Рейтинговые книги
Читем онлайн Падение Константинополя в 1453 году - Стивен Рансимен

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 60

Разграбление города продолжалось целый день. Турки врывались в мужские и женские монастыри и вязали их обитателей. Некоторые молодые монахи, предпочитая бесчестью мученическую смерть, бросались в колодцы; монахи же и пожилые монахини следовали древней традиции православной церкви, предписывавшей не оказывать сопротивления. Дома жителей также подверглись грабежу один за другим; каждая группа грабивших вывешивала у входа небольшой флажок в знак того, что в доме уже брать нечего. Обитателей домов забирали вместе с их имуществом. Каждого, кто падал от изнеможения, тут же убивали; так же поступали и с многими младенцами, за которых ничего нельзя было выручить; однако в большинстве случаев схваченных оставляли в живых. В городе в то время еще имелись крупные библиотеки, из них несколько светских, но большинство было при монастырях. Бóльшая часть книг была сожжена, но среди турок нашлись и достаточно проницательные, чтобы сообразить, что книги тоже являются своего рода товаром, поэтому множество книг уцелело и впоследствии продавалось за гроши любому желающему. В церквах происходили сцены массового надругательства над святынями. Многие распятия, украшенные драгоценностями, выносили из храмов с лихо напяленными на них турецкими тюрбанами. Множеству церковных зданий были причинены непоправимые разрушения[251].

К вечеру в городе уже не осталось почти ничего, что еще можно было бы разграбить; поэтому никто не возражал, когда султан приказал прекратить грабеж. В оставшиеся два дня у солдат и так было достаточно хлопот: нужно было делить между собой добычу и подсчитывать захваченных пленных. По слухам, количество захваченных людей составляло около 50 тыс., из них только 500 солдат. Все остальные христианские воины погибли, за исключением тех немногих, которым удалось спастись на судах. Число убитых, включая мирных жителей, павших жертвами резни, по словам очевидцев, составило около четырех тысяч[252].

Сам султан вступил в город лишь к вечеру. С эскортом из отборных отрядов янычарской гвардии, сопровождаемый своими везирами, он медленно проехал по улицам Константинополя до собора св. Софии. Перед входом в храм он спешился и, преклонив колени, посыпал свой тюрбан горстью земли в знак смирения перед Аллахом. Он вошел в собор и какое-то время постоял в молчании. Затем Мехмед направился к алтарю; при этом он заметил, как какой-то солдат пытался выломать кусок мрамора, покрывавшего пол. Он гневно повернулся к нему и сказал, что разрешение грабить не означает, что можно разрушать здания: он их намерен оставить себе. В церкви все еще находилось несколько греков, в страхе жавшихся по углам, солдаты еще не успели связать их и увести. Он приказал отпустить этих людей домой с миром. В этот момент из потайных ходов за алтарем появились несколько священников и пали перед ним, моля о пощаде. Их он также отпустил и даже снабдил охраной. Но он твердо объявил свое намерение, чтобы церковь была немедленно превращена в мечеть. Один из его улемов взобрался на кафедру и провозгласил, что нет бога, кроме Аллаха. После чего султан сам взошел на амвон и воздал почести своему богу, даровавшему победу[253].

Покинув собор, султан пересек площадь и подъехал к Старому императорскому дворцу. Говорят, что, проходя по его полуразрушенным залам и галереям, он шептал стихи персидского поэта: «Во дворце Цезарей вьет свою паутину паук; в башнях Афрасиаба дозор несет сова»[254].

По мере того как султан ехал по улицам, в городе восстанавливался порядок. Армия уже насытилась грабежом, и военная полиция следила за тем, чтобы люди возвращались к своим бивакам. Обратно в лагерь он ехал по уже затихшим улицам.

На следующий день он приказал, чтобы ему предъявили всю награбленную добычу, и отделил себе долю, полагавшуюся ему как предводителю; он позаботился и о том, чтобы соответствующая часть добычи была выделена для тех войск, служебный долг которых не позволил им принять участие в грабеже. Кроме того, он оставил за собой всех пленников, принадлежавших к самым знатным византийским фамилиям, и высоких должностных лиц, которые уцелели во время резни. Он немедленно освободил большинство знатных дам, снабдив многих из них деньгами, достаточными для того, чтобы они могли выкупить свои семьи, но оставил для своего сераля самых красивых из их юных сыновей и дочерей. Многим другим молодым людям были предложены свобода и офицерские должности в султанской армии при условии обращения в мусульманство. Лишь немногие из них оказались вероотступниками; бóльшая часть предпочла терпеть все невзгоды, но остаться верными христианству. Среди греческих пленников султан обнаружил мегадуку Луку Нотараса и около девяти других министров императора. Он сам выкупил их у пленивших и принял их милостиво, освободив мегадуку и еще двух-трех министров. Однако многие другие сановники Константина, и в том числе Франдзис, не были опознаны и остались среди невольников[255].

