Белая роза - Маке Огюст

— Вы будете молчать, мадам, — холодно ответил Генрих, — и будете так поступать ради вашей дочери, ради собственной безопасности и безопасности всей вашей семьи. Человек, о котором вы говорите, это самозванец, потому что он хочет лишить трона вашу дочь и вашего зятя. Вы можете выбирать между сыном и дочерью, но хорошая мать не отдает предпочтения кому-то из своих детей. К тому же я полагал, что отныне Йорки тесно связаны с Ланкастерами, и вы первой должны подтверждать это единство. Но если вы отказываетесь выполнять свой долг, то мне придется вас к этому принудить!

Час спустя Генрих VII лично отвез свою тещу в монастырь Бермондси и фактически поместил её в тюрьму, хотя официально было объявлено, что королева удалилась от дел. Зять оказался весьма дальновидным и ревностным защитником трона, и он добился того, что теща стала нема и недоступна, как самое мрачное узилище государственной тюрьмы. Так мать несчастного Ричарда оказалась на пороге собственной могилы.

С семейной ссорой было покончено. Руки Генриха отныне были развязаны, и он полностью отдался борьбе против грозного претендента.

Сигналом к атаке послужил залп клеветы и насмешек. Ричард был объявлен сумасшедшим, его заклеймили, как отступника от иудейской веры, а затем военачальников и солдат его армии купили, завалив золотом. В результате под Эксетером боеспособная армия Ричарда потерпела поражение. Генрих VII решил отблагодарить жителей города за их верность королю и преподнес мэру города собственный меч, а также предоставил ему и его преемникам привилегию: по праздничным дням во время шествий они отныне будут идти впереди королей, держа в руках этот меч.

А Ричард после поражения под Таунтоном лишился последних сил. За его голову была объявлена крупная награда. Все остальное нам уже известно.

Но к чему были королю все эти победы? Генриху VII был нужен сам Ричард. Он хотел покрыть бесчестьем его королевское чело и заставить навсегда умолкнуть уста, говорящие людям правду. А подросшее тело, до которого не добрались глостерские убийцы, он мечтал закопать в яме под лестницей в башне Тауэра.

XX

Древнее аббатство Бермондси только на вид такое строгое и мрачное. В действительности это историческое достояние и жемчужина архитектуры романтического графства Суррей.

Под его кирпичными сводами, украшенными каменными виньетками, испустила дух не одна королевская особа, а те, кто мирно прогуливался по гранитным плитам его внутреннего двора, сотрясая их своими шагами, ныне покоятся под этими плитами.

В мирное время аббатство выглядит, как покрытый газонами цветущий сад, весь красный от огромного количества роз. Высокие стены сада увиты гирляндами плюща и ломоноса, а по водной глади его обширных водоемов скользят лебеди. Это место отдыха и забвения. Обитатели аббатства не ходят, а бесшумно скользят по тенистым аллеям.

Но в военное время аббатство превращается в неприступную крепость. Сверху по его стенам, словно по крепостным стенам Вавилона, построенного Семирамидой, может свободно перемещаться повозка. По ночам въезд в монастырь перегораживает подъемная решетка, а в глубоких рвах, вырытых вокруг стен, чернеет вода. Позади зубцов крепостной стены в лунном свете блестят каски и пики защитников крепости. Обычный гарнизон Бермондси способен остановить целую армию. Но после появления в Англии отпрыска Йорков королю Генриху VII потребовалось разместить в самом Бермондси целую армию для охраны вдовствующей королевы.

Сама по себе армия — это большая сила, но она не годится для борьбы с врагом, стремящимся незаметно просочиться сквозь крепостные стены. Такой враг невидим, неуловим и подобен дуновению вольного ветра. Только матери дано почувствовать его приближение. Пока этот враг — не более чем слух о том, что Ричард появился, что он продвигается вперед и увлекает за собой все больше людей. Могут ли солдаты помешать ему перебраться через крепостные стены? Ведь это лишь слух, и переносится он по воздуху, облаками или ветром. А ведь еще есть вздохи и упования Елизаветы, которые вырываются из тюрьмы и несутся в сторону равнин, где живет и борется Ричард. По силам ли солдатам запереть их в Бермондси?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А тем временем долгожданный сын Елизаветы мужественно преодолевает пространство, разделяющее его с матерью. Небольшой отряд принца обходит города, уклоняется от встреч с многочисленными группами убийц, посланными за ним вдогонку Генрихом VII, и каждую ночь покрывает значительную часть пути. В дневное время они спят или следят за противником.

