Жар ночи - Александра Хоукинз

Син отогнул полу смокинга и достал что-то из внутреннего кармана жилетки. Это оказалось крошечное белое перо.

— Сам не понимаю, зачем я его сохранил, — сказал он с дрожью в голосе. — Я не расставался с ним с того самого вечера. — Он горько рассмеялся своей глупости. — Ну, теперь это уже неважно.

Он дунул — и перышко подхватил неощутимый поток воздуха. Мягко спланировав вниз, оно приземлилось на левую туфельку Джулианы.

Она нагнулась, чтобы его поднять. «Неужели это…»

Жалкая, казалось бы, пушинка. Та самая злополучная пушинка, выдавшая ее укрытие, когда она застряла на ореховом дереве в саду Леттлкоттов.

Зачем он его сохранил? Погрузившись в размышления, Джулиана даже не заметила, что Син отошел в сторону, пока он не обратился к ней.

— Последний вопрос, — сухо сказал он. — А что, если ты беременна?

Все тело ее будто налилось свинцом. Оправившись, она с тревогой поднесла руку к животу.

— Я… Я не… Во всяком случае, я не думаю, что…

— А ты проверься, — резко оборвал он ее. — И позволь мне внести ясность: я не позволю ни тебе, ни твоему семейству навязать мне выродка Гомфри.

С этими грозными словами Син развернулся и зашагал в фойе.

Прикрыв рот дрожащей рукой, Джулиана наблюдала, как из-за отодвинутой кулисы выходят один за другим лорд Хью, прозванный с подачи Сина Дэром, лорд Рейнкорт и герцог Хантсли. Освободив им проход, она с отсутствующим видом, подперев подбородок кулаком, изучала довольно убогую картину, висевшую на стене. На картине был изображен порт города Гастингс.

Прежде чем исчезнуть в ночи вслед за своим товарищем, все молодые аристократы задумчиво рассматривали ее профиль. Джулиана не сможет никого обмануть. Медленно сползая по стенке, она поняла, что все присутствовавшие в ложе слышали их ссору.

Лорд Сейнтхилл, подходя к двери, тактично прокашлялся, уведомляя Джулиану о своем появлении.

— Леди Джулиана, — уважительно пробормотал он, замерев на пороге. — В воцарившейся суматохе Синклер мог забыть о правилах хорошего тона, так что позвольте мне высказаться от его лица. Если вам хоть что-то понадобится от него или Греховных Лордов в целом, прошу: незамедлительно сообщите в клуб. Я лично удостоверюсь, что Син получил ваше послание.

С этими словами он будто растаял в воздухе, хотя Джулиана слышала его удаляющиеся шаги по коридору. Его нежданная доброта до глубины души тронула Джулиану; на глаза набежали слезы. Похоже, прогнать эти слезы ей не удастся… Первый всхлип, за ним второй. Зажав рот рукой, она опускалась все ниже, пока не рухнула на пол.

— Что тут, черт возьми, творится?!

Вопрос лорда Гомфри словно бы стегнул ее кнутом.

— Н-ничего.

Он решительным шагом приблизился к ней и одним рывком поднял на ноги. На лице его не осталось ни кровинки, нижняя губа опухла и треснула, на щеках проступили разноцветные гематомы. Характер у графа был такой же скверный, как и моральные устои: он сам напросился на драку, из которой не мог выйти победителем, а теперь искал повод для такой, где перевес был бы на его стороне.

— Если бы я хотел выйти в свет с плаксой, то подобрал бы какую-нибудь соплячку на улице за один шиллинг. Ты же обошлась мне куда дороже.

Он достал носовой платок и презрительно швырнул его Джулиане.

— На, вытрись. И волосы причеши. Все тебя ждут, и я не позволю тебе показаться в таком виде.

Джулиана послушно промокнула уголки глаз. Отвернувшись от графа, она деликатно высморкалась, после чего спрятала платок в ридикюль. А потом раскрыла ладонь и скорбно воззрилась на перышко, брошенное Сином. Повинуясь неведомому импульсу, она отправила перо вслед за платком и резко стянула завязки ридикюля.

Повернувшись, она заметила на стене напротив узкое прямоугольное зеркало. Оно послужило поводом, чтобы отойти от лорда Гомфри, — надо было привести прическу в порядок.

На отражение свое она посмотрела хмуро. По женщине в зеркале было видно, что она недавно страстно целовалась: губы покраснели и припухли. Пытаясь вырваться из объятий Сина, она потеряла несколько заколок; пришлось подобрать выбившиеся пряди.

— Ты рассказала Синклеру о нашем уговоре?

Он подошел к ней сзади, отразившись в том же зеркале.

— Нет. А зачем? По-моему, я вынесла достаточно унижений за один вечер.

— Нет, недостаточно, — возразил он, поглаживая ее шею и плечи. — Зачем ты позволила ему себя поцеловать?

— Я не позволяла, — твердо ответила она.

Лорд Гомфри с силой швырнул ее о стену, и позолоченная рама врезалась в ее правую щеку раньше, чем она успела закричать. Схватив ее за волосы, он заставил ее взглянуть назад, словно стремясь переломить. Зеркало сорвалось и рассыпалось в осколки у их ног.

— Никогда мне больше не ври, леди Джулиана! — Граф провел рукой по напрягшимся мускулам ее шеи. — Последствия будут не из приятных.

Боковым зрением Джулиана заметила лорда Чиллингсворта, чуть отодвинувшего занавес и исподтишка наблюдавшего за ужасной сценой. Давно ли он там стоял? Какая, впрочем, разница. Тогда как лорд Сейнтхилл любезно предложил ей свои услуги, друг его, лорд Чиллингсворт, скорее аплодировал бы извергу Гомфри.

Джулиана предпочла не замечать его нахальной ухмылки.

— Простите, если помешал, — вежливо начал Чиллингсворт, — я уже собирался уходить. У меня сложилось впечатление, что мне лучше вернуться на свое место более, так сказать, традиционным способом.

— Идемте, миледи, — сказал лорд Гомфри, подхватывая ее под руку. — Нам тоже следует вернуться. — А подлому лорду он сказал следующее: — Передайте Синклеру, что я в восторге от его вкуса. — Чиллингсворт проводил Джулиану масляным взглядом. — Скажите, что я с нетерпением жду исполнения всех моих плотских капризов, включая самые дерзкие, и благодарю его за то, что у меня появилась такая возможность.

— Непременно передам, — вполголоса заверил его лорд Чиллингсворт.

Джулиана взглянула на него напоследок, но он не задержал колыхнувшуюся на место кулису и оставил девушку графу на растерзание.

Глава 16

Несколько часов спустя лорд Гомфри уже ехал домой, созерцая свое новейшее приобретение. Именно так ощущала себя Джулиана — обновкой, пешкой, которую можно использовать и отбросить прочь. Сначала матери вздумалось во что бы то ни стало выдать дочерей замуж, чтобы облегчить свою ношу, потом Син совратил ее по прихоти своей злобной сводной сестры, а теперь она досталась очередному эгоисту в качестве трофея.

Глядя в окошко дилижанса, она пыталась вообразить свое будущее, и оно представлялось ей таким же мрачным, как улицы Лондона.