Обратная оговорка - Михаил Март

— Садись, майор. Хорошая работа. Теперь я хотел бы услышать медэксперта с комментариями подполковника Лузгина. Они работали в связке.

Пожилой мужчина вставать не стал, а отвечал с места. Уважаемый профессор Колчин работал на органы в качестве консультанта и погон не носил.

— В подвале под цементом мы обнаружили одиннадцать трупов разной степени разложения. Некоторые пролежали больше двух лет, и нам достались лишь их кости. В каждой яме находилось по два человека, и лишь в одной лежал один. Мы взяли все анализы и слепки зубов. С ходу определить личности мы не можем. Документов при себе никаких ни у кого нет. Одежда сохранилась и по ней можно будет что-то узнать о трупах. Я отдал ее криминалистам. Я составил приблизительный срок смерти людей в разных захоронениях. После исследований анализов сроки смерти уточнятся с небольшой погрешностью. Все жертвы погибли от острых колющих предметов. Это единственный и точный диагноз. Как правило, удары наносились в горло. Могу с достаточной точностью сказать о последнем захоронении. Труп женщины лет сорока и девочки лет десяти. Они погибли три месяца назад. Плюс-минус пару дней. У меня пока все.

С пояснением поднялся подполковник Лузгин:

— Пару слов о цементе с ценником, найденном в подвале. Его купили в магазине «Строймастер». Мы предъявили его продавцам. Цемент покупал Гелаев, расплатившись кредитной карточкой банка «Медетеран». Проверили и другие его покупки. Он у них числится постоянным клиентом и имеет пятипроцентную скидку. В течение трех лет покупал у них цемент, но не обращал внимания на сорт. Брал то, что есть в продаже. Теперь мы знаем все даты покупок. Плюс ко всему он покупал кирку и лопату. Очевидно, те, что мы нашли в подвале. Сорта цемента установлены. Теперь их надо сравнить с могилами, и будем знать точные сроки захоронения. Медэкспертам такая подсказка не повредит. Сейчас каждый участок захоронения проверяется. По дате покупки цемента мы сможем установить, в какой из могих какой сорт использовался, и точно определить время захоронения. Сейчас я хочу поговорить о последней могиле трехмесячной давности. В сводках происшествий убийств нет. Заявлений от родственников о пропаже женщины с ребенком нет. Можно предположить, что Гелаев и его банда использовали приезжих либо транзитных пассажиров. У нас таких много. Вокзал кишит старушками, предлагающими ночлежку. Я уже отправил туда своих ребят с фотографиями Гелаева, его жены и Фаины Гурьевой. Возможно, их кто-то опознает. Там чужаков не любят. Так что же произошло три месяца назад? Первое. Одна из телеграмм датирована концом декабря. Двадцать седьмым числом. Допустим, что бандиты добирались сюда три дня. В железнодорожных кассах архив данных хранится три месяца. И тут нам повезло. Гости Гелаева заказали билеты на поезд до Москвы на второе января этого года. Цемент Гелаев покупал тридцатого декабря. И наконец, отметка в общей тетрадке. Ячейка номер сто восемь. Она обведена красным фломастером с пояснением. Дата стоит тридцать первое декабря. С первого по шестое число банк не работал. Значит, если обчистили ячейку, то пропажу могли заметить лишь шестого января. Небольшая справка. Мы проверили хозяев ячеек, обведенных красным цветом. Все чиновники высокого ранга, которые подают декларации о доходах. Господин Воробьев, которому принадлежит сто восьмая ячейка, имеет полтора миллиона рублей в год. А его жена вовсе не работает. Как он мог прийти в полицию с заявлением, что у него украли десять миллионов. Я думаю, ему не поверили бы. Требовать деньги от банка он тоже не мог. Его сейф не застрахован, так же как и остальные. Страховка дорого стоит и требует описи содержимого при свидетелях, чтобы ты потом не требовал того, чего у тебя не было. Итак, все сходится. Картина вырисовывается стандартная. В город приезжают убийцы перед самым Новым годом. На вокзале подбирают женщину с ребенком. Исполнительницу. Ребенка оставляют в качестве заложника. Тридцать первого декабря приезжая исполнительница забирает из сейфа Воробьева ценности и привозит их в дом Гелаева. После чего ее и девочку убивают и закапывают. Потом убийцы садятся в поезд и уезжают, а господин Воробьев замечает пропажу только шестого января. Если нуждается в деньгах. А так он мог прийти в банк и в середине февраля. С ним нам еще предстоит поработать.

— Теперь нам остается только ждать чистосердечного признания от всех участников преступления, — добавил генерал, ухмыляясь. — Ну а чтобы начинать уголовное дело, нужно заявление потерпевшего. Воробьев пойдет на это?

