История Разума в галактике. Инженер: Греза о прошлом. - Олег Койцан

По зрелому размышлению, я решил идти первым. Самого здорового парня (по имени Саша), нагрузил посильнее и поставили вторым. Следом за ним следовало бы идти девчонкам (Ольге, Наталье), но темненькая (Наташа) принялась дурить. И поскольку времени на ее уговоры не оставалось совсем, пришлось согласиться с ее желанием идти замыкающей, пропустив вперед второго парня (Владимира). Хотя у меня и не было глаз на затылке, что бы следить за туристами, пришлось рискнуть и согласиться с тем, что один из слабейших членов группы идет замыкающим. Сначала я полагал идти чуть наискось к ветру, забирая несколько вправо от кратчайшей линии, соединяющей Лес с границей Платформы. Так же намечалось, что мы пойдем не след в след, а эдаким уступом: каждый, со смещением на шаг-два влево от маршрута впереди идущего. Эти меры предосторожности несколько удлиняли путь, который нам предстояло преодолеть, но так ядовитая пыль, поднимаемая с земли каждым нашим шагом, относилась бы ветром в сторону от колонны, а не оседала бы на товарищах, топающих сзади. Я бы обдумал еще много важных и ценных мыслей, и придумал бы немало способов предохраниться от смертоносного воздействия Лишайника, но тут мы вышли в открытое поле из-под, хоть и жидковатой, но все же тени, отбрасываемой Лесом. Солнечный жар ощутимо навалился на плечи, сдавил голову, выжигая из организма умные мысли. Да и все внимание теперь поглощало отслеживание препятствий под ногами, в попытке банально не споткнутся о помехи, скрытые под толщей Лишайника. Да еще мне предстояло высматривать неровности в этом пухляке не только под собственными ногами, но и на семь-десять шагов влево от себя. А я не супермен, и в глубь земли мой взгляд не проникает. Камни, хоть сколько-то выступающие над этой живой пылью я еще мог как-то заметить, но небольшие рытвины, скрытые под ее поверхностью – разумеется нет. Да и видимость сквозь забрало шлема, мгновенно покрывшегося мелкой пылью, сразу же сильно ухудшилась. И это у моего мотоциклетного шлема, насколько я понимаю, специально спроектированного так, что бы что бы в максимально возможной степени нивелировать подобные неблагоприятные эффекты. Что же говорить о лицевых пластинах самоделок, напяленных на головы моих спутников – наверняка, товарищи студенты почти ослепли. К тому же, каждому пробивать свою собственную колею в этом пухляке, непринужденно засасывающем ногу по самую щиколотку, оказалось трудновато. Так что вскоре «туристы», понукаемые моими жестами, встали на мою тропу и вытянулись вслед жиденькой цепочкой. Вот только теперь, что бы порождаемое нашими же шагами пылевое облако нас не задевало, мне приходилось еще сильнее забирать вправо от кратчайшей прямой Лес-Граница Платформы, тем самым серьезно удлиняя путь. Хорошо, хоть поверхность этого поля была некогда вылизана огнем чудовищного взрыва – камни тогда долго текли и плавились, не в силах устоять перед столь неистовым жаром. И хотя с тех пор прошло достаточно много времени, еще и при весьма агрессивных погодных условиях, что бы сплошная корка спекшегося камня к нынешнему времени успела сильно потрескаться, а местами и вовсе искрошиться, но это было всяко лучше любой другой возможной альтернативы, при данных обстоятельствах. В общем, мелких препятствий под ногами почти не оставалось, а крупные сильно выдавались из-под слоя Лишайниковой пыли, были хорошо видны и нам не угрожали. Только вот времени на этом смертоносном поле (и под этим яростным солнцем), из-за этих экзерсисов, мы провели слишком много – я всерьез начал опасаться за ребят – их самодельные костюмы из голимого брезента, были много хуже моего (хоть и самодельного, но собранного в приличной мастерской, а не сшитого впопыхах на коленке в полевых условиях). Но студенты там, сзади, одурманенные Лесным соком, механически – неспешно, но неутомимо переставляли