Не судите леди по одежде (ЛП) - Маклейн Сара

– Вы могли бы давным-давно выйти замуж.

Она выгнула бровь.

– Могла бы, но возненавидела бы брак. – Джорджиана сделала паузу. – А, если я скажу, что это был мой выбор? Что мне нравится такая жизнь?

– Я бы вам не поверил. Никто добровольно не выбирает изгнание. Никто не выбирает позор. Вы пали жертвой могущественного человека, который слишком долго держал вас при себе, а теперь отказывается отпустить на волю.

– Вы ошибаетесь. Я сама выбрала эту жизнь, – сказала она, и он почти ей поверил. – Чейз меня спас.

Дунан возненавидел её слова, слова женщины, которая зашла слишком далеко. Которая так сильно была привязана к мужчине, что не видела истины. Слова женщина, которая...

Боже. Неужели она его любит?

Вслед за этой мыслью пришла другая.

Неужели Чейз - отец Кэролайн?

Дункана обуял сокрушительный гнев. Он мог спросить её напрямую, но она не признается, даже если это правда. Теперь всё становилось на свои места. Почему Джорджиана выбрала такую жизнь, почему поселилась в "Падшем ангеле", почему изо всех сил защищала Чейза.

Чейз этого не заслуживал.

Он заслуживал разоблачения и осуждения всего высшего общества.

Дункан грязно выругался.

– Я хочу... – он замолчал, не договорив.

– Чего вы хотите? – не отступила Джорджиана.

Возможно, именно окутавшая их тьма заставила его закончить мысль. А, возможно, недавняя встреча с негодяем, который обладал той же опасной властью, как и тот человек, о котором они сейчас говорили. Как бы то ни было, Дункан ответил:

– Я хочу разорвать его на куски за то, как он с вами обращается.

Она замерла.

– Чейза?

– Его самого.

– Но вы же... друзья.

Всё внутри него воспротивилось этому заявлению.

– Ничего подобного. Мы просто используем друг друга, чтобы получить желаемое.

Она долго молчала.

– И чего же вы желаете?

"Я желаю тебя".

Дункан промолчал. Хотя это был самый правдивый ответ на её вопрос, она ждала не его.

– Я хочу продавать газеты. А чего желает Чейз?

– Откуда мне знать? – через мгновение ответила Джорджиана.

– Вы знаете его лучше, чем кто-либо другой. Вы говорите от его имени. Передаёте сообщения. Вы… – Вы любите его. – Господи, вы же с ним живёте.

– С ним живёт Анна, – повторила она его же ненавистные слова, сказанные несколько минут назад.

– Её не существует.

– Она так же реальна, как и любой из нас, – сказала Джорджиана. Ему хотелось списать её слова на алкоголь. Но он не мог.

– Как вы можете так говорить? Вы сами её создали. Когда вы входите в её образ, то не живёте собственной жизнью.

Она серьёзно посмотрела на Дункана.

– Когда я вхожу в её образ, я живу полной жизнью. Решительно и с удовольствием.

– Вы не получаете удовольствия, – разозлившись, возразил он. Удовольствие получал Чейз. И множество других мужчин, с которыми она общалась с тех пор, как начала разыгрывать весь этот маскарад.

Она была настоящей леди. Дочерью одного герцога. И сестрой другого. Она была намного выше его по положению. Могла иметь то, чего никогда не получит Дункан. И всё же Джорджиана продала себя, согласившись на жизнь под каблуком могущественного труса.

– Я получаю безграничное удовольствие, – ответила она, в этот момент что-то между ними изменилось, в воздухе повисли её последние слова, которые практически сулили то самое удовольствие.

Она наклонилась, Дункан испытал истинное наслаждение от её близости, от её тепла, даже сопротивляясь соблазну. Даже борясь с гневом от её последних слов.

– Я не думаю, что вы знали настоящее удовольствие, – сказал он, понимая, что его реплика её покоробит. Надеясь на такой эффект.

Её глаза расширились, и она превратилась в соблазнительную Анну.

– Думаете, я не понимаю, что это?

Он подавил желание притянуть её ближе к себе.

– Я думаю, что вы привыкли его доставлять. И я думаю, вам пора понять, что когда придёт время… когда вы окажетесь в моей власти, то вы его будете только получать.

