Завтра наступит вчера - Татьяна Лунина

и котлетам — тут уж ничего не попишешь, хроника! Пороки воспитания среднестатистической московской семьи.

— Глупцы! — громогласно объявил приговор молодым несмышленышам Влад. — Что эти юнцы знают о жизни?

— Все! Или ничего? — засомневалась Васса.

— Скорей второе, малыш, поверь мне. Слушай, Васька, — спохватился он, — а ты теплую одежку взяла для себя? Куртку какую-нибудь? В Москве же сейчас холодно. Мы-то сразу в Останкино махнем. Технику надо сдать, кассеты — сама знаешь. А тебе придется, малыш, своим ходом добираться. Денег на такси нет, поиздержались. Мы тебя высадим поближе к дому, а потом ножками придется топать. Надо бы тебе упаковаться, а то еще простынешь.

— Не беспокойся, Владик. У меня куртка есть. Я же в ней была, когда из Москвы выезжали. Забыл?

— Ох, малыш, это было в другой жизни, на другой планете, — непритворно вздохнул Влад и пожаловался: — Меня эта роскошь кавказская просто сожрала. Хочу обратно!

— А я-то как хочу! — мечтательно протянула Васса.

Растянуться бы сейчас в шезлонге, на палубе, под жарким солнышком, купаться бы в восхищенных взглядах незатейливого старпома. Вспомнились гадалкины слова: «Ешь, пей, люби — ничего не бойся». Эх, вот была жизнь — мечта! Ну ничего, и дома свои прелести. Во-первых, Бат. Интересно, он подрос за десять дней? Как он их встретит, может, уже и забыл, непутевых? Во-вторых, рыжая чертовка Юлька, она по ней соскучилась. Лариска, конечно, еще в Прибалтике. Ну и работа, естественно. Новое всегда интересно, Васса обожала перемены. Да и вообще, как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше.

Лучше-то лучше, да не очень. «Я бы не сказала, что на Курском вокзале лучше, чем на пароходной палубе», — приуныла Василиса, выходя на припорошенный серым снегом перрон и зябко подрагивая плечами.

— Владик, я поеду своим ходом, а? Что-то холодно мне вас ждать. Я ванну хочу принять. Горя-я-ячую, — размечталась она.

— Хорошо, малыш, двигай. Я позвоню. Или сама позвони. Эй, Димка, а ну-ка, поосторожнее с камерой — не на танцульках с девицей тискаешься! Юра, а ты с нами или домой?

Васса грустно посмотрела на мужа: все, он уже не с ней. Он теперь собственность кассет, монтажей, озвучки — всего этого предэфирного бреда, который отнимал У нее мужа. По ночам, по выходным, посреди завтрака или ужина (без разницы!) обрывал на полуслове телефонным звонком — в общем, выдавливал из его жизни. Эта лихорадка закончится теперь только в день эфира. А на следующий, послеэфирный день начнется новый приступ, и все повторится сначала — и так до березки. Ведь не уйдет же он на пенсию, чтобы рядовым зрителем смотреть телевизор, попивая чаек и обсуждая погоду! Васса вздохнула: «Бачилы очи, шо куповалы — тэпэрь йиштэ, хочь повылазтэ. Ладно, потопали-ка домой, Василиса Егоровна. И не ной, если честно — ты и влюбилась-то сначала в эту одержимость, а уж потом в мужчину».

В квартире пахло десятидневным отсутствием хозяев. Первым делом Васса притащила домой Батлера, предварительно выслушав лекцию соседки о пользе и вреде южного солнца. Благодарная не перебивала — слушала внимательно и поддакивала. Нацеловавшись с Батиком вдоволь, она вихрем промчалась по дому — пылесося, вытирая, подбирая, проветривая, включая и выключая — в общем, наводила порядок. Угомонившись, усталая хозяйка блаженно растянулась в горячей, пенистой, душистой воде и прикрыла глаза. На коврике посапывал пятнистый бубличек, с кухни доносилась приятная мелодия, в чайнике заваривался жасминовый чаек — красота!

И тут снова ударила боль. Подло, исподтишка, внезапно. И сильно. Васса даже не успела испугаться. Боль пронзила ее шилом, от правого уха до груди, и затаилась. «Так, наверное, накалывают бабочек для коллекции», — подумала она, вцепившись руками в борта ванны. Ударив молнией в разнеженное загорелое тело, мерзавка внезапно исчезла. Васса замерла: не повторится? Не повторилась. «Господи, да что же это такое?» Вот теперь, переведя дух, она испугалась не на шутку — второй раз уже. «Что это со мной? К врачу действительно сходить, что ли?» Боль не повторялась, и Васса расслабилась. Внизу пошевелились. Она перегнулась через край ванны и посмотрела на Батлера. Перевернувшись животом кверху и раскинув во все стороны света лапки, черно-белый бублик превратился в пятнистую лепешку — милота необыкновенная! Поумилявшись, еще слегка понежилась в ванне и с сожалением покинула это ложе богов. «До чего же замечательно жить! — думала она, расчесывая густые, до плеч волосы. — Спасибо тебе, Господи, за все! А особенно за эти десять дней».

За ароматным свежезаваренным чаем Василиса задумалась о своих планах на сегодняшний день. Планов никаких, tabula rasa[15], как сказала бы рыжая. Но, если честно, дел так много, что не знаешь, за что и хвататься. Во-первых, звонки: на работу (завтра ее смена или нет?), насчет машины (ее же надо забрать, в конце концов!) и, наконец, Юльке — где она, как она и что с ней. Потом — продукты: дома хоть шаром покати, холодильник, уезжая, вообще отключила за ненадобностью. Ну и, естественно, обед: надо же хоть что-то приготовить, Влад с работы придет голодный как волк.

Крайние дела выхода из чистого уютного дома не требовали и потому казались вполне выполнимыми. А вот с серединой было похуже: выдвигаться после ванны в холод, в мерзкую сырость, к пустым прилавкам и очередям — сущий кошмар! Но ведь известно же: укутанный кот никогда не поймает мышь — делать нечего, придется топать. Обреченно вздохнув, Васса допила чай, растягивая это удовольствие по максимуму, и направилась в комнату — реализовывать первую часть своих планов. «Ура, завтра не моя смена, еще денек гуляем!» — порадовалась она первому подарку судьбы и стала накручивать телефонный диск по новой. Здесь вышел облом: машину надо забирать немедленно (это вам не гараж, девушка!) и Юльку не застала на месте. Но зато узнала, что рыжая в Москве — и то хорошо. Натягивая в прихожей сапоги и куртку, ненавистные атрибуты холода, развздыхалась, вспомнив, что буквально пару дней назад купалась в Черном море. Вот она, жизнь — то вознесет, то сбросит.

На улице, естественно, перемен к лучшему не наблюдалось: хилый снежный покров пополам с грязью, какой-то вялый ветер (уж лучше бы дул как положено или заткнулся), чахоточная сырость. «Ну и погодка — мрак!» Васса поплотнее укуталась шарфом. Отоварившись продуктами (есть все же высшая справедливость!), она на подходе к дому заметила на доске объявлений белый болтающийся листок: автошкола. Сорвала — сгодится, судя по телефону, недалеко.

Снимая ложкой пену с мясного бульона, Васса услышала телефонный звонок. Звонила свекровь, спросила, как доехали, как отдохнули. Потом позвонила