Том 4. Стихотворения 1930-1940 - Демьян Бедный

Привет!*

К пятидесятилетию т. Серго Орджоникидзе

Полвека прожито. Геройский пройден путь.В привете нелегко осилить эту тему.Родной Серго, большой поэт когда-нибудьИз биографии твоей создаст поэму.

Сердечных чувств своих к тебе мы не таим,Хотя не склонны мы к сердечным излияньям.Отважнейший боец – ты дорог нам своимОрджоникидзовским особым обаяньем.

Сегодня в честь твою рекордно сталь куют,И уголь, и руду рекордно подают.Недаром стал твой фронт стахановскою школой.Сегодня в честь твою гремит в стране салютВсей артиллерии промышленно-тяжелой!

Мы знаем планы всех фашистских штаб-квартир.Ну, что же? На удар взбесившихся задирОтветим мы таким стремительным ударом,Что скажет вся страна, весь пролетарский мир:«Серго! Промышленно-стальной наш командир,Салютовали мы в твой юбилей недаром!»

Советской родины преображая лик,Одев ее в бетон, чугун, стальные балки,Среди великих ты по-своему велик,Несокрушимейший, кристальный большевикФормовки ленинской и сталинской закалки!

Серго, прими мое словесное «литье».Частица дел твоих есть и в моем занятье.Рукопожатья всех – и в том числе мое –В горячем сталинском прими рукопожатье!

Хэй! или «доктор голода»*

Берлин, 31 октября. – По официальному приглашению Гитлера в Берлин прибыл американский врач Хэй, известный у себя на родине под кличкой «доктор голода».

«Последние новости» от 1 ноября 1936 г. № 5700. Статья «Организация голода в Германии».

Я по-испански не пишуИ на себя за то в обиде,Но я Испанией дышуИ – сердцем, мыслью – весь в Мадриде.Негодования полна,Вся, вся Советская страна,Страна народа-исполина,Гремит проклятием врагу,Чей фронт слился в одну дугу,Дугу – от Рима до Берлина.Стихи равняя на бегу,Веду бойцов своих в атаку.Удар мой первый по врагу –В Берлин, в фашистскую клоаку.«Х-э-э-эй!!»

Не углубляйся в века,Мы все ж начнем издалекаИ дату первую укажемС победы гитлеровской, скажем.О чем фашисты-главариВ те дни истошно ни кричали!«Мы через года два иль триЖить будем, немцы, без печали.Полезет немцам счастье в ротСамо, как пышный бутерброд.На хлебе – маслице коровье.Ешь, сколько влезет, на здоровье!»   Ан вышло все наоборот,Ан бутерброд, скажи на милость,Какой и был, из года в годСтал приходить заметно в хилостьИ – в завершенье прочих бед –Он под конец сошел на нет.Взяла Германию унылость.«Хэйль Гитлер!» – это ж не обед!Нужда не в масле уж, а в хлебе.Вожди фашистские давайПро журавлей горланить в небе,Про украинский каравай:Они возьмут советский край,Поработят в нем все народы, –Тогда уж, немцы, не зевай,Знай – рты пошире разевай,Забыв былые все невзгоды!   Вон «журавли»-то каковыВ речах фашистского героя.Да вот на деле-то, увы,Все журавли-то у МосквыАэропланного покроя:Задень их, боже сохрани,В строю воздушно-журавлиномНе закурлыкали б ониПобедоносно над Берлином!

   Для сногсшибательных затейПришлось искать иных путей,Иных загаженных каналов.Нашли – испанских генералов:«Народный фронт?!. Стреляй! Дави!Уж мы поможем вам по-свойски!»И вот – Испания в крови,Но бьется в ней народ геройски,Но грудью стал он за Мадрид!В Берлине бешенство царит,В Берлине яростные клики,Антисоветские улики:«Мадрид бы пал уж в сентябре!»Москва мешает их игре!Да, затянулося с игрою.Зима меж тем уж на носу.А бутерброд ушел из строю,Куда-то смыло колбасу.Народ – опричь фашистов тучных –Стал приневоленным чтецомАгиток длинных, нудно-скучных,Бессовестных, псевдонаучныхС неутешительным концом:«Не ешь ни мяса, ни жиров.Хейль Гитлер!» То-бишь, будь здоров!