Он наблюдал за тем, как до Джорджианы доходит смысл слов, как её глаза распахиваются шире, а губы приоткрываются от нехватки воздуха. Дункан восхитился этим зрелищем до глубины души. Видя её бесхитростную реакцию, ему захотелось зарычать от желания. От своей власти над ней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Не дав Джорджиане времени на ответ, Дункан коснулся рукой её щеки и провёл пальцами по шелковистой коже.

– Тебе бы понравилось? – прошептал он. – Если бы я взял за правило доставлять тебе удовольствие? Если бы я окутал тебя им? Если бы не жалея сил ублажал тебя, пока ты не смогла бы больше выносить наслаждения? До тех пор, пока ты не стала бы жаждать только моих ласк?

У Джорджианы перехватило дыхание, когда он погладил её по шее и, медленно наклонившись, прижался губами к нежной бледной коже под подбородком.

– Скажи мне, – прошептал Дункан, не отрывая рта от того местечка. Джорджиана выдохнула, и он чуть не потерял над собой контроль.

– Сказать тебе... – она не договорила, игристое вино и чувственные ощущения мешали ей думать. Ожидая продолжения, Дункан проклинал шампанское. Она сглотнула, и он почувствовал движение её горла. Джорджиана откашлялась и попробовала снова: – Сказать тебе что?

– Тебе бы понравилось?

– Да, – выдохнула она.

– Что именно? – поддразнил он. Дункан знал, что она не в состоянии мыслить трезво, но это заставляло его чувствовать себя мужчиной, как никогда прежде.

– Мне бы понравилось... – она запнулась.

Он провёл зубами вдоль её шеи, прикусив нежное плечико.

– Что?

Джорджиана вздохнула.

– Всё. Мне бы понравилось всё.

Он не мог разглядеть цвет её глаз в темноте, но они явно приобрели более насыщенный оттенок. Её рука легла ему на шею, зарывшись пальцами в его волосы. Джорджиана не сводила с Дункана взгляда, и на долгое, напряжённое мгновения он задумался, возможно, это всё-таки она возьмёт на себя бразды правления.

– Сделай это, – прошептала она, облизав свои великолепные розовые губы. – Пожалуйста.

– Что сделать? – Теперь они практически целовались. Он никогда так сильно не желал ни одну женщину.

– Сделай всё. – Её пальцы глубже погрузились в его шевелюру, притягивая Дункана ближе. – Покажи мне всё.

Джорджиана потянулась к его губам. Или, возможно, он к ней наклонился. Какая разница, ведь теперь они целовались. Она была в его объятиях, и ему ничего так сильно не хотелось, как исследовать каждый дюйм её великолепного, совершенного тела. Она обвила руками его шею, Дункан приподнял Джорджиану, развернул и прижал к стене дома, давая всё, о чём она просила.

Она блаженно выдохнула, он подхватил этот прекрасный звук ртом, теснее прижимая её к себе. Сладкие и тёплые губы раскрылись, Дункан завладел ими, прикусив полную нижнюю губу, а потом медленно провёл по ней языком, от чего Джорджиана застонала в предвкушении. Или это сам Уэст застонал.

Его тело горело. Дункан обнял её крепче и углубил поцелуй, впиваясь в губы и орудуя языком.

Она ответила ему с тем же энтузиазмом, дразня и искушая, пустила в ход собственные зубы. Дункан застонал, обхватив рукой её бедро и приподняв ногу, он прижался к сосредоточению женственности Джорджианы, куда так отчаянно стремился. Он качнулся вперёд, дав им обоим почувствовать крупицу невыносимого блаженства, которое могло их захлестнуть, будь это другая ночь.

Которое их захлестнёт, когда наступит другая ночь.

С щемящим сердцем Дункан оторвался от Джорджианы, но она прильнула к нему, как будто на мгновение забыла, кто она и где они, и почему не могут быть вместе... прямо... сейчас.

Он снова потянулся к ней и без колебаний опять завладел её губами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Отпустив её ногу, Дункан одновременно прервал поцелуй, прижавшись лбом ко лбу Джорджианы. Они оба пытались восстановить дыхание. Наконец, он тихо прошептал:

– Я всё тебе покажу. Но не сегодня. Ты слишком много выпила, чтобы выдержать то удовольствие, которое я собираюсь тебе доставить.