Восемь причин любить тебя сильнее - Федра Патрик

волосы перехвачены фиолетовым шарфиком, смуглая кожа напоминала цветом кофе. Выкрутив на верхней ступеньке белье, она растрясла его и снова посмотрела на Артура.

– Да, все порядке. – Он поднял руку в знак приветствия.

– Ищете что-то?

– Нет. Хотя… да, вроде того. Видите ли, в этом доме жила когда-то жена. Всегда вспоминаю, когда прохожу мимо.

– Ах, вот что. Когда она уехала отсюда?

– Мы поженились в 69-м. Но ее мать оставалась здесь до 70-го или 71-го, до своей смерти.

Женщина кивнула.

– Войдите, если хотите, посмотрите.

– Нет, нет, это ни к чему. Извините за беспокойство.

– Никакого беспокойства. Не стесняйтесь. Только смотрите не споткнитесь о детские вещи.

«А почему бы и нет, – подумал Артур. – Может быть, увидев, он что-то вспомнит».

– Спасибо. Вы очень добры.

Внутри дом изменился до неузнаваемости. Теперь он был ярким, пестрым и шумным. Здесь жило счастье. Артур представил, как они с Мириам чинно сидят в креслах по обе стороны камина, и миссис Кемпстер, пощелкивая вязальными спицами и с гордостью демонстрируя шишковатый палец, занимает позицию между ними. Стены тогда были коричневыми, на полу лежал прохудившийся ковер. В камине горел уголь, и у сидевшего близко к огню песика от жара дымился мех.

– Знакомо? – спросила женщина.

– Вообще-то нет. То есть расположение комнат то же, но все другое, современное. Другая атмосфера, дух счастья.

– Денег у нас немного, но мы стараемся как можем. Здесь неплохой вид, хотя той женщине на почте мы не нравимся. Понимаете, я живу с партнершей. Что еще хуже в ее глазах, так это то, что мы разных рас.

– Вера не отличается широтой взглядов. Ей нравится сплетничать.

– Ох, не говорите. Эта женщина знает все новости, которые того заслуживают.

Артур прошел в кухню. Здесь все было белое, кроме желтого обеденного стола. У миссис Кемпстер кухня была темная, негостеприимная, со скрипучим полом и постоянным морозящим сквозняком из-под задней двери. И здесь тоже не осталось ничего знакомого. Он поднялся наверх и, остановившись на площадке, заглянул в комнату, бывшую когда-то спальней Мириам. Ярко-красные стены, двухъярусные кровати, много мягких игрушек и пестрая карта на стене. Секунду он смотрел на нее, а потом в памяти что-то шевельнулось.

Только однажды миссис Кемпстер позволила ему побывать наверху – чтобы починить ножку кровати. Она считала своим долгом держать молодых людей в поле зрения, дабы они не убежали наверх и не занялись чем-то непотребным. Каждый раз, когда появлялась необходимость воспользоваться туалетом, Артуру приходилось выходить во двор.

Для ремонта с собой он принес отвертку, шурупы и банку с маслом и, оказавшись наверху, не устоял перед искушением заглянуть одним глазком в комнату Мириам. На кровати лежало лоскутное одеяло. На деревянном стуле сидела кукла. А на стене, примерно на том же месте, что и теперь, висела карта. Поменьше размером, выцветшая, с загибающимися уголками.

В то время присутствие карты показалось ему странным. Мириам никогда не говорила ни о каких путешествиях или желании побывать в других странах. Теперь Артур вспомнил, что заметил три воткнутые в карты булавки с красными головками. Движимый любопытством он вошел в комнату. Булавки заметно выделялись на фоне блекло-зеленых континентов.

Он даже коснулся их пальцем, предположив, что либо жена интересуется географией, либо карта не ее. Одной булавкой была помечена Великобритания, другой – Индия и третьей – Франция.

Артур поставил на место ножку и даже сел для верности на кровать – убедиться, что она не рухнет вместе с миссис Кемпстер, – после чего, довольный сделанной работой, собрал инструменты и спустился вниз.

Он никогда ни словом не упомянул о карте в разговорах с женой, чтобы не показаться излишне любопытным. Эпизод этот, списанный за своей полной незначительностью, лежал с тех пор в архиве памяти. Теперь Артур уже знал, что Мириам жила в Лондоне и какое-то время провела в Индии. Интересно, не бывала ли она также и во Франции?

Заглянув на секунду в главную спальню, он уже приготовился услышать у себя в голове голосок, утверждающий, что мать Мириам определенно звали Перл. Но нет, никакой голос ему не явился. Когда Мириам после смерти матери перебирала ее вещи, свидетельства о рождении там точно не было, да и семейных фотографий лишь несколько.

С именем помочь ему мог только один человек. Тот, кто знал в Торнэппле всех и вся. Этим человеком была почтмейстер Вера.

Внизу Артур поблагодарил хозяйку и направился к зданию почты. Открыв тяжелую дверь, он услышал шумный вздох Веры. Его нога не переступала этот порог с тех пор, как он резко оборвал попытку Веры разузнать у него про Бернадетт. Двигаясь по кругу, Артур понемногу набирался решимости. Он снял с полки маленький рулон скотча, тюбик мятных конфеток Polo, пакетик багажных бирок и благодарственную открытку с изображением собачки в праздничном колпаке для Майка и еще одну, с котом, – для Грейстоков. Все это время он чувствовал на себе пронизывающий взгляд Веры. Собрав пригоршню покупок и не найдя больше ничего, что могло бы пригодиться, он подошел к прилавку. Вера подняла стеклянную перегородку. Беря каждый предъявленный предмет, она подолгу рассматривала его, проверяла цену и щелкала кнопками калькулятора.

– Чудесный денек, – заметил Артур, пытаясь завязать разговор.

Вера фыркнула и медленно моргнула, демонстрируя неприступность.

Он сглотнул.

– Я тут заглянул в дом, где когда-то жила моя жена. Номер 48. Хозяйка сказала, что вы о местных знаете все.

Вера потыкала пальцем в калькулятор.

– Да. Дом не узнать. Столько лет прошло. Мириам была тогда совсем еще молодой.

Губы Веры дрогнули, словно им не терпелось вступить в разговор. Тем не менее она поднялась и отошла проверить цену скотча на полке. Вернувшись с оранжевой этикеткой, она пришлепнула ее к столу.

– Вы, должно быть, многое повидали за эти годы. Занимать такую должность и быть важной частичкой сообщества – большая ответственность и особая привилегия. Боюсь, я был довольно резок, когда заходил сюда в последний раз. Я все еще не могу оправиться после смерти Мириам… ну, вы понимаете.

Артур опустил голову. Бесполезно. Вера не желала с ним разговаривать. Он все испортил.

– Прекрасная была женщина, ваша жена.

Он поднял голову. Губы Веры снова сомкнулись.

– Да, вы правы.

– Как и ее мать.

– Так вы знали ее?

– Они с моей матерью были подругами.

– Тогда, может быть, вы мне поможете. Я пытаюсь вспомнить, как звали миссис Кемпстер. Не Перл ли?

– Да, именно так ее и звали. Помню, как моя мать усадила меня однажды и сказала, что произошло два важных события. Во-первых, что Мэрилин Монро нашли