   Ума фашистского пучиныПолны отчаянных идейНасчет мороченья людей.Не для иной какой причиныВ Берлин был вызван чудодей,Американский доктор, Хэй,Иль «доктор голода» по кличке.Труд у него ученый есть,В котором бой он дал привычке,Дурной привычке, «сытно есть»:«Еда! Какие предрассудки!Еда страшнее всех зараз!Есть можно раз, не больше, в сутки,А лучше – в двое суток раз, –Во избежанье несвареньяИ растяжения кишокЕсть исключительно кореньяИ подзаборный лопушок».   Что я пишу вам правду-матку,Даю вам точную цитатку:

Сущность режима, предписываемого Хэем, весьма проста: надо питаться только один раз в день, и притом не каждый день. Надо есть лишь вечером очень легкий обед и лишь в том случае, если чувствуешь сильный голод. В Лондоне, по пути в Берлин, Хэй заявил журналистам: – Я еду по личному приглашению фюрера. Гитлер хочет, чтобы я изучил внимательно здоровый питательный режим для средних и низших слоев населения применительно к германским условиям. Цель, преследуемая мной, формулируется в следующих словах: «Рациональное питание путем недостаточного питания». Применяйте этот режим к бедным, плохо питаемым детям, и вы увидите, какие они вырастут здоровые и счастливые.

«Последние новости» 1 ноября с. г.

Вот где «режимчик»! Благодать?Кто мог режим такой создать?Головорезы? Юмористы?Доуправлялися фашисты:Сидят, как раки на мели.Вот до чего авантюристыНарод немецкий довели.Народ культурности великой,Народ упорного труда,Бездарною фашистской кликойКуда приведен он? Куда?С антикультурною основойОн – под фашистским сапогом,Под гнетом власти безголовой,Его судьбой играть готовой –Стал человечеству врагом,Стал надвигающейся, новойВсемирной бойни очагом, –Он, в чьих руках и плуг и молотОбогатить могли страну,Он обрекается на голодИ на кровавую войну:Он будет брошен в гул походный,Как зверь свирепый и голодный,Коль сам мозолистой рукойВрагов не бросит в ящик сорный!

   Хэй! «Доктор голода»! КакойСимвол насмешливо-позорный!Как он составился хитро!«Хэйль Гитлер!» – Это уж старо.Теперь фашизм в другом приветеСебя покажет в полном свете.Фашизма сущность в нем дана:«Хей! – Гитлер!»                Голод и война!

А такие типы есть!*

На редактора-тетерюВзглянешь – как его забыть!Вот гляжу и сам не верю,Что такие могут быть.

Он, как муха из опары,Лезет, вырезки гребя.Ничего, напялив фарыИз очков (четыре пары!),Он не видит вкруг себя.

Вкруг него живая сказка,Жизнь кипит, бурлит, гудит,Но очкастая двуглазкаТолько в вырезки глядит.

Что там жизненная сказка,Гул заводов и полей!У него своя закваска:Лишь газет была бы связка,Были б ножницы да клей!

Прет он текст неутомимоИз газет, календарей.Жизнь проходит мимо, мимоЗапертых его дверей.

Попрошайкою безвестнойПостучаться в дверь боясь,Умирает с жизнью местнойОрганическая связь.

О работе ли похвальной,О работе ли провальной,Что цветет и что гниетРядом – в близости квартальной, –Из газеты из центральнойЛжередактор узнает.

Больше вырезкой одною,Вот и все. И ту – в петит!К местной жизни став спиною,Под газетной пеленоюОн воды не замутит.

Что! Отчет о местной…«Херю!В наши дебри неча лезть».Вот пишу и сам не верю…А такие типы есть!

1937