ноги; перли и перли вперед как заведенные. И вообще – описывать нашу дорогу, весьма неблагодарное занятие. Что яркого можно найти в монотонном переходе, тупом передвижении по голой, безжизненной, ровной как судьба мелкого клерка, поверхности. Ну сделали мы одну остановку: сошел я разок с черной тропы, выжженной Лесом, в плоти извечного врага. Углубился на несколько шагов в гущу живого Лишайника, заполнил одну из колб его активной плотью вперемежку со спорами – вот и все разнообразие в пути, иных отклонений от заданного маршрута мной не предполагалось и не предвиделось. А потом…

Понять не могу, как мы проглядели этот роковой камень – три человека перешагнули его без затруднений, а четвертый – споткнулся. Упасть в полный рост, плашмя, без страховки на твердокаменную поверхность и так чревато увечьями. А тут еще и туча смертоносной пыли, облепившей пострадавшего с головы до ног. Но ничего, с помощью друзей Владимир (а это был Владимир) поднялся на ноги. Девчонки отобрали у него рюкзак, и так – налегке он все же сумел ковылять дальше самостоятельно. Правда скорость передвижения еще упала, но это было уже несущественно – через десяток минут мы все же достигли межпространственного перехода. А дальше: потеря ориентации в пространстве на пару мгновений, секундное головокружение – и вот мы уже стоим в полусотне шагов от каменной осыпи, ведущей, как мне помнится, на невысокое плато. Восхождение тоже не заняло много времени – склон был довольно полог, без неприятных сюрпризов, да и ребята еще оставались под воздействием Лесного сока. И хотя Владимиру на последней четверти пути наверх и стало несколько хуже, но с моей и Александра помощью он справился с подъемом.

Некогда, именно здесь располагалась наша центральная лаборатория – самая-самая и по энерговооруженности, и по обеспеченности оборудованием и материалами, что в конечном счете и позволило ей пережить Первую и Вторую катастрофы без фатальных последствий; лаборатория, в конечном итоге ставшая Последним Приютом для уцелевших и выживших.

Из-за своей стратегической важности (ведь именно здесь хранилась Сфера) этот комплекс, даже на самом пике нашей экспансии на Землю, не лишился ни одного из собственных источников энергии. И по тому, когда наступила Вторая Катастрофа он выстоял (в отличии от второстепенных лабораторий и вспомогательных комплексов) под прессом взбесившегося пространства, стремящегося стереть из реальности ВСЕ следы нашего присутствия. Только вот, что бы не сжечь функционирующие в запредельном режиме энерговоды, пришлось сильно уменьшить мощности, подаваемые на Генераторы Состояния, стабилизирующие тот несчастный клочок пространства, что прилегал к внешним границам базы. Так, что и по здешней земле успело пронестись несколько волн искажений, наложивших на пространство причудливую вязь изменений. Нынче, эти полудохлые генераторы питались почти исключительно остатками лунного излучения, что точно не улучшало безумный пейзажик, раскинувшийся вокруг нас. (Насколько я понял из общения с Лесом, именно он, частью используя древние механизмы, частью изобретя их органические аналоги, поддерживал в стабильном состоянии платформу на которой сам располагался.) Вообще, пространство вокруг напоминала трехслойный бутерброд: нормальное пространство-Платформа-База; мы как раз ползли по начинке, и только я знал, что где-то есть еще один хлебушек, накрывающий конструкцию сверху. И мне предстояло как-то извратиться, и попасть в этот самый «хлебушек». Но не будем о грустном… В общем, в итоге второй катастрофы, центр плато, где некогда располагался корпус лаборатории, опустел. То есть Лаборатория все еще оставалась здесь, но была для нас невидима и неощутима. Этакая Платформа в Платформе – некое подобие всепланетно известной нашей национальной куклы Матрешки. Так что вместо базы, перед нашими глазами предстала слегка подтопленная дождевыми водами выемка