Признание - Чарльз Тодд

— Нет, сэр. Но раз уж мы встретились, позвольте спросить… Вы ведь с той стороны едете, так не видели ли по дороге кобылу без привязи?

— Кобылу? Нет, не видел.

— Один из жителей соседней деревни заявил, что у него пропала кобыла. Наверное, перескочила через ограду пастбища и сбежала. Она ценная, и меня попросили ее отыскать.

— Когда она сбежала? — быстро спросил Ратлидж.

— Владелец точно не знает. Он на несколько дней уезжал в Сент-Алланс, а когда вернулся, она пропала. Вряд ли кобыла так далеко зашла, но он на всякий случай попросил поискать ее сына кузнеца, который ездил к зубному врачу в Тилбери. — Констебль жестом показал на пыльную, неровную поверхность дороги. — Мальчик на обратном пути не заметил никаких следов, да и я пока ничего не нашел. Но обещал посмотреть.

В самом ли деле Нельсон так ревностно исполняет свой долг, или поиски кобылы — всего лишь предлог? Может быть, кто-то специально попросил его найти Рассела? Ратлидж был почти уверен, что старшая сестра клиники не заявила в полицию о бегстве пациента. Зато владелец «Триумфа» наверняка потребует возмещения ущерба. Более того, возможно, Нельсон по чьему-то поручению следит за передвижениями неугомонного приезжего из Лондона.

Решив проверить свои подозрения, Ратлидж спросил:

— Вы хорошо знакомы с Тимоти Джессапом? Мне сказали, он дядя Бена Уиллета.

— С Джессапом лучше не связываться, — настороженно ответил Нельсон. — Себе дороже… Учтите, у него при всем при том никогда не было никаких неприятностей с законом… И все равно ему никто не перечит.

После такого ответа Ратлидж невольно задался вопросом: может быть, предводитель местных контрабандистов — Джессап, а не Санди Барбер?

— Они с Беном хорошо ладили?

— Не могу сказать, что они особенно дружили. Любимицей Джессапа всегда была Абигейл. И он был против того, чтобы Бен ехал в Тетфорд и становился лакеем. Однажды я подслушал, как они ссорились. Бен все втолковывал дяде: мол, не создан он для рыбацкого дела. А Джессап ему: уж не думает ли Бен, будто он лучше своего отца? Бен ответил, что дело не в этом. Уж лучше он будет чистить сапоги какому-нибудь городскому джентльмену, чем чистить рыбу здесь, в Фарнэме. Тогда Джессап врезал ему кулаком, да так, что парень упал. А после Джессап велел ему выбить дурь из головы и жить той жизнью, для которой он родился. А Бен сказал: «Просто вы не хотите, чтобы наши уезжали отсюда в другие края. Боитесь, что они проболтаются о том, о чем все должны молчать!»

— О чем же?

Нельсон сразу напрягся и нехотя ответил:

— Да ведь он, наверное, только так сказал… Тогда он был еще мальчишкой. К тому же он пару раз наведывался в «Берег», посмотрел, как живут хозяева.

«Контрабанда, — сказал Хэмиш. — Этот дядя боялся, что парень кому-нибудь проболтается».

Но только ли в контрабанде дело? Неужели жители Фарнэма подкупали единственного в их деревне стража порядка только ради того, чтобы тот позволял им тайком привозить из-за границы мелкие партии бренди, табака и других предметов роскоши? Похоже, какую-то тайну скрывает вся деревня, а не только несколько дюжих рыбаков.

Констебль Нельсон снова закинул ногу в седло и вдруг сказал:

— В прошлом году ходили слухи, что Нед Уиллет якобы написал книгу, которая вышла во Франции. Нед Уиллет и двух слов связать не мог, что уж там говорить о книге! Так что я не поверил слухам. Ни на одну минуту не поверил!

— Почему? — спросил Ратлидж, внезапно настораживаясь.

— В жизни не знал человека, который написал бы книгу. И вряд ли когда-нибудь узнаю — тем более если скажут, что писатель родом из Фарнэма.

И он уехал, ожесточенно крутя педали. Со стороны — образцовый деревенский констебль. Трезвый и ответственный — до следующей бутылки французского бренди, которую ему оставляют за дверью. Нетрудно догадаться, кому он служит на самом деле…

Франция!

Ратлидж отпустил тормоз, готовясь ехать дальше, когда вдруг вспомнил кое-что и остановился.

Нед Уиллет. Какое у Бена Уиллета полное имя? Вполне возможно, в одну из ночных поездок во Францию кто-то из тамошних партнеров спросил Джессапа, правда ли, что старик Нед сделался писателем. Для Джессапа само предположение прозвучало так же нелепо, как и для констебля Нельсона. И тогда, в следующий раз, знакомый француз, не желавший уступать, показал ему книгу…

Ратлидж включил заднюю передачу и повернул на дорогу, ведущую к дому священника. Известно ли Моррисону, что творится в его собственном приходе? А может, он тоже подкуплен Джессапом и компанией, как и констебль Нельсон?

Ратлидж остановился на короткой подъездной дорожке и увидел хозяина в окне кабинета, который одновременно служил ему гостиной. Увидев гостя, Моррисон встал и вышел на крыльцо еще до того, как Ратлидж постучал.

