Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 гг. - Карл Абсхаген

Примерно в это же время к Канарису явились два испанца, прибывшие через Париж, чтобы заручиться его поддержкой планов Франко. И Канарис, в отличие от Геринга, взглянул на проблему не с точки зрения материальных и технических выгод, а с политических позиций, сформировавшихся под влиянием описанных выше его взглядов и убеждений. Поняв из отдельных высказываний испанцев, что параллельно предпринимались шаги заручиться поддержкой Италии, Канарис счел целесообразным переговорить со своим итальянским коллегой, тогдашним полковником Роаттой, для чего вылетел в Рим. Между обоими начальниками разведывательных служб сложились довольно теплые отношения, хотя, по крайней мере со стороны Канариса, эта дружба сочеталась с осторожностью. После совещания со своим вышестоящим военачальником и личной встречи с Муссолини Роатта смог в присутствии Джианоса заверить Канариса в том, что Италия крайне заинтересована в содействии замыслам Франко.

Когда Канарис вернулся из Рима, он был официально подключен Кейтелем к переговорам, которые вела в Берлине группа представителей соответствующих германских ведомств. Сначала Канарису пришлось доложить Герингу о результатах совещания в Риме. По распоряжению Геринга он затем доложил обо всем Гитлеру. На этой встрече были определены основные контуры плана помощи франкистской Испании. По мнению Канариса, самое лучшее было бы – направить в Испанию представителя вермахта. Для этой миссии избрали полковника Варлимонта, который затем был аккредитован при Франко в качестве полномочного представителя трех видов вооруженных сил Германии; основанием послужило письмо, исполненное на испанском языке и подписанное военным министром Бломбергом. Последующие месяцы Канарис и Варлимонт работали в тесном взаимодействии; вместе с ним и в одиночку Канарис неоднократно летал в Испанию. Первый беспосадочный полет на старом «Юнкерсе» на большой высоте через Францию был сопряжен с немалым риском, при этом пассажиры сидели на канистрах с бензином: все лишнее оборудование салона сняли для уменьшения веса самолета. Позднее, для согласования необходимой немецкой и итальянской помощи, Канарис отправился в Испанию вместе с Роаттой на итальянском пароходе.

Итогом переговоров с Франко стало образование легиона «Кондор», первым командиром которого назначили генерала Шперле. На протяжении гражданской войны командование легионом менялось дважды; как и Шперле, набраться опыта руководства воздушными соединениями в боевых условиях имели возможность также генералы Фолькманн и Рихтгофен, которые одновременно могли оценить летное мастерство сражавшихся на стороне республиканцев французских и советских военных пилотов.

В Германии ответственность за дела в Испании была возложена на имперское министерство авиации. Несмотря на ощущаемую Герингом ревность, он для поддержания бесперебойной связи с Франко нуждался в Канарисе. Приходилось вновь и вновь пользоваться его знаниями страны, особенностями характера испанского народа, его личными связями среди влиятельных общественных и государственных деятелей Испании. Всякий раз, когда нужно было преодолеть возникавшие трудности, сглаживать шероховатости, обговаривать новые условия, Канарис срочно выезжал в Испанию. Любые претензии к немецким помощникам Франко предпочитал высказывать лично Канарису, принимавшему их со смешанными чувствами, поскольку это не прибавляло ему популярности в германских ведомствах.

Канарис пользовался у Франко неограниченным доверием, и многие договоренности, которые иначе завязли бы в болоте бюрократической волокиты, быстро реализовывались после разговора шефа абвера лично с Франко, который всегда проходил без переводчика. Приходилось решать самые разнообразные проблемы. Дело не сводилось лишь к отправке немецких «добровольцев» и к поставкам самолетов для легиона «Кондор». Необходимо было через немецких агентов закупать за границей, например в Чехословакии и Америке, – оружие; деньги на это в большинстве случаев выделяла немецкая сторона, переводя через банк в Лондоне, где Франко удалось заручиться содействием в финансовых трансакциях. Переговоры по этим вопросам частично велись в испанском посольстве в Берлине с послом Варгасом, а позже, во время гражданской войны, с присланным Франко военным атташе Роккаморой, с которыми Канарис находился в тесном контакте. Конечно, он занимался не всеми вопросами, но зато – чрезвычайно важными. Помимо легиона «Кондор» была создана руководимая Бернхардтом крупная экономическая организация под часто упоминавшимся в мировой печати названием «Нисма», которая не только играла значительную роль в испанской внешней торговле, но и способствовала стабилизации курса песеты.

Частые поездки в Испанию были для Канариса приятной обязанностью. Он любил страну и ее народ. Однако это не означает, что он уделял слишком много внимания испанскому ландшафту. Его никогда не увлекали красоты природы, городские картинки и архитектурные достопримечательности, будь то в Испании или в какой-нибудь другой стране. Знания Канариса о городах, которые он посещал во время своих заграничных поездок, обычно не распространялись дальше гостиниц, где он останавливался. Иногда Канарис, правда, заходил в ту или иную церковь, в одну или несколько аптек. Особенно притягивали его католические соборы. Порой случалось, что он, неохотно гулявший в одиночку, потихоньку ускользал из гостиницы в какую-нибудь церковь. Так, однажды спутники Канариса, сильно обеспокоенные его долгим отсутствием и опасавшиеся за его жизнь, обнаружили шефа абвера под мрачными, едва освещенными сводами готического собора Бургоса глубоко погруженным в свои мысли. Частые визиты в аптеки объяснялись тем, что в вопросах собственного здоровья Канарис был выраженным ипохондриком. Его карманы постоянно переполняли всякие безобидные «патентованные» лекарства, которыми он также пичкал своих спутников.

Особенно нравилась Канарису в средиземноморской Испании общая «атмосфера» как в прямом, так и в переносном смысле. Музыкальность речи испанцев благотворно влияла на его настроение, с большим удовольствием воспринимал он ароматы здешних рынков, маленьких ресторанчиков и тесных улочек. Канарис любил испанскую кухню, и можно было не сомневаться: его первая трапеза на испанской земле непременно включает чесночный суп. Чрезвычайно приятно ему было ехать в автомобиле по высокогорному широкому плато Кастилии. Ночевать он предпочитал не в роскошных гостиницах, а на государственных постоялых дворах – парадос.

В таких поездках по Испании прирожденное чувство юмора адмирала проявлялось в беседах со спутниками особенно отчетливо. Его шутки имели, как правило, глубоко скрытый смысл, и часто спутники – за исключением Пикенброка[8], отличавшегося необыкновенной сообразительностью, – лишь много позднее начинали понимать, о чем, собственно говоря, шла речь. Нередко юмор принимал форму язвительной насмешки: однажды Канарис, например, призвал сопровождающих его лиц каждую из встречавшихся им многочисленных овечьих отар приветствовать по-нацистски поднятием руки. При этом он деловито заметил: «Нельзя знать заранее, не находится ли в их среде кто-то из высших руководителей». Порой, однако, Канарис пускался в отвлеченные философские рассуждения, совершенно непонятные его спутникам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});