— Нет, товарищ генерал. Он уже сдал декларацию за прошлый год, и я ее видел. До апреля все должны сдать декларации. Большинство клиентов банка это уже сделали. Я их видел. Этим ребятам останется лишь стоять на паперти с протянутой рукой. У нас, как выясняется, город нищих.

— Вот и я о том же. Садись, подполковник. Что скажет полковник Жванец?

— Что касается фургона Гелаева, то наши подозрения подтверждаются. Его использовали в ограблении банка. В салоне полно земли из подкопа, резина соответствует следам у выхода коллектора к реке и еще на том месте, где мы нашли в костре обгорелые паспорта. Сам фургон был найден возле дома Гелаева. Тут все ясно. Но мне удалось найти фотографию одного из налетчиков.

— И как же? — заинтересовался Таранда.

— Продукты в рюкзаке помните? Я поехал в универсам «Кавказ» с чеком. Мы нашли ту пленку, на которой была запись с кассы. — Жванец положил несколько фотографий на стол. — Вот этот тип. Он ходил в магазин вместе с Гелаевым. Они покупали все то, что мы нашли в рюкзаке. Теперь у нас есть их имена, отпечатки и одна фотография. Я не поленился и еще раз поехал в дом Гелаева. Холодильник забит теми же продуктами, и даже бутылка дагестанского коньяка осталась. В банке были они, и теперь в этом уже нет сомнений. Доказательств у нас больше, чем нужно. Надо связаться с Махачкалой и брать их.

— Все-то у тебя просто, Антон. Не трудно понять, что бандиты теперь очень богатые люди. А менты там ничего не стоят. Их либо сажают, либо убивают, кто хочет честно работать. Ты только свистни — и их след простынет. И нас туда со своими порядками не пустят. Мы обязаны молчать. Наша задача — выманить эту троицу. Но как? Теперь им риск не нужен. Они взяли все, что могли. Здесь им делать нечего. Да и Гелаеву легко рот заткнуть. Абреков наймут. С их деньжищами Гелаева и в зоне достать не проблема.

— Так надо извиниться перед Гелаевым и Гурьевой и отпустить. Пусть гуляют на свободе и тратят награбленные деньги, — со смехом произнес Лузгин.

Генерал строго взглянул на него, и тот замолк.

— Правильно, Лузгин. Так мы и сделаем. А все ваши доказательства в папку завязать на узел и в архив. Мы решим нашу задачу очень просто. Всех пауков посадим в одну банку. Они сами друг друга сожрут.

Этим же вечером Таранда встретился с Гризли.

— Здесь записаны имена и адреса трех опасных преступников. Все они живут в Махачкале. Решим вопрос по-своему. У тебя и на Кавказе полно связей. Этих засранцев надо вернуть в Россию.

— Это мелочи, генерал. Но ты сам должен понимать, что против Грюнталя никто войной не пойдет. Эта фигура опасна даже с вырванным жалом. Без него такая операция невозможна. А если так, то у него сто семьдесят восемь ящиков с документами. Многие могут плюнуть на деньги. Можно еще заработать, имея голову на плечах. Но некоторым бумажкам не найдешь замены. Они бесценны.

— Работай, Грызлов. Работай. И постарайся, чтобы в ближайшие два дня все члены бизнес-сообщества каждый вечер собирались в клубе и не расходились допоздна.

Генерал ушел. Гризли понял намек генерала. А главное, что он получал одни и те же задания от разных людей, так не похожих друг на друга. Вот только один обещал ему закрыть глаза на его сделки, а второй вернуть векселя. А они стоили дороже любых денег.

11

Пауки в одной банке

В семь утра в камеру Фаины, где она спала на полу, принесли баланду и огромную кипу газет. Она сидела вторые сутки без всяких объяснений. С ней никто не разговаривал, на допрос не вызывали, к телефону не подпускали. Все, что она знала, что ее привезли не в полицию, а в управление ФСБ. Это здание ей было знакомо. И в камерах здесь был дощатый пол, а не цементный. Размеры два на три. Койки и топчаны не предусмотрены. Здесь люди не ночуют. Спала она на своей норковой шубе, которую теперь не проветришь, а значит, придется выкинуть. Кулаки она уже отбила, так что в дверь не стучала. Выдохлась. Все это ерунда! Она женщина сильная и не такое выдержит. У нее даже любопытство пропало. Над ней издеваются, а значит, чего-то хотят. Хорошо. Она открыта к диалогу, но зачем ее мариновать? Она же не овощ. Все, что ей сейчас нужно, так это горячая ванна, стакан коньяка и чистая постель. Нежная белая бархатистая кожа стала похожа на наждачную бумагу. Это сорняки растут где угодно, а она нежный цветок. Орхидея. И сумочка осталась в машине. Фае нужно зеркало. Без него она шагу ступить не может. Как можно жить, не видя своего отражения двое суток?!