Заговор «Пуритания» - Эдвард Элмер `Док` Смит

Перед ними стояли две противоречивые задачи: нельзя терять скорости и вместе с тем необходимо соблюдать осторожность. Каждая секунда стоила бесценного кислорода, и они старались не тратить время на излишние предосторожности. В то же время они не имели абсолютно никакого альпинистского снаряжения — веревок, костылей и так далее, — и любой ложный шаг мог закончиться стремительным падением вниз, прямо на зазубренные скалы, о которые наверняка разрежутся их скафандры, и наступит смерть. Физической усталости они пока не испытывали, но простое нервное напряжение сильно изнуряло.

Они поднялись только до середины склона, когда кислород в их баллонах начал иссякать. Они нашли уступ побольше и понадежнее, чтобы передохнуть и сменить баллоны на новые. Пустые баллоны навечно остались на этом уступе как памятник двум человеческим существам, некогда прошедшим здесь. На поверхности Окалины баллоны могли пролежать целую вечность, пока здешнее солнце не взорвется и не поглотит планету, которую оно же некогда породило.

Наконец они добрались до гребня. Здесь они сделали еще один привал, осмотрели представившийся перед ними склон и прикинули, где лучше спускаться вниз. С этой стороны склон выглядел менее крутым, но его через неровные промежутки прорезали зловещего вида ущелья. Жюль и Иветта принялись обсуждать маршрут, который помог бы им избежать этих ущелий.

— Смотри! — показала пальцем Вонни. Далеко впереди, на другой стороне равнины, у подножия другой гряды холмов виднелась маленькая точка. — Это рудокопная станция, я уверена.

— Надеюсь, это она и есть, — ответил Жюль. Голос его казался спокойным, но Ивонна уловила напряжение, таившееся за этим спокойствием. — У нас не хватит кислорода на то, чтобы перебраться еще через одну гряду.

Спускаться оказалось даже опаснее, чем подниматься, потому что теперь сила тяжести влекла их в том же направлении, в котором они двигались сами. Если упор для руки или ноги не выдержит и они полетят вниз, их ожидают самые трагические последствия.

В какой-то момент Жюль вдруг увидел, что ноги его опускаются в серебристую лужу. Лужа выглядела обманчиво невинной, но едва сапоги его погрузились в жидкость, как он ощутил нестерпимое жжение, проникшее даже сквозь изоляцию скафандра. Он выругался и быстро вытащил ноги из лужи. Результаты предстали самые горестные — оба его сапога до самых щиколоток оказались покрыты пузырящейся серой жидкостью. Он завопил от боли, и Ивонна, находившаяся сбоку от него и чуть выше, обратила на него свое внимание:

— Что случилось?

— Я наступил в лужу, лужу чего-то расплавленного. Не знаю точно, что это такое.

Жена его склонилась, стараясь разглядеть вещество получше.

— По самой грубой оценке, я бы сказала, это свинец. И он уже начинает застывать.

И верно, расплавленный свинец, находившийся теперь в контакте с поверхностью скафандра, которая была сравнительно холоднее, быстро застывал. Жар через материал скафандра передался ногам Жюля. Если бы не скафандр, ноги его полностью сгорели бы; а так он только получил ожог и испытывал боль, как человек, очень сильно обгоревший на солнце.

— Ты сможешь идти дальше? — спросила Вонни.

— Придется, — ответил Жюль. Но тело его не подчинялось мужеству, прозвучавшему в его словах. Едва он попытался сам встать на ноги, как закричал от боли.

— Ну-ка, милый, обопрись рукой о мое плечо, — сказала его жена. — Мы уже почти добрались до равнины. Придется просто в дальнейшем поаккуратнее выбирать место, куда ставить ногу, вот и все.

Но, как выяснилось, в Ивонниной оценке предстоящего им еще пути присутствовало больше оптимизма, чем истинности; прошло два часа, прежде чем они добрались до ровного места, и к этому времени им пришлось снова поменять баллоны. Теперь в их распоряжении оставалось менее шести часов, необходимых, чтобы добраться до базы и возобновить там запасы воздуха.