Итальянским же пленникам не было оказано подобного снисхождения. Венецианский бальи Минотто был казнен вместе с одним из своих сыновей и семью другими знатными венецианцами. Среди последних находился Катарино Контарини, которого уже выкупили у солдат Заганос-паши, но затем снова схватили, потребовав теперь за его освобождение 7 тыс. золотых — сумму, которую никто из его друзей не был в состоянии заплатить. Был также казнен консул каталонцев Пере Хулиа вместе с пятью-шестью своими соотечественниками. Схваченный архиепископ Леонард не был опознан, и его вскоре выкупили купцы из Перы, которые поспешили в турецкий лагерь, чтобы спасти своих соотечественников.

Судьба кардинала Исидора сложилась еще удачнее. Он отдал свое церковное облачение нищему в обмен на лохмотья последнего. Нищий был схвачен и обезглавлен, и его голову выставили как принадлежавшую кардиналу, в то время как Исидор был за гроши продан узнавшему его купцу из Перы. Турецкий принц Орхан также пытался спастись, изменив свою внешность. Он принял облик греческого монаха в надежде, что отличное знание греческого языка оставит его вне подозрений. Однако после того как его также схватили, он был выдан другим пленником и тут же обезглавлен.

Генуэзская галера, на которую перенесли раненого Джустиниани, была одной из тех, которым удалось вырваться из Золотого Рога. Его доставили на Хиос, где он и умер день-два спустя. Для своих товарищей Джустиниани остался героем; греки же и венецианцы, несмотря на то что они восхищались его энергией, храбростью и организаторскими способностями, проявленными во время осады, считали, что под конец он запятнал себя дезертирством. Ему следовало мужественно пересилить боль и умереть на посту, а не ставить своим уходом под угрозу всю оборону. Даже многим генуэзцам было стыдно за него. Архиепископ Леонард горько упрекал его за эту не вовремя проявленную слабость.

Судьба плененных греков оказалась весьма различной. После истечения трехдневного срока, официально отведенного для грабежа, султан издал фирман, по которому все греки, оставшиеся на свободе или уже выкупленные, могут вернуться в свои дома; их жизнь и имущество отныне объявляются неприкосновенными. Таких, однако, оказалось не так уж много, так же как совсем немногие из их домов были теперь пригодны для жилья. Говорили, что сам Мехмед послал по четыре сотни греческих детей в дар каждому из трех наиболее могущественных мусульманских правителей того времени — султану Египта, бею Туниса и эмиру Гренады[256]. Многие греческие семьи остались навсегда разлученными. Матфей Камариотис, оплакивая Константинополь, пишет о том, какие отчаянные усилия предпринимали он и его друзья, чтобы отыскать своих родных. Сам он лишился сыновей и братьев. Впоследствии он узнал, что некоторые из них были убиты, другие пропали без вести; он также обнаружил, к своему стыду, что его племянник выжил ценой отступничества от веры[257].

Милостивое отношение, которое Мехмед проявил к оставшимся в живых министрам императора, оказалось недолговечным. Он говорил о том, что сделает Луку Нотараса правителем побежденного города. Однако если такое намерение действительно было у султана, то очень скоро он передумал. Великодушие султана всегда портила его подозрительность. Советники Мехмеда убеждали его не доверять мегадуке, и султану вскоре подвернулся случай проверить его лояльность. Через пять дней после падения города Мехмед устроил пир. Когда он уже достаточно опьянел, кто-то шепнул ему, что у Нотараса есть сын четырнадцати лет необыкновенной красоты. Султан тут же послал своего евнуха в дом мегадуки с требованием отдать мальчика в его гарем. Нотарас, оба старших сына которого пали в бою, отказался подвергнуть мальчика такой позорной участи. Тогда посланная за ним полиция привела к султану самого Нотараса вместе с сыном и юным зятем, сыном великого доместика Андроника Кантакузина. Когда Нотарас вновь ответил султану отказом, тот приказал немедленно обезглавить его и обоих юношей. Единственной просьбой Нотараса перед смертью было, чтобы юношей казнили раньше его, дабы вид его смерти не вызвал у них колебаний; после их казни он спокойно обнажил шею и подставил ее палачу. На следующий день были арестованы и отправлены на эшафот еще девять греческих знатных лиц. Позднее писали, что султан впоследствии сожалел об их смерти и даже наказал советников, возбудивших его подозрения. Однако, вероятнее всего, его раскаяние было столь запоздалым намеренно, поскольку он принял решение уничтожить правящую верхушку павшей империи[258].

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 60
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Падение Константинополя в 1453 году - Стивен Рансимен бесплатно.
Похожие на Падение Константинополя в 1453 году - Стивен Рансимен книги

Оставить комментарий