Одинокий волк - Джоди Линн Пиколт

колено как раз в то мгновение, когда большой самец отпустил шею. Волк со следовавшими за ним волчатами неторопливо вернулся к двум оставшимся членам стаи, ждавшим на краю поляны, и я до сих пор не могу поверить, что мне достало смелости сделать то, что я сделал.

Я последовал за ним.

Я передвигался на четвереньках, неуклюже спотыкаясь. Дважды большой самец оглядывался через плечо и ясно видел меня за спиной. Я решил, что будь он против, то легко преподал бы мне урок, но волк продолжал идти к стае. Никогда раньше мне не удавалось подойти к дикой стае так близко. Я чувствовал запах налипшей на лапы грязи, влажный мускусный аромат шерсти.

Из членов стаи, которые держались от меня подальше, одна была альфа-самкой. Она уступала в росте остальным, а широкие черные полосы, проходившие по спине от макушки до хвоста, казались нарисованными кистью. Уставившись на меня, она обнажила зубы, за которыми виднелся поджатый язык.

Я был примерно в двадцати пяти ярдах от нее, когда она зарычала.

Волчата тут же подбежали к ней и сердито уставились на меня. Крупный волк встал между нами, но самка лязгнула на него зубами, и он тоже занял свое место рядом с ней. Альфа-самка прижала уши и залаяла, низко и угрожающе. Затем она повернулась и увела остальных обратно за линию деревьев.

Крупный самец заколебался и поймал мой взгляд.

Много слов сказано о взгляде серого волка. Его называют ровным, оценивающим, пугающе человеческим. Волчонок рождается с голубыми глазами, но через шесть-восемь недель они становятся золотистыми. И если вам посчастливилось когда-нибудь заглянуть в волчьи глаза, вы знаете, что они пронизывают насквозь. Под взглядом волка вы понимаете, что он изучает самые фибры вашей души. Что он знает о вас больше, чем вы сами.

Мы с волком смерили друг друга взглядом. Затем он опустил голову, повернулся и побежал в лес.

Я не видел стаю еще шесть недель. Время от времени я слышал их зов, но в нем перестал звучать призыв заменить пропавшего собрата – обычный поисковый вой, чтобы не подпускать слишком близко других животных и стаи. Мое приглашение отозвали. Я прокручивал в уме произошедшее и не мог понять, означал ли прощальный взгляд большого волка, что мне дали шанс, но я не оправдал ожиданий. Но тот факт, что он не впился мне в горло, убеждал, что дело не во мне. Что, даже если альфа-самка невзлюбила меня, большей части ее стаи я нравился.

Они появились в первый день весны, когда потеплело настолько, что я сумел, не прибегая к камню или палке, пробить лед на ручье и напиться; я даже расстегнул комбинезон, чтобы охладиться под ветерком. Как и прежде, они пришли бесшумной стеной серого тумана. Я тут же опустился на землю, чтобы оказаться ниже их. Даже альфа-самка маленькими шажками подошла ближе.

Стая выглядела энергичной и повеселевшей, более активной, чем в прошлую встречу. Их возвращение наполнило меня огромным облегчением – я вспомнил, что не один в этой глуши. Крупный самец снова набросился на меня, как несколько недель назад, и повалил на спину, прижав всем своим весом. Этой уязвимой позой я предлагал ему свою жизнь, но, честно говоря, я был так рад его видеть, что даже не испугался, хотя следовало бы.

Может быть, дело в том, что я расслабился или меня подвело ощущение оживающего мира и самоуверенность после пережитой зимы, – я могу назвать дюжину причин, почему не сумел предвидеть того, что последовало дальше. Большой волк внезапно исчез, и его место заняла альфа-самка. Она поставила лапы мне на плечи, прижав всем весом нижнюю часть тела к земле. В дюйме от моего лица она рычала и щелкала зубами. Стоило крупному волку приблизиться, она бросилась на него, прихватила зубами, и тот ретировался.

Дыхание волчицы обдавало меня горячими порывами, ее слюна стекала по лбу, но каждый раз, когда я думал, что хищница вонзит в меня зубы, она сдерживалась. Около пяти минут я лежал совершенно неподвижно, и вдруг она меня отпустила. Волчица отошла прочь, но на сей раз не скрылась в лесу, а улеглась на нагретый солнцем камень. Крупный волк устроился рядом с ней.

Я был поражен до глубины души тем, что они решили составить мне компанию, вместо того чтобы, по своему обыкновению, исчезнуть. А потом, к моему огромному удивлению, еще три волка вышли из-под защиты деревьев на поляну. Они растянулись по обе стороны от меня. Молодая самка зевнула и скрестила передние лапы.

Мы не касались друг друга, но я чувствовал жар их тел, и за последние месяцы мне еще ни разу не было так тепло. Я не двигался больше часа. Лежа между ними в луже солнечного света, я прислушивался к их дыханию.

В отличие от волков, я не мог заснуть. В глубине души я был слишком взволнован, но и не забывал поглядывать на альфа-самку.

Я понял, что она не пыталась меня убить.

Она преподала мне урок.

За эти пять минут я мог умереть. Но для меня началась новая жизнь.

Кара

Меня выписывают. Теперь, когда температура спала и все выглядит так, будто я успешно пережила операцию на плече, больнице не терпится освободить палату для кого-то, кому она нужна больше. Плохая новость заключается в том, что я пока не могу вернуться в школу, потому как все еще не в состоянии не только держать в руке вилку или карандаш, но и расстегнуть молнию на джинсах в туалете. Хорошая новость заключается в том, что я перееду к матери и у меня будет достаточно времени, чтобы изучить черепно-мозговые травмы и другие случаи, похожие на отцовский. Случаи, когда пациенты, несмотря ни на что, выздоравливали.

Мать обещает, что, как только получит последние бумаги от медсестры, мы спустимся в реанимацию повидаться с отцом перед отъездом домой.

Уже час, как я готова. Одетая, я сижу на кровати после душа и чуть ли не землю под собой рою. Катетер мне тоже уже вынули. Судя по тому, что сказали матери на сестринском посту, документы готовы; осталось только дождаться хирурга-ортопеда, чтобы выслушать инструкции по дальнейшему лечению, и меня официально выпишут.

Мать разговаривает по айфону с Джо и обещает ему, что мы едем домой. В ее глазах прыгают искорки, которых я ни разу не видела, пока мы сидели здесь взаперти. Она тоже хочет вернуться к прежней жизни. Просто ей это сделать немного легче, чем мне.

Открывается дверь, и мать