Стать Медузой (ЛП) - Хамм Эмма

ГЛАВА 31

Олимпия сидела за столом, потрясенная из-за услышанной истории.

— У Медузы были дети? — она смотрела на Александру, пока та двигала шахматную фигуру, пытаясь сопоставить историю и той, которую она знала всю жизнь. — Я думала, Медуза была монстром. Я не знала, что она родила двоих детей.

— Редкие знают, но те, кто знают, оставляют подношение Хрисаору, когда ходят к алтарям. Хоть он меньший из богов, он куда добрее других, — она подвинула фигуру вперед и сцепила ладони у губ. — Что думаешь теперь?

— Я в ужасе, — Олимпия покачала головой. — Медуза не должна была получить такую судьбу. И ее дети, растущие без матери…

Мысль была ужасной. Она не знала, что делать без родителей, хоть и убежала от них.

Женщина вернулась с кружкой горячего чая. Она опустила кружку на стол и подвинула к Олимпии. Пар поднимался по краям и извивался в воздухе. В воде кружились травы, которые она не могла назвать, а запах слабо напоминал торфяное болото.

— Что это? — спросила она.

— Чай, который спасет тебя от маленькой проблемы, — женщина села за стол и пристально смотрела на нее. — Мы все пьем тут этот чай. У тебя будет сильно течь кровь несколько дней, но потом все закончится. Боли будут ужасные, но ребенка не будет.

Она смотрела на воду, видела, как ее глаза расширились в отражении.

— Ребенок что-то почувствует?

Александра коснулась ее руки.

— Ты была с ним две недели назад, так ты сказала?

— Да.

— Ты даже не уверена, есть ли ребенок, милая. Но если не хочешь растить его сама, то чай — лучший способ предотвратить это, — Александра похлопала ее по руке, убрала руку. — Это твой выбор. И я знаю, что он сложный.

Она думала о руках старика на ее теле, и как этот ребенок будет все время напоминать ей об этом. Если она вообще была беременна. Олимпия узнала бы только через месяц, а то и дольше. У нее не было регулярных месячных.

Какую жизнь она сможет дать этому ребенку? Жить на улицах или ходить между домами в борделе, пока мать встречалась с мужчинами ради еды на их столе?

Она подняла чай и выпила.

Александра смотрела на нее, а потом кивнула.

— Так тому и быть.

Горький вкус окутал ее язык, рот покалывало. А потом покалывание стало жжением, будто весь ее рот пылал. Ощущение спустилось в ее грудь, и она закашлялась.

Ксения постучала ее по спине.

— Это быстро пройдет. Хочешь услышать остальную историю Медузы?

Она посмотрела на чашку с гадкими травами и вздохнула.

— Это поможет допить чай?

— Конечно.

— Тогда да, — она посмотрела на Александру и задала вопрос, который горел в груди почти так же сильно, как чай. — Если Медузе отрубили голову, как ее история может продолжаться? Она мертва. Мужчина изнасиловал ее, обрек на становление монстром, а другой заставил страдать иначе. Персей забрал ее жизнь, но он мучил ее так же, как Посейдон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты права, — Александра смотрела на фигуры перед собой на шахматной доске. — Но смерть — это не конец.

ГЛАВА 32

Алексиос расхаживал туда-сюда, махал руками над головой.

— Вряд ли вы понимаете. Я был тут неделями, и боги не захотели говорить с нами.

Эвриала повернулась на живот на своем любимом выступе.

— А ты не понимаешь, что Афине нравилась Медуза. Она была ее самой верной жрицей, и она придет поговорить с нами. Произошло ужасное, мы все согласны, и Афина не позволит смерти ее верной жрице пройти безнаказанной. Она богиня. Она очень занята.

Его лицо пылало от гнева. Красные щеки точно стали знаком для Горгоны, уже хорошо узнавшей его.

Он оставался неделями в этой пещере с малышом и сестрами Медузы. Каждую ночь они говорили о ней, обменивались историями, словно драгоценными камнями, о женщине, которую все они знали и любили. Алексиос сближался с Горгонами, но он знал, что сидеть и ждать помощи богини не было толку.

Горгоны были терпеливее Алексиоса. Они решили, что лучше было сидеть в пещере и гнить, пока бог или богиня не объяснят произошедшее.

Потому что что-то произошло.

Он быстро развернулся и указал на Эвриалу.

— Ты знаешь, как и я, что богиня сюда не придет. Если Медузу так ценили, как самую верную жрицу, почему Афина помогла Персею попасть сюда? Она дала ему щит, который защитил его от ее взгляда! Все это сделала она. Я сам видел.

— Мы не знаем все планы богов, Алексиос, — Эвриала нахмурилась и смотрела на его палец, словно хотела откусить его. — Не нам сомневаться в их поступках. Может, у Персея в истории большая роль, чем мы знаем.

Он фыркнул.

— Мы оба знаем, что это ложь. Богам нет дела до Медузы, до нас, до тех, кто не развлекает их.

— Не озвучивай такие мысли, смертный, — Эвриала сжала камень когтями и оскалилась. — Тебя ударит сам Зевс за такие слова.

После всего, что он пережил, и что боги сделали с ним, Алексиос хотел бы, чтобы Зевс попробовал. Он был в настроении для битвы с богом, и теперь он знал, как это сделать. Они были как он. У них текла кровь. Они занимались сексом. Они уничтожали все, что могли, потому что им было скучно.

И он устал от всего этого.

Сфено подвинулась в тенях. Она поползла по камням с золотым ребенком на руках.

— Думаю, Алексиос прав. Вряд ли поможет то, что мы сидим и ждем Афину. Она забыла о жрице, которую обесчестили в ее храме.

Хрисаор ворковал в ее руках. Он потянулся к ее рубиновой пряди волос и потянул с силой, чтобы она смотрела на него.

Мальчик любил внимание. И все в этой пещере были готовы дать это крохе-божеству.

Его сердце согрелось, когда малыш огляделся и заметил его. Радостно бормоча, Хрисаор потянулся к Алексиосу, хватая воздух толстыми пальчиками.

Весь гнев пропал. Он не мог думать о плохом, когда малыш смотрел на него глазами Медузы. Как он мог злиться, когда Хрисаор издавал детские звуки, и его сердце сжималось?

Он тут же потянулся к ребёнку.

Сфено вздохнула.

— Я могу подержать его пока что. Она была нашей сестрой.

— Была, — он взял у нее ребенка и прижал его к сердцу. — И она была любовью моей жизни. Думаю, он это знает.

— Он многое знает, — ответила Сфено. Она смотрела на его золотое лицо, немного хмурясь. — Он не обычный ребенок. Боги, как он, вырастают не сразу, но они рождаются с разумом древнего. Его будет сложно растить.

Сложно? Алексиос посмотрел на недовольное личико Хрисаора, а потом на Горгону.

— С ним не будет трудно. Он будет вежливым юношей, который будет знать, что миру нужно, чтобы он был лучшей версией себя. Мы знаем, как отчаянно смертным нужен бог, который заботится о нас.