Лорд Килдар забыл про свои годы. Он движется в авангарде и прокладывает путь отряду принца. Его горцы, испытанные в сотнях боев, действуют, как разведчики. Они устраняют возникающие трудности, собирают сведения, передают их Ричарду, намечают маршруты движения.

Ричард поместил Кэтрин и двадцать лучших солдат в арьергард. Со времени той жестокой сцены у стен разрушенного аббатства супруги не сказали друг другу ни слова. У Кэтрин уже стихла обида, угасли горькие воспоминания. Здоровье ее улучшилось, а с приливом надежды начали восстанавливаться силы и возрождаться любовь. Но безжалостный червь подтачивает все драгоценные ростки возможного счастья. Сюзанна следит за ней, не смыкая глаз, и чуть что безжалостно добавляет яду в еще не зажившие раны. Она безостановочно обвиняет Ричарда в вероломстве и лжи. Иной раз кажется, что ее ненавистью движет искренняя убежденность, но подчас создается впечатление, что тут не обошлось без чьего-то тайного воздействия. В каждом слове, в каждой мысли этой фанатички скрывается ядовитое жало, направленное в сторону Ричарда. Это она гасит мелькающие во взгляде Кэтрин снисходительность и прощение, это она постоянно увещевает девушку и советует покончить с этой презренной любовью. Более того, она советует Кэтрин сбежать от Ричарда — либо тайком, либо подкупив эскорт. Она клянется, что сама обеспечит ее безопасность, сама найдет ведущие к морю секретные тропы. Она отвезет Кэтрин либо в Шотландию, к королю Якову, либо во Фландрию к "доброй" герцогине, которая ждет свою крестницу и сможет ее защитить.

Обращаясь к Кэтрин с такими смелыми советами, она каждый раз пытается прочитать ответ на наивном и добром лице воспитанницы и сердится, не получив твердого согласия. Тогда она смелеет и начинает перечислять все угрожающие им опасности, и среди них — возможность предательства.

— Тебя обманывают, девочка моя, — шепчет она. — Тебя везут вовсе не в Бермондси. Бермондси не распахнет ворота, сколько ни будут колотить в них шотландцы, ведомые Килдаром. Ведь в Бермондси этот самозванец сразу будет обличен и наказан за свою ложь. А ты разделишь его участь и тоже будешь наказана за преступления самозваного Йорка. Тебе уготована сомнительная честь разделить с ним горечь поражения. А тебя он тащит за собой, потому что ты его единственный трофей. Если что, так он всегда скажет: смотрите, я человек непростой, со мной дочь самого Хантли, Кэтрин Гордон, соратница короля Шотландии. Она называет меня своим господином. О, дитя мое, беги отсюда, послушайся моего совета, беги от стыда и беды. Только я твой настоящий друг, твоя кормилица, твоя вторая мать. А эти попутчики — лишь амбициозные ничтожества, для которых ты игрушка и заложница в возможном торге.

На все эти горькие слова и яростные обвинения Кэтрин отвечала лишь мягким отказом и рыданиями. Раздосадованная Сюзанна в итоге решила самостоятельно организовать побег и принялась искать сообщников.

Однажды темной дождливой ночью, когда отряд продвигался необычайно быстро, Кэтрин обратила внимание, что ее шотландские охранники движутся медленнее обычного, не стараются держаться поближе к всадникам, которыми командовал сам Ричард, а забирают влево, отклоняясь от общего направления. Сюзанна, обмотавшись пледом, ехала позади нее и часто что-то обсуждала с горцами, причем, стоило Кэтрин обернуться, как их разговоры моментально прекращались.

Так продолжалось около часа. Обеспокоенная и уставшая герцогиня подозвала кормилицу и поделилась с ней своими наблюдениями. Сюзанна холодно ответила ей, что путь движения был заранее намечен их предводителем. Поначалу Кэтрин устроило это показное смирение, но через какое-то время она поняла, что до нее не доносится стук копыт лошадей команды Ричарда. А потом, пересекая небольшую бурную речку, она вспомнила, что через эту речку они уже проходили этим утром. Кэтрин остановилась и принялась расспрашивать Сюзанну, которая все порывалась продолжить путь, не обращая внимание на замешательство хозяйки.