Вычислитель (сборник) - Александр Громов

– С этим-то мы и не справились…

– ПОКА не справились, – поправила Мелани. – Думай, Бранд, думай.

– Когда мне говорят «думай», – криво ухмыльнулся Бранд, – я думаю только о том, что обязан думать, а в результате не думаю больше ни о чем.

– Тогда не думай ни о чем.

– Понял… Приступаю.

Несколько минут он молчал. Затем вздохнул:

– Пойдем сначала, а?

– Пойдем.

– Мы попытались превратить одного мирмикантропа в женщину, а другого – в мужчину. В какой-то степени нам это удалось. Но откуда следует, что между ними обязательно должна возникнуть симпатия?

– Да, собственно, ниоткуда, – пожала плечами Мелани. – Разве только из того факта, что других кандидатур просто нет. Не с людьми же… – Ее передернуло.

– Допустим, возникновение симпатии, а затем и бурной страсти между ними в принципе возможно, – продолжал Бранд. – Значит, мы что-то делаем не так или не учитываем каких-то факторов… Ты уверена, что они не могут общаться телепатически?

– Экранировка абсолютная.

– Ладно… Мы меняли длительность наших сеансов и время между ними. Мы вправе были ожидать, что после длительного перерыва он… ну, затоскует, что ли. Этого не произошло, так? По-моему, мы топчемся где-то рядом… черт, не могу сформулировать… Не хватает раздражителей?

– Тебе кофе или водки? – деловито спросила Мелани.

– Не мне. Мирмикантропу. Мы транслируем ему изображение и звук. Для человека этого хватило бы, но у них иная социальная организация и, соответственно, иные способы коммуникации. Да и фантазия, я думаю, победнее. Так… осязание отпадает… Как ты смотришь на то, чтобы протянуть между их камерами кишку и качать туда-сюда воздух?

Мелани подняла бровь:

– Феромоны?

– Угу. Главное, по этому каналу они не смогут договориться о взаимной координации действий, зато почувствуют состояние друг друга. Феромонных сигналов в сущности очень немного: «не дрейфь, я свой», «боюсь», «уйди прочь», «готов к спариванию» и еще несколько. Информативность их колоссальна именно в сочетании с иными способами коммуникации, в нашем случае со зрением и слухом. Попробуем?

– Чем черт не шутит…

Пленник встрепенулся, чуть только струя теплого воздуха из клетки пленницы коснулась его ноздней. Возле энцефалоскопа радостно пискнула Мелани. Мирмикантроп рванулся, силясь разорвать путы… и обмяк. Прошел час, потянулся другой.

– По-моему, он спит, – зло бросил Бранд. – Гаденыш над нами издевается.

– Он не спит, – возразила Мелани. – У него биотоки бодрствующего. Но ему все равно, понимаешь? Мы пробудили в нем всего лишь всплеск интереса, не больше. Один короткий всплеск.

Через час сеанс повторили. На этот раз Мелани не отметила никакой реакции. Пленник узнал, что где-то поблизости от него содержится самка, а не бесполая рабочая особь. Он принял это к сведению на уровне сознания и только. Расшевелить глубинные инстинкты не удалось.

Проще было бы руками раскачать скалу.

Слова «активная фаза» давно вертелись на языке. Первым их произнес Бранд.

– Не пора ли?..

– Я надеялась, что до этого не дойдет, – с тяжким вздохом призналась Мелани. – Убить мирмикантропа – это одно, это со всем нашим удовольствием. От иллюзий насчет святости любой жизни они нас давно излечили, но… Пытать, мучить – совсем другое дело. При их низкой чувствительности к боли кому-то из нас придется очень постараться… – Ее передернуло. – Ты сумеешь?

– А разве есть иной выход? – Бранд скорчил злую гримасу. – Придется суметь. А тебе, кстати, придется ассистировать. Извини, больше я здесь никому не доверяю, разве что Ираклию, но у него слабое сердце… Ты выдержишь?

Мелани оглянулась по сторонам, словно ища кого-нибудь, кто мог бы ее заменить. Затем кивнула.

– Тогда начнем прямо сейчас. Для начала – плеть?

– Зря потратим время – им плеть, как слону дробина. – Мелани покачала головой. – Для начала электроток, Бранд. И иглы, иглы под ногти… – Она вдруг истерически захохотала. – Пошли! Пошли скорее, не то я струшу и сбегу…

13

Невыспавшийся и злой, Стах сидел в центральной аппаратной, еще и еще раз осматривая ближайшие окрестности Цитадели – все ли чисто? нет ли где следов присутствия человека?