Жюль посмотрел через равнину на крошечную точку, которая, как они надеялись, окажется рудокопной станцией.

— Слишком длинный путь для меня, чтобы про-хромать его за шесть часов, — тоскливо сказал он.

— Чудак человек, да с чего ты взял, что я позволю тебе хромать? — сказала Ивонна, склонив перед ним спину. — Забирайся. Мой муж должен ехать не иначе как первым классом.

— Вонни, но не могу же я…

— Чепуха. Ты»никогда раньше не возражал против прогулки на мне верхом. Кроме того, сила тяжести здесь столь невелика, что ты и оба скафандра покажутся мне меньшей тяжестью, чем вес моего собственного тела на ДеПлейне, к которому я привыкла. Ничего страшного. А теперь забирайся.

Жюль сделал так, как ему велели, и обхватил тело жены руками и ногами, чтобы лучше держаться. Распределение веса несколько отличалось от привычного, но Ивонна приспособилась. Из-за лишней массы возникли неожиданные проблемы с инерцией, но когда она разошлась, ей стало казаться, что она просто шагает дома по Bois Mercredi с рюкзаком за плечами.

Расплавленный свинец на ногах Жюля затвердел и превратился в жесткое металлическое покрытие; жара он больше не чувствовал, так как восстановился температурный баланс, но боль от ожога не давала о себе забыть.

— С ногами, покрытыми свинцом, ты теперь не сможешь бегать быстро, как раньше, — легко заметила Ивонна, не замедляя шага. — Думаю, тебе следует дать новое прозвище: Жюль Свинцовая Нога.

Ответ Жюля прозвучал неприлично.

Земля, по которой шагала Ивонна, была запекшейся и потрескавшейся — неровная, казавшаяся бесконечной поверхность, одолеть ее могло только неукротимое мужество д'Аламберов. Жюль, примостившийся у жены на закорках, оказался нетяжелой ношей — как она совершенно верно заметила, суммированный вес обоих супругов был меньше, чем вес Ивонны на родной планете, — но беда заключалась в том, что вес его распределялся неравномерно. Ей приходилось идти все время наклонившись вперед, стараясь сохранить равновесие, и это явилось серьезной нагрузкой на спину и плечи. Они оба заметили, что дышит она тяжелее, чем раньше, а значит, и быстрее расходует свою долю драгоценного кислорода.

Казалось, прошли века, прежде чем цель их путешествия перестала казаться просто точкой на горизонте. Наконец зоркие глаза Жюля разглядели там блик, казавшийся определенно ярче естественного цвета окружающих скал — это играл отблеск солнца на полированном металле автоматической рудокопной станции. Мгновение спустя и Вонни увидела блик, и ноги ее сами зашагали быстрее — необходимо как можно быстрее добраться до станции, пока еще не израсходовано слишком много кислорода.

Вскоре они могли различить уже не только один блик, а общие очертания станции. Станция напоминала собой множество длинных, похожих на паучьи ног, равномерно расположенных по обе стороны центральной оси. Многочисленные ноги обеспечивали устойчивость станции, в то время как буры и черпаки работали непрерывно над грунтом под осью машины, дробя его и затем загружая на ленту конвейера, тянувшегося вдоль всей центральной оси. Лента конвейера сбрасывала руду в большой бункер, находившийся на заднем конце станции. Бункер был съемный. Когда он наполнялся, руда из него высыпалась в беспилотную ракету, отвозившую ее на базу для переработки. На заднем конце станции торчала, затеняя почти весь участок, огромная зонтичная антенна солнечной батареи, поверхность которой полностью покрывали фоточувствительные ячейки. Рудокопная станция могла функционировать столько времени, сколько будет светить здешнее солнце. Когда в этом месте руда иссякнет, ноги просто перенесут машину на несколько десятков метров в сторону, и процесс начнется сначала. По количеству глубоких траншей, прорезавших повсюду грунт вокруг станции, можно было судить о том, сколько времени станция работает.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});