— Входите, инспектор! Одиночество мне изрядно на доело.

Гостиная была обставлена просто; исключение составлял красивый старинный письменный стол. Заметив, что гость смотрит на стол, Моррисон пояснил:

— Отцовский. Единственная его вещь, которая у меня осталась. Вот, придумывал подходящую тему для следующей проповеди. — Он жестом указал на книжную полку. Ратлидж увидел на ней не менее двадцати сборников проповедей, переплетенных в кожу. Может быть, сборники — тоже наследство, доставшееся Моррисону от отца? — Иногда мне кажется, — продолжал Моррисон, — что все мыслимые темы уже использованы. Но я не сдаюсь в надежде на то, что меня посетит вдохновение!

Ратлидж улыбнулся:

— Собственно говоря, я и приехал к вам как раз в связи с одной книгой.

— Вас интересуют сборники проповедей? — озадаченно спросил Моррисон, переводя взгляд с полки на Ратлиджа.

— Нет-нет. Меня интересуют старые метрические книги, точнее, записи о крещении в вашей церкви. Есть они у вас?

— Церкви Святого Эдуарда? Да, такие записи есть. Самые старые датированы началом девятнадцатого века. Наверное, в них можно найти все, что вы хотите узнать. Правда, нескоро. В самых ранних записях чернила выцвели или почерк неразборчивый. Мои предшественники, делая записи, не всегда заботились о последующих поколениях.

— Запись, которая мне нужна, не очень старая. Я бы хотел знать полное имя Бена Уиллета. Можно было бы спросить у Абигейл Барбер, но ей пока не сообщили о смерти брата, и мне не хочется еще больше огорчать ее.

— Что касается полного имени Бена, я могу ответить на ваш вопрос, и не заглядывая в записи. Его назвали Эдвард Бенджамин Стивен Уиллет, в честь отца, деда и дяди. Но все звали его просто Беном, чтобы не путаться. — Моррисон подавленно улыбнулся. — Совсем недавно, вписывая в книгу дату его смерти, я заодно посмотрел, когда он родился. В сентябре ему бы исполнилось двадцать восемь лет.

— Нед — уменьшительное от Эдвард… Эдвард Уиллет… Да, все сходится! Он воспользовался этим именем. Так сказать, почтил и себя самого, и своего отца, — произнес Ратлидж, немного помолчав.

— Вы разрешите родственникам его похоронить? Вы поэтому интересуетесь? Для… м-м-м… проформы?

— Нет. На самом деле меня интересовало, под каким именем Уиллет мог выпустить книгу во Франции.

— Уиллет? Боже правый, что вы! Тут вы явно ошибаетесь. Я слышал слухи, которые ходили о Неде. Сам не знаю, кто первый начал их распускать. Может быть, Джессап, а может, кто-то другой. Я нечасто слышу сплетни, но недавно в лавке рыбаки громко говорили об этом и смеялись, забыв, что я рядом.

— У вас, случайно, нет той книги, о которой они говорили?

— Да что вы! Никакой книги не существует в природе. По крайней мере, я в это не верю.

— Тогда с чего пошли слухи?

Моррисон отвернулся, словно стараясь получше выбрать слова, и Ратлидж добавил:

— Вы не волнуйтесь. Я знаю о том, чем промышляют местные рыбаки. Меня сюда привела вовсе не контрабанда, и, если их мелкий побочный промысел не имеет никакого отношения к убийству, я буду и дальше делать вид, будто ничего не знаю.

— Очень мудро с вашей стороны, — кивнул Моррисон. — Я тоже смотрю на их ночные прогулки сквозь пальцы. Трудно не заметить, что констебль Нельсон напивается до бесчувствия; он пьет бренди, который не продается в «Гребной шлюпке». Бедняга, он просто не создан для того, чтобы быть полицейским. Кстати, он приезжал ко мне незадолго до вас. Спрашивал, не видел ли я сбежавшую лошадь. Не могу понять, почему его вдруг охватывает тяга к бурной деятельности. По-моему, он делает вид, будто ревностно исполняет свой долг, только для очистки совести. Так, недавно он гонялся за цыганским табором, который, по слухам, переночевал на болоте, а до того искал украденный велосипед… Но о чем я говорил?

— О контрабанде.

— Да. Я хотел добавить, что фата, которую Абигейл надевала на свадьбу, была из французского кружева; она досталась ей от матери. А Нед, упокой Господь его душу, еще до войны регулярно наведывался во Францию. Один или два раза он брал с собой и Бена; мальчику тогда было лет пятнадцать. Бен сам мне рассказал об этом, когда я навещал его дома — уже после того, как он поранил ногу. Бен страдал морской болезнью; начался шторм, и им пришлось зайти в другой французский порт, не тот, куда они заходили всегда. Мальчику стало так плохо, что его взяла к себе одна французская семья. Он не понимал ни слова из того, что они ему говорили, но потом несколько недель ходил как в тумане. Он влюбился в хозяйскую дочку. Конечно, потом все прошло — у мальчиков в таком возрасте обычно все быстро проходит.