Братья. Джон Фостер Даллес, Аллен Даллес и их тайная мировая война - Стивен Кинцер

директоров Rockefeller Center, Inc. и бывший помощник госсекретаря; Генри Люс, издатель Time и Life; даже легендарный "Дикий Билл" Донован, самый известный американский разведчик. Все они приехали, чтобы встретиться с новым протеже Аллена - иранцем Мохаммадом Реза-шахом Пехлеви.

Молодой шах, которому только что исполнилось тридцать лет, переживал неспокойный год. За несколько месяцев до этого он был ранен во время покушения. Он приписал свое выживание божественному вмешательству и воспринял это как знак того, что ему суждено править Ираном. Выздоровев, он стал искать способ показать грандиозность своего видения. Аллен нашел его.

После нескольких лет скучной юридической практики Аллен наконец-то приобрел клиента с глобальными амбициями, которые соответствовали его собственным. Это была радикально задуманная новая компания Overseas Consultants Inc., созданная одиннадцатью крупными американскими инженерными фирмами, которая ставила своей целью не что иное, как изменить мир, сделав бедные страны - и самих себя - богатыми. Провидцы, возглавлявшие OCI, искали страну для преобразований. Они остановились на Иране, который рассматривался Соединенными Штатами как стратегический приз. Иран отчаянно нуждался в развитии и, поскольку ежегодно получал более 50 млн. долл. в виде нефтяных отчислений и имел доступ к кредитам США, был в состоянии оплатить его.

Сложное предложение OCI Ирану, состоящее из пяти томов, предусматривало реализацию грандиозных проектов, включая строительство гидроэлектростанций, реконструкцию городов и создание новых производств, импортируемых из-за рубежа. Мохаммад Реза-шах, выросший в основном в Европе и мало что знавший о своей родине, был очарован, но не уверен в своих силах. Директорам OCI нужен был специальный посланник для заключения сделки. Они наняли Аллена, который был известным обаяшкой и бывшим главой Бюро по делам Ближнего Востока Госдепартамента.

Осенью 1949 г. Аллен прилетел в Тегеран для встречи с шахом. Видимо, он был убедителен. Вскоре после его возвращения домой было объявлено, что Иран согласился выплатить OCI ошеломляющую сумму в 650 млн. долларов - более пяти миллиардов в начале XXI века - для завершения масштабного семилетнего проекта. Это будет самый крупный зарубежный проект развития в современной истории. Это был величайший триумф в юридической карьере Аллена. Для Sullivan & Cromwell он открыл мир возможностей.

"OCI предоставила королю королей план экономической революции, - пишет Time, - а американским и западноевропейским бизнесменам - путеводитель по обширному новому пространству относительно неосвоенных рынков".

Через месяц Аллен предстал перед своими коллегами в Совете по международным отношениям и представил своего нового друга. Когда аплодисменты стихли, заговорил Его Императорское Величество. Он представился как убежденный демократ, сторонник "прогрессивных идей" и желает иметь не больше власти, чем король Швеции. Что касается будущего Ирана, то оно будет определяться "семилетним планом развития, который, как вы, несомненно, знаете, был составлен с помощью американских инженерных консультантов".

"Мое правительство и народ готовы принять американский капитал и предоставить ему все возможные гарантии", - заявил шах. "Национализация промышленности не планируется". Во время вопросов он добавил: "Ресурсы Ирана еще девственны, и их еще предстоит освоить".

Именно это и хотели услышать владыки корпоративного глобализма. В тот вечер американская внешнеполитическая элита приняла Мохаммада Реза Шаха в качестве своего иранского партнера. Аллен завязал многообещающие отношения.

Однако, побывав недавно в Иране, Аллен знал, что шах не слишком откровенно описывал происходящее там. Далеко не воплощая в себе то, что он называл "демократическими ценностями, общими для наших двух стран", шах стал главным врагом демократического движения в Иране. Всего за несколько недель до его прилета в Нью-Йорк толпа демонстрантов, возмущенных его попыткой собрать парламент, украв выборы, пришла к его дворцу, разбила лагерь на лужайке и поклялась не уходить, пока он не согласится назначить новое голосование. Не желая приезжать в США, где вокруг него витают обвинения в фальсификации выборов, он согласился. Это на мгновение охладило противостояние, но никто не думал, что оно закончилось.

Во время визита в Иран Аллен не только закрепил свою дружбу с шахом, но и увидел пугающую альтернативу. Демократическое движение представлялось неустойчивой толпой, возбужденной демагогами. Среди этих демагогов один был неоспоримым лидером. Именно он выводил демонстрантов на лужайку шахского дворца, именно он осуждал королевские привилегии, именно он руководил всеми кампаниями против иностранного влияния в Иране.

Так Аллен впервые близко увидел Мохаммада Моссадега.

Воспитание Моссадега было до жути похоже на воспитание братьев Даллесов. Он родился в 1882 году, незадолго до их рождения. Его детство было привилегированным, он воспитывался у именитых родственников, учился в прекрасном университете и получил высшее образование в Европе. С ранних лет он был очарован миром и местом своей страны в нем. Это влекло его к общественной жизни.

Помимо того, что Моссадег и братья Даллес принадлежали к одному поколению, их объединяли общие убеждения. Они исповедовали принципы капиталистической демократии, ненавидели марксизм и считали своим долгом защищать свои страны от смертельной, по их мнению, угрозы. Однако мир, из которого они вышли, сделал их врагами.

Моссадег вырос, наблюдая, как чужаки грабят его разваливающуюся страну. В результате коррупционных сделок хищные иностранные компании получили право учреждать иранские банки, печатать валюту, управлять почтой, телеграфом, железными дорогами и паромными линиями. Одна западная фирма купила икорную промышленность, другая - табачную. В начале ХХ века в Иране была обнаружена нефть, но британские чиновники подкупили марионеточного монарха Мозаффар аль-Дин-шаха, заставив его подписать договор. Океан нефти, лежавший под иранской землей, стал собственностью Англо-иранской нефтяной компании, принадлежавшей в основном британскому правительству. Моссадег достиг совершеннолетия в эпоху, когда было обнаружено, что Иран обладает потрясающе богатыми ресурсами, но прежде чем иранцы смогли воспользоваться ими, иностранцы отобрали их у них.

Образованные иранцы поколения Моссадеха впитали в себя трагическое ощущение жизни. У них было два выхода: продолжать унизительное подчинение иностранной власти или начать восстание, которое заведомо должно было провалиться. Моссадег выбрал восстание. Он был выходцем из национальной и религиозной традиции, прославляющей мученичество, и его это устраивало. Переговоры о деталях нефтяного контракта Ирана с Великобританией его не интересовали. Он требовал полного иранского контроля над иранскими ресурсами и не боялся поражения.

"Мы, пожалуй, не сразу поняли, что он был, по сути, богатым, реакционным, феодально настроенным персом, вдохновленным фанатичной ненавистью к англичанам и желанием изгнать их и их произведения из страны, чего бы это ни стоило", - писал в своих мемуарах государственный секретарь Дин Ачесон.

Моссадег - выходец из древней культуры, пропитанной фатализмом, поэзией и верой в то, что большинство проблем никогда не будет решено, потому что в жизни людей царит несправедливость. Совсем другая культура сформировала братьев Даллес. Они росли в то время, когда их