Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 гг. - Карл Абсхаген

Правда, с началом кризиса в военном министерстве Остеру в большинстве случаев удавалось через свои контакты с начальником берлинской полиции графом Хельдорфом и шефом имперской уголовной полиции Нёбе довольно оперативно получать сведения о готовящихся против вермахта кознях Геринга и гестапо. Это позволяло Канарису своевременно ставить в известность о замыслах партийных органов и СС руководство сухопутных войск и военно-морских сил – Браухича, Бека, Редера и Кейтеля (который, впрочем, вел собственную игру и в итоге добился своего назначения на пост главы ОКВ) – и тем самым предотвращать самое худшее. Однако, несмотря на ощущавшуюся неделями предгрозовую напряженность, кризис все же явился для абвера полной неожиданностью. Поэтому в последующие дни и месяцы Остер с согласия Канариса серьезно занялся дальнейшим расширением своей неофициальной информационной службы.

Между тем под влиянием дела Фрича еще теснее сплотились ряды тех военачальников, которые сознавали опасность нацистского режима не только для вермахта, но и для всей Германии. Особенно близко в эти насыщенные событиями недели сошлись Канарис и Бек. Вместе с Остером они образовали действенный центр, направлявший и координировавший усилия по срыву коварных планов Геринга – Гиммлера. Необходимо при этом иметь в виду, что Канарис и Бек давно и хорошо знали друг друга. Между Генеральным штабом и абвером существовала постоянная деловая связь, однако абвер вовсе не являлся особым подразделением сухопутных войск, а обслуживал все виды вооруженных сил. А потому Бек не был непосредственным начальником Канариса. Кризис, связанный с делом Фрича, наглядно продемонстрировал степень зависимости руководства сухопутных войск, да и вермахта в целом, от информации шефа абвера по вопросам внутренней политики. Так, например, Бек и Кейтель узнали впервые от Канариса, что обвинение Фрича в гомосексуальных связях было основано на ложных сведениях, о чем, как оказалось позже, гестапо прекрасно знало, но предпочло этот факт утаить.

За эти недели Бек и Канарис смогли убедиться в полном совпадении их взглядов по всем острым проблемам. Вместе они стремились поддержать Браухича и Редера, назначенных соответственно командующими сухопутными войсками и флотом, побудить их, пользуясь удобным случаем, нанести решающий удар по гестапо. И хотя их старания оказались напрасными, они способствовали установлению плодотворного сотрудничества, которое в последующие месяцы сделалось еще теснее и осенью того же года чуть было не увенчалось успехом, то есть свержением Гитлера.

В период кризиса в военном министерстве были приобретены и другие важные связи, отлично зарекомендовавшие себя позднее в рамках немецкого движения Сопротивления. Командированный для участия в предварительном следствии по делу Фрича военный судья доктор Зак, проявивший себя как убежденный сторонник справедливого правосудия, регулярно подробно сообщал Канарису и Остеру о ходе расследования. После 20 июля 1944 г. доктор Зак – уже главный военный судья сухопутных войск – был арестован гестапо и казнен. Тогда же к кружку Остера примкнул обер-регирунгсрат Донаньи, участвовавший в судебном процессе в качестве представителя имперского министра юстиции Гюртнера. Впоследствии он сделался ближайшим помощником Остера и политическим советником Канариса.

Не успело дело Фрича завершиться с неприятным для вермахта результатом – генерала оправдали, но не реабилитировали, – а немецкие войска по приказу Гитлера уже начали оккупировать Австрию, переключая внимание гражданского населения и личного состава вооруженных сил с внутренних трудностей на внешнеполитические проблемы. Решение австрийского вопроса в той форме, в какой это произошло 11 марта 1938 г., было и для Канариса совершенно неожиданным. Не исключено, что он, как и другие ведущие военачальники, был в феврале чересчур поглощен кризисом в вермахте и пропустил момент резкого обострения отношений с Австрией. Но это вовсе не значит, что Канарис вообще не ожидал в этом районе весной 1938 г. каких-либо событий. Он даже участвовал в некоторых мероприятиях, проводившихся в период между приездом австрийского федерального канцлера в Оберзальцберг и вступлением германских войск на территорию Австрии. Для усиления давления на австрийское правительство Гитлер приказал осуществить серию обманных ходов, призванных создать впечатление концентрации войсковых частей на германо-австрийской границе. С этой целью распустили слух о значительном увеличении численности пограничной охраны, активизировали работу военных радиостанций на приграничной баварской территории, якобы указывающую на прибытие в данный район дополнительных воинских контингентов. В этих мероприятиях энергично участвовал и абвер: Канарис получил соответствующие приказы от Кейтеля и отдал нужные распоряжения. Здесь следует подчеркнуть, что хитрость не удалась. Об этом Канарису стало известно после вступления в Вену. В разведывательном отделе австрийского министерства обороны были обнаружены доказательства, что его сотрудники сразу поняли истинный смысл всех этих маневров. Лишь несколько позднее, когда немецкие войска уже маршировали по австрийской земле, выяснилось, что принятые ранее меры все же сыграли, хотя и косвенно, положительную роль. Высшее военное командование Австрии до последнего отказывалось верить, что за военными хитростями последует настоящее вторжение.

Удививший Канариса темп развития событий в первой половине марта был, очевидно, обусловлен тем, что проведенный по инициативе канцлера Шушнига народный референдум вынудил Гитлера действовать быстрее, чем первоначально планировалось.

Сразу же после вступления немецких войск в Австрию Канарис выехал в Вену, где встретился с подполковником Лахоузеном из службы информации (военной разведки) австрийского министерства обороны, которого по предложению полковника Марогны из мюнхенского филиала абвера он принял на работу в свой центральный офис. Уже при первом разговоре с новым начальником Лахоузен получил ясное представление об отношении руководящей верхушки абвера к нацистской партии. Говорили и о том, кто из офицеров австрийских разведывательных органов подошел бы для службы в Управлении разведки и контрразведки вермахта. В этой связи Канарис в присутствии майора Гроскурта предупредил: «Нам не нужны, особенно в берлинском центре, нацисты, выбирайте истинных австрийцев». А полковник Остер, которому Лахоузен представился в Берлине при вступлении в новую должность, был еще откровеннее. Он прямо заявил человеку, которого видел впервые, что ему следует усвоить простую истину: государством управляет преступник. Во время своего пребывания в Вене через несколько дней после состоявшегося аншлюса Канарис мог себе представить, какими опасными последствиями чреват этот бескровный захват чужой территории, совершенный Гитлером при явном попустительстве западных держав. Слушая речь фюрера, которую тот произнес при торжественном въезде в столицу Австрии, Канарис отчетливо уловил явные признаки развивающейся мании величия. Предчувствие, которое его никогда не обманывало, подсказывало Канарису, что достигнутый с такой легкостью успех непременно подтолкнет Гитлера к новым, еще более рискованным авантюрам, а сопротивление руководящих органов вермахта станет еще слабее. Развитие событий как будто подтверждало распространенное мнение, что «фюрер справится» и «никто не посмеет помешать». Подобные мрачные предчувствия объясняют резкие слова, которые Канарис произнес при представлении ему одного из офицеров австрийского Генерального штаба. «Виноваты во всем вы, австрийцы, – сказал он. – Почему вы не стреляли?»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});