Нецензурное убийство - Марчин Вроньский

Фалневич пару раз глубоко вздохнул и перекинулся через ограду. Приземляясь на неровной брусчатке, покрывавшей фабричный двор, краем глаза заметил блеск выстрела из-за угла нового цеха ректификации. Зельный и младший комиссар ответили огнем. Бандит, однако, успел скрыться.

— Найдите телефон! — скомандовал Зыга участковому, когда тот добрался до них. — Он может быть там, в администрации, — и указал на здание, примыкающее к Быхавской.

Полицейский, кивнув, побежал.

— Ниже голову! — крикнул ему вслед Зельный.

Однако тот, очевидно, заметив какое-то движение с другой стороны фабрики, выпрямился, как на стрельбище, и приложил винтовку к плечу.

— Пригнись! — заорал Мачеевский.

Слишком поздно. Раздался выстрел, участковый выпустил оружие и, скорчившись, свалился на землю.

— Курва мать! — рявкнул младший комиссар. — Прикройте меня.

Через минуту все трое уже склонились над лежащим. Он держался за бок, перебирая ногами, как будто ехал на невидимом велосипеде, и причитал:

— Господи Иисусе, Господи Иисусе!..

Свет дальнего фонаря тускло отразился в открытых дверях старой фабрики. Они услышали скрежет взломанного замка, скрип петель и грохот. Зыга прижал раненого к земле. Ощупал рану.

— Обыкновенная царапина, — констатировал он. — Идем. Есть у кого-нибудь фонарик?

— Мы ж на бал собирались… — пробурчал Зельный.

— Ладно, потанцуем в потемках.

Они побежали, пригнувшись, вдоль здания, останавливаясь у каждого из трех подвальных окошек, отделявших их от ступеней главного входа. Фалневич миновал платформу свисающей с крыши грузовой лебедки, подскочил к краю крыльца, огороженного металлическими перилами, и прицелился вверх, в сторону двери. Зельный и Мачеевский пронеслись мимо него и вскочили на лестницу с другой стороны. Младший комиссар первым заглянул внутрь.

Прямо напротив он увидел какую-то большую и темную форму. От двух других, стоящих чуть дальше справа, отражался свет фонарей с Быхавской. Он узнал стальной чан, служивший, очевидно, для размножения дрожжей. Этот весьма полезный процесс возмутил бы любого самогонщика, поскольку основывался на столь интенсивном кормлении и аэрации невидимых невооруженным глазом грибов, что вместо того, чтобы производить алкоголь, они занимались исключительно собственными потребностями. Сейчас, на рассвете, чаны стояли как мертвые.

Зыга проскользнул поглубже в зал и прижался к стене. Зельный подскочил к первому резервуару, выставив вперед руку с револьвером. Фалневич был уже в дверях. Они прислушивались.

Внезапно щелкнули рубильники, и полицейских ослепил резкий блеск. Свет разлился по всему залу, чаны отражали его, как линзы, били в глаза, словно лампа на столе следователя.

Младший комиссар опустился на колени и прицелился вслепую. До него донесся звук выстрела, но пуля лишь ударилась о металлическую крышку какого-то чана, зазвенело разбитое рикошетом окно. Прошло несколько секунд, прежде чем к Мачеевскому вернулось зрение и он смог различить силуэты людей. Он перекатился по бетонному полу, пропитавшемуся легким запахом солода, кислоты и этанола. Прогремело шесть выстрелов с разных сторон, но ни один бандит не попал. Хоть они и были к этому готовы, лампы ослепили их так же, как и агентов.

«Кто-то из них здесь работает или работал», — понял Зыга.

Выхватил взглядом высокую фигуру в светлом пальто, которая исчезла в двери на лестничную клетку.

— Там! — воскликнул он. Поднялся на колени и выстрелил.

Поздно — беглецу удалось уйти. Мачеевский поднялся, но тут с грохотом отворились раздвижные ворота в соседнее помещение. Зыга увидел три дула.

— Ложись! — закричал он своим агентам, которые уже двинулись к лестнице.

Фалневич инстинктивно отскочил за чан. Ударился об него плечом так, что тот даже глухо зазвенел. Зельный был слишком далеко. Он колебался, падать на грязный пол или нет, лишних полсекунды. Кто-то выстрелил, и сыщик, уже не думая о костюме, тяжело пополз в сторону стального резервуара.

— Пан начальник, Зельного задело! — закричал Фалневич. — Зельного задело!

Они молча обменялись короткими кивками. Как только раненый успел укрыться за чаном, Зыга метнулся вправо, к передней стене, Фалневич — к задней. Младший комиссар на бегу раз за разом нажимал на спуск, пока не опустел барабан, и едва они плечом к плечу с агентом присели за очередным металлическим баком, насторожил слух. Никто не стрелял, лишь звякнуло разбитое окно, и кто-то выскочил на брусчатку в фабричный двор. Мачеевский поспешно высыпал из магазина гильзы и затолкал на ощупь три последних патрона, оставшиеся у него в кармане. Перед ними кто-то со стонами полз по полу.

