже не слышала?

– Приезжает мой Учитель!

– Здорово… А где он остановится?

Я ненавидела заглядывать в ответы в конце книги. Но как еще узнать, какой металл стоит на двадцать втором месте в таблице Менделеева? Ну конечно! Титан.

– У нас.

Я выронила ручку. Джона тут же подхватил ее и скрылся в неизвестном направлении.

Монах? Этот мужчина? Будет жить у нас? Я открыла рот, но не смогла выдавить из себя ни слова.