под ее фундамент, технологические туннели, выплавленные в скале, да скальная площадка под более не существующее выносное оборудование и парковку для летающей техники. При чем, поскольку лаборатория изначально была все же космическим объектом, кое-как приспособленным для работы на планетарной поверхности, да и строили ее отнюдь не люди, то и выемка под фундамент – в сущности тривиальный и вполне вроде бы узнаваемые объект – напоминала человеку все что угодно, но не себя саму. Поясняю: столь массивному и сложному по форме конструкту, каковым являлась База (по форме кстати она отдаленно напоминала фасолину[34]), что бы банально не развалиться под собственной тяжестью в поле постоянной гравитации, требовалось куда больше трех классических точек соприкосновения с поверхностью планеты. В идеале, предполагаемое место посадки должно было бы полностью повторять рельеф нижней трети Базы – что, как вы понимаете в природе отыскать довольно затруднительно. Так что квартирмейстерам пришлось сильно постараться, что бы пристроить Последний Оплот на планете с максимальным комфортом для его обширной тушки. В конце концов, они подыскали-таки каменное ущелье (высшее качество – сплошной базальт и мизер посторонних включений), сильно расширяющееся от основания к устью, и увенчанное в этом самом основании массивной скалой. Скалу и боковые стенки ущелья вчерне обработали, придав им «правильную» форму, излишки камня раздробили и сбросили на его дно. Потом внутреннюю поверхность получившейся заготовки раскалили до температуры плавления базальта. А когда камень потек, База всей массой опустилось в это каменное ложе, с таким расчетом, что бы одной из торцевых стенок опираться на скалу, венчавшую ущелье. Масса жидкого камня, вытесняемая ее немалой тушей, заполнила пустоты и неровности между днищем Последнего Оплота и дном ущелья – излишки выплеснулись, заливая допуски оставленные между бортами Базы и стенами ущелья. Таким образом Последний оплот оказался надежно вмурован в каменную толщу. Позже, от внешних люков базы, оказавшихся глубоко под землей, были проложены вышеупомянутые технологические туннели, быстро заполнившиеся всякой всячиной, и разросшиеся со временем в обширную сеть коммуникаций. Местная скала (для столь ограниченного пространства так просто – гора), позже была искусственно сформирована – от нее было отсечено все «лишнее» добавлено «недостающее», и со стороны она стала напоминать куб с длинной стороны порядка полукилометра ( и с прислоненной к нему осьмушкой бублика). Верхняя ровная площадка (полкилометра – нехило) использовалась под выносное оборудование, для парковки транспорта, и для отдохновения и любования пейзажем. А теперь попытайтесь представить, как, после всех этих экзерсисов, может выглядеть ущелье, после внезапного исчезновения Базы. Во первых, после того, как База и платформа оказались в разных пространственных слоях, скальная стена, столь долго служившая опорой для Последнего Оплота, из-за внезапно перераспределившихся нагрузок, частично обвалилась. В результате чего бывшее ложе Базы оказалось изрядно засыпано камнем. Добавим еще эрозию камня, из-за весьма агрессивной окружающей среды, протекавшей здесь гораздо стремительней, чем в естественных условиях. Все же минуло три с половиной тысячелетия, с момента второй катастрофы, и мелкие местные катаклизмы за истекшее время серьезно поработали над пейзажем. Так, что котловина предстала перед нашими взглядами отнюдь не в лучшем виде, и все же было заметно, что это образование искусственного происхождения. Но вот что оно такое когда-то было, без обладания известной мне информацией, понять оказалось уже невозможным. Так, что моим спутникам предстояло немало поломать голову, соображая, что это за хрень такая раскинулась вокруг них, и все равно – вряд ли бы они додумались до правильного ответа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});