Следы, конечно, были. Разве может человеческая колония не наследить по всей округе? За тридцать-то лет! Никоим образом не может. Людям время от времени надо выходить на поверхность, детям медицина предписала дважды за период пульсации принимать натуральные солнечные ванны, чтобы не росли анемичными да рахитичными, – как будто нельзя обойтись искусственным ультрафиолетом! Нельзя, видите ли. Папаши-мамаши готовы часами драть глотки за право малышни побегать по траве, а Мелани их поддерживает: мол, необходим разумный компромисс между требованиями безопасности и насущными потребностями колонии. Вот ей – компромисс! Сколь отвратна человеческая самонадеянность: ура, мы нашли планету-убежище, мы хорошо спрятались, до нас доберутся не скоро… Вот вам – не скоро! И нет бы зарядить антигравы и слетать на выгул куда-нибудь подальше от Цитадели – норовят найти лужайку поближе, траву топчут, костер однажды разожгли, как троглодиты! Теперь, понятно, костров не жгут и небось ругают себя на все корки, а оставь вдруг враги планету в покое – надолго ли хватит осторожности? Через год начнется то же самое, если не хуже… Глупцы! Ослы! Добровольные мишени!

Можно сколько угодно делать вид, будто вон ту тропинку к ручью, по которой сейчас топает грузный лесной увалень, протоптали одни лишь животные, а выжженный в траве круг – вовсе не кострище, а след от удара молнии. Можно даже уговорить себя поверить в это. Беда в том, что чужаки не поверят.

Болели глазные яблоки. Стах притемнил экран и увидел в нем свое отражение: всклокоченные волосы, безумный взгляд… Ничего не безумный, просто устал и справедливо раздражен. Хотя взглянешь со стороны – испугаешься. И лицо, разумеется, серое, а глаза красные от недосыпа…

– Эй, – позвал он бездельничающего дежурного наблюдателя. – Смени.

По мнению Стаха, дежурный повиновался недостаточно бодро. И вообще в последние дни бездельничающие люди выводили его из себя. Он уже забыл, что час назад сам обрек дежурного на безделье.

Работать! Забыть покой и сон, искать спасение и найти! А если не удастся – выйти на поверхность и драться!

Так и только так.

Освобождая место, он немного отъехал вместе с креслом. Дотянувшись до пульта, открыл внизу экрана окошко, переключил изображение на внутренний осмотр. Дежурный немного поморщился, но ничего не сказал.

Седьмой штрек. Клетка самки. Горошину наушника – в ухо. Дежурному незачем отвлекаться на вопли истязаемой, у него свое дело.

– Не могу, – говорила Мелани. У нее дрожали руки и губы. – Прости, я не могу…

Бранд молчал. Пленница была привязана к креслу (наверняка обездвиженную привязывали, догадался Стах), от ее запястий тянулись провода к автотрансформатору. Ток был выключен. Судя по всему, бездействовали и объективы стереокамеры. На столике подле кресла жутковато посверкивали хромированные инструменты.

– Я думала, что сумею… ради нас, ради детей, чтобы у них было будущее… Нет, не могу. Лягушку – смогла бы. Мышь подопытную – тоже. Но эта… она совсем как человек… ну почти как. Вот я прижгу ее как следует, и ей почти не будет больно, а я буду думать, что она мучается по-настоящему. Все равно буду думать…

Стах заскрипел зубами.

– Что ты предлагаешь? – устало спросил Бранд.

– Не знаю. – Мелани всхлипнула. – Может… может, ты сам справишься?

– Я тоже не палач. Опомнись, Мел! Мы знали, что это необходимо, разве нет? Я предложил план, ты его поддержала. Мне тоже куда проще ее убить, чем мучить, ну и что? Кто нас спрашивает, хотим ли мы делать то, что необходимо? Почему грязную работу должен делать кто-то другой, а не мы? – Бранд взял Мелани за плечи, сильно встряхнул. – Страшно и мерзко, правда? Но ради чего?! Ты сама сказала: ради всех нас и ради твоих детей тоже! Чего стоит нелюдь, когда речь идет о людях? Постарайся, я тебя очень прошу… соберись с духом и помоги мне…

«Поможет или нет?» – подумал Стах и с нахлынувшей вдруг ненавистью понял, что нет, не поможет. Ни за что. А Бранд так цепляется за нее не потому, что нипочем не справится один. Справился бы! Он тоже не может, он завибрировал, ему нужна подпорка, как ветхому забору… Отшельник Бранд, чистюля Бранд… Чистоплюй!

Где ему понять, насколько он жалок сейчас!

– Не туда смотришь, – весь кипя, процедил Стах дежурному, скосившему глаз в окошечко на экране. Любопытный какой.

Мелани вырвалась из рук Бранда. Сейчас она выбежит вон, и дурацкий эксперимент лопнет сам собой, как мыльный пузырь. Давно пора.

– Хорошо, – сказал вдруг Бранд, и Стах напрягся. – Постой, не уходи. Мы можем сделать иначе. Конечно, это займет больше времени и, наверное, выйдет хуже, но мы можем попытаться… Я говорю о компьютерной модели. Тут мне даже не понадобится твоя помощь, управлюсь один. Мучить изображение вместо живого существа и мне приятнее…