Его Величество бомж (СИ) - Элина Градова

— На всё воля твоя, моя богиня, — кайфует, судя по голосу.

А я хорошенько прихлопываю его по ногам, пояснице, крепкой мужской попе, плечам и лопаткам и по красоте тоже, макаю веник в кипяток и возвращаюсь снова. Пройдясь вдоль тела несколько раз, уляпав его всего берёзовыми листьями, вижу, что порозовел, как поросёночек, не переусердствовала ли? Ополаскиваю прохладной водичкой, он ахает от неожиданности и распластывается совсем, даже руки повисают безвольно до пола по обе стороны скамьи.

— Не спать, переворачивайся! — нехотя, но послушно выполняет приказ.

Вот тут всё гораздо сложнее, одно дело любоваться на симпатичную, но всё же нейтральную задницу, и совсем другое, на богатство, которое предстаёт теперь моему взору. Но поскольку Костику, кажется, всё по барабану, он на расслабоне, то мне и подавно заостряться не стоит.

Повторяю весь комплекс процедур, осторожно обходя повязки и всё самое ценное.

Но на то оно и ценное, чтобы притягивать к себе невольный взгляд украдкой и ненароком лёгкое касание.

Ну, а что? Я не женщина что ли? Не Катька, конечно, но мне же не пятнадцать! И вот, что поделать, когда руки сами чешутся, приласкать такого соблазнительного мужчину, не мочалкой и не веником уж, точно!

Тут ещё второй голос откуда-то просыпается и нашёптывает,

— Уж мыть, так всего!

Гель на ладонях скользит хорошо, по его груди и животу вообще, отлично. Его тело притягательно, чувствительность моих пальцев усиливается многократно, а Костина кожа просто становится для них магнитом. Да я сейчас готова его ласкать не только ладонями, мне всей поверхностью собственной кожи хочется ощущать и обязательно касаться губами. Особенно, когда тугие жгуты мышц расслаблены, а он так открыт.

Взглядываю на лицо: лежит, дремлет, что ли? Глазки закрыты, лоб весь в бисеринках пота, на губах гуляет лёгкая улыбка. Точно прибалдел…

Но мне-то этого маловато будет! Что если спущусь пониже? Совсем немного, сантиметр, и ещё сантиметр, и ещё…

Костик, пребывавший до этого практически в нирване, по мере моего приближения к главному достоинству, которым, кстати, вполне можно гордиться, просыпается. По утяжеляющемуся дыханию, каменеющему прессу и рукам, вдруг цепляющимся за края скамьи, понимаю, что парень уже в теме, но пока мест молчит и не двигается.

Зато я двигаюсь, вернее, руки двигаются очень прекрасно! И это заводит! Даже не знаю, что больше: то, что под ладонями вздыбливается, или вот эта его реакция, по которой понимаю, что сдерживается с трудом. Мне уж самой непросто, отклик в теле ещё какой! Но, главное не представляю, что с этой игрой дальше делать?!

Вернее, не так! Конечно, представляю прекрасно, что должно последовать, но не следует! Не самой же на него прыгать! Когда уже совсем теряюсь, слышу хрип,

— Всё! Больше не могу! — одним махом переворачивает меня на своё место, а сам уже сверху! Стаскивает мешающее бельё и, взглянув прямо в глаза совершенно ошалевшим взглядом, что-то очень серьёзно произносит на своём тарабарском, а после этого приступает к самому главному мужскому предназначению.

Он неистов, идёт к намеченной цели, не особо обращая внимания на мои желания и потребности, всё что-то бормочет, потом спрошу перевод, сейчас не до этого…

Если судить по Косте, в Абекуре мужчины не очень церемонны со слабым полом! Помедлив совсем немного, будто решаясь «Быть или не быть», Костик чуть ли не со звериным рыком окончательно набрасывается на меня, так что кажется, уже жалею, о своих провокациях. Называется, доигралась!

Если бы можно было просочиться сквозь лавку, просочилась бы! Но я же не богиня! Так что ничего не остаётся, как расслабиться и получать удовольствие, мать его!

Но моё лицо, похоже, не выражает никакого удовольствия! Что оно сейчас выражает, даже не представляю, но видно что-то драматическое, а тело вместо расслабления сжалось в камень, и мой разогнавшийся чудо-любовник, почуяв неладное, как-то резко сникает. Ещё не выровняв дыхания, съезжает на пол и, прислонившись спиной к скамье, хрипло выдавливает,

— Прости, богиня… — и такой исход мне тоже не нравится. Не клеится у нас.

Наверное, в Абекуре женщины как-то по-другому устроены, или вот эта дичь у них в порядке вещей, но я же ему не абекурица какая-нибудь! И теперь у меня два варианта: послать его ко всем чертям или выправлять положение.

Что-то подсказывает, попробовать второй…

Глава 22

Усаживаюсь на скамье позади Костика и кладу руки ему на плечи, они напряжены и ссутулены, голова опущена. Глажу их, немного разминаю, потом запутываюсь пальцами в волосах и провожу борозды по коже ото лба до затылка, замечаю, как его постепенно отпускает, и как он сам подставляется под мои руки. Спускаюсь к шее по обе стороны и, подхватив снизу подбородок, приподнимаю голову так, чтобы увидеть его лицо.

Он смотрит на меня каким-то больным взглядом. Что в нём за страдание, какая такая боль, не пойму. Но не разбираться хочется, а утешить, успокоить, осчастливить. И я нагибаюсь так низко, что касаюсь губами и обиженных взволнованных глаз, и мягких, слегка дрожащих податливо-нежных губ.

Он с тяжёлым вздохом принимает поцелуй, то ли не желает целоваться, то ли снова впадает в самоедство, но мне не важно, я сама хочу целовать его, и не имеет значения, кто тут герцог, а кто простая медсестра, я покажу, как надо мне — богине Дадиан!

Костик, слегка замявшись, всё-таки, принимает приглашение на второй раунд и отвечает. Этот поцелуй вверх ногами такой странный и непривычный, но именно он зарождает то новое и важное, после чего всё идёт по-другому.

Оторвавшись от поцелуя, попадаю в его руки, он принимает меня, и, доверившись, нагибаюсь ещё ниже, так что мой сосок оказывается прямо в его губах. Костик быстро схватывает неожиданную добычу и смыкает их, сжимает довольно чувствительно, но не больно. И начинает играть, перекатывая языком и посасывая, словно вкусный леденец, так что меня прошивает токами возбуждения сверху донизу, хотя в моём положении, трудно определить, где верх, а где низ.

Не смолчать, стон вырывается сам собой, особенно удивлённый и страстный от взгляда на Костю, вернее, на его возбуждение.

Услышав ответную реакцию,