Они подбежали. Зыга наступил раненному бандиту на пальцы, чтобы тот не смог дотянуться до лежащего рядом револьвера. Фалневич, держа оружие на вытянутой руке, обвел взглядом помещение, в которое они ворвались.

Здесь стоял единственный исполинский чан, и его вершина исчезала в отверстии в потолке. Из брюха этой огромной бочки выходило сплетение латунных труб, бежавших к главному залу.

— Возвращайся к Зельному, мы ничего уже не добьемся, — велел Мачеевский. Не обращая внимания на стоны и проклятия, он приковал подстреленного к какой-то торчащей из стены рукоятке и присел на корточки рядом с разбитым окном. Снаружи никого не было.

Вдруг что-то заставило его насторожиться, и он молниеносно повернулся с оружием наизготовку.

За большим чаном он заметил котел поменьше, а на нем, все еще сжимая в руке ствол, полулежал еще один бандит. Зыга резко метнулся к нему, однако тот даже не шелохнулся, а когда младший комиссар толкнул его стволом револьвера, упал на пол. Из раны в груди с тихим бульканьем вытекло немного крови.

Мачеевский подбежал к Зельному. Фалневич уже помог агенту сесть и зажимал рану своим носовым платком.

— Вот ведь не свезло, пан начальник… — пробормотал Зельный. — Мой… Новый пиджак… Почти сто злотых отдал…

— Не беспокойся, щеголь. Для гроба сойдет. А впрочем, нас в мундирах хоронят.

— И агентов тоже?

— Тоже. А представь, как буду выглядеть я с портупеей и Крестом за Заслуги!

— Как… Как пожарный на праздник Тела Господня, пан начальник!

— Ну, значит, выживешь, Зельный. Ты видел, кто это был?

— Там, из-за того котла, пан начальник. — Сыщик указал рукой на большой чан, за которым теперь лежал труп бандита. — Вот ведь, курва, как пулей заденет, так завсегда ясно, откуда.

— Ладно. Фалневич, говори с ним.

Мачеевский снова пошел во второе помещение, встал над трупом и вынул из кармана платок. Поднял через него револьвер мертвого бандита и приблизился ко второму, прикованному к стене. Парень был молодой, лет двадцати, но уже успел заработать на морде шрамы от ножа. Младший комиссар высыпал в конверт барабан поднятого револьвера, потом вложил оружие в руку раненого.

— Ну вот, получишь как минимум за покушение на убийство полицейского при исполнении служебных обязанностей, — сказал он. Крепко сжал ему руку на рукояти и спусковом крючке, после чего осторожно спрятал вещественное доказательство в карман пальто. — Не стану говорить, что тебе за это сделают охранники в КПЗ, пусть это будет для тебя сюрпризом. Так как, сдаешь сообщников или хочешь, чтобы я тебе там пальцем поковырял? — с усмешкой спросил он, коснувшись простреленного плеча бандита.

— Ты еще посмотришь, мент, и на тебя управа найдется. Ты меня еще не знаешь!

— Да ну? А свидетели у тебя тоже есть?

Зыга сунул палец чуть поглубже. С полминуты раненный выл, как пес на цепи, а потом заговорил, и говорил так много и быстро, что даже Фалневич не успевал бы записывать.

* * *

Было уже самое начало пятого, когда чуть ли не весь состав ночной смены люблинской полиции разбежался по улицам Косьминека в поисках бордового «пежо». У немногочисленных прохожих, которые только что встали, чтобы идти на работу, едва они выходили из подъездов, тут же проверяли документы и записывали. Если кто-то имел несчастье носить усы, полицейские решительно провожали его на угол Гарбарской и Длугой, где стоял «воронок», а рядом с ним смолил папиросу за папиросой младший комиссар Мачеевский.

Зельного и раненого участкового увезли на «скорой». Фалневич побежал звонить по телефону, а подстреленного бандита, наверное, зашивали без анестезии в амбулатории Замка. Зыга в бешенстве выхаживал вдоль небольшого магазина «Товары прод. и разные», хозяин которого ежеминутно нерешительно выглядывал из окна на втором этаже.

Арестованный, Мачей Грабик alias Граба, вполне успел расколоться, прежде чем, уже согласно процедуре, его забрали полицейские. В его показаниях тоже появился таинственный Усач в светлом пальто, которого Мачеевский какое-то мгновение видел собственными глазами. Как и в прошлый раз, с цензором, это он дал работу банде из Косьминека, теперь они должны были на Быхавской замочить одного клиента, едущего на такси с чемоданом, набитым бабками, из пригородной Десятки. Тип, однако, не появился, ну а единственное такси, которое они увидели, везло ментов…