Трое на четырёх колёсах - Джером Джером

Этот Ноев ковчег отличается вдобавок особым ароматом. Чтобы представить его, смешайте запах роз, лимбургского сыра и бриолина, вереска и лука, персиков и мыльной пены, добавьте сюда свежесть морского воздуха и трупный смрад. Отдельные запахи неразличимы, но чувствуется, что вдыхаешь все ароматы, какие только встречаются на земле. Самим фермерам такой букет приходится по вкусу. Они не открывают окон, и аромат сохраняется — его держат в закупоренном виде. Если же вам захочется других запахов, ступайте на улицу и вдыхайте аромат фиалок и сосен; дом же есть дом; через некоторое время, как мне говорили, вы привыкаете к этому букету. Перестаете его замечать и не можете даже без него заснуть.

На следующий день нам предстоял дальний путь, и хотелось встать пораньше, не позже шести, поэтому мы справились у хозяйки, не перебудим ли мы обитателей фермы. Хозяйка ответила, что самой ее в это время уже не будет: ей надо в город, за восемь миль, и вряд ли она успеет вернуться до семи; но наверняка муж или кто-нибудь из детей в это время зайдут домой пообедать. Так что будет кому нас разбудить и собрать на стол.

Однако будить нас не пришлось. Мы проснулись в четыре утра сами, ибо вся ферма сотрясалась от невероятного шума. В котором часу встают крестьяне в Шварцвальде летом, сказать не берусь; нам показалось, что вставали они всю ночь. Пробудившись, шварцвальдский фермер первым делом надевает пару крепких башмаков на деревянной подошве и обходит дом: пока хозяин раза три не пройдется вверх-вниз по лестнице, он не почувствует себя окончательно проснувшимся. После этой освежающей процедуры он тут же поднимается в конюшню и будит лошадь. (Дома в Шварцвальде стоят на крутых склонах, вот и получается, что конюшня и хлев — наверху, а сеновал — внизу.) Лошадь в свою очередь тоже начинает свой день с обхода (такое, во всяком случае, создается впечатление); фермер же тем временем спускается в кухню и принимается колоть дрова; работа спорится, и, испытав чувство законной гордости, фермер затягивает песню. Приняв все это во внимание, мы пришли к заключению, что нам ничего не остается, как последовать замечательному примеру славных обитателей шварцвальдской фермы, поэтому даже Джордж в то утро встал с необыкновенной легкостью.

В половине пятого мы сели за стол, а в пять уже вышли из дому. Наш путь лежал через горный перевал, и, расспросив фермеров, мы поняли, что скучать в дороге нам не придется. Думаю, такие дороги известны всем. Они всегда выходят на то место, откуда начинаются, и в этом, в сущности, нет ничего плохого, ибо хочется по крайней мере знать, где находишься. Я с самого начала был настроен пессимистически, и действительно, не прошли мы и двух миль, как одна дорога разделилась на три. Изъеденный червями дорожный указатель доводил до нашего сведения, что левый рукав ведет в деревню, о которой мы слышали в первый раз — ни на одной карте ее не было; о том, куда ведет средняя дорога, указатель глухо молчал; правая же дорога — тут мы были единодушны — вела обратно.

— Старик ясно сказал, — напомнил Гаррис, — держитесь горы.

— Какой горы? — поинтересовался Джордж и попал в точку.

Нас окружало не меньше десятка гор разной величины.

— Он сказал, — продолжал Гаррис, — что мы должны выйти к лесу.

— Естественно, — заметил Джордж. — Все дороги ведут в лес.

И действительно, горы были до самого горизонта покрыты густым лесом.

— И еще он сказал, — пробормотал Гаррис, — что до вершины мы доберемся часа через полтора.

— Вот тут, — буркнул Джордж, — он, по-моему, ошибается.

— Как же нам быть? — спросил Гаррис.

Надо сказать, что я удивительно хорошо ориентируюсь на местности. Понимаю, хвастаться тут особенно нечем, ведь это какое-то шестое чувство, сам я тут ни при чем. Если же на пути попадаются горы, обрывы, реки и прочие преграды, то я не виноват. Мое шестое чувство никогда меня не обманывает, а вот природе случается и ошибаться.

Я повел их по средней дороге. Эта средняя дорога оказалась на редкость бесшабашной — и четверти мили не могла пройти она в одном направлении: попетляв по горе, она через три мили внезапно кончилась осиным гнездом, о чем я, естественно, и подозревать не мог. Ясно было одно: если бы средняя дорога пошла в том направлении, в каком ей положено идти, она вывела бы нас туда, куда надо.

Но даже и в этой ситуации я бы и дальше использовал свой природный дар, снизойди на меня вдохновение. Но я не ангел — в чем честно признаюсь — и отказываюсь делать добро тем, кто платит мне черной неблагодарностью. К тому же я вовсе не был уверен, что Джордж с Гаррисом безропотно последуют за мной. Так что я умыл руки, и роль поводыря взял на себя Гаррис.

— Ну что, — спросил Гаррис, — ты собой доволен?

— Вполне, — отвечал я, опустившись на груду камней. — Во всяком случае, пока, благодаря мне, вы пребываете в целости и сохранности. Я бы повел вас и дальше, но всякий творец нуждается в поощрении. Вы недовольны мной потому, что не знаете, где находитесь. И вам не приходит в голову, что, очень может быть, мы вовсе и не отклонились от цели. Но я молчу, я не жду благодарности. Ступайте своим путем, с меня хватит.

Должно быть, в речи моей звучали горькие нотки, но я не мог совладать с собой: за весь наш изнурительный путь я не услышал ни одного доброго слова.

— Пойми нас правильно, — сказал Гаррис, — мы с Джорджем прекрасно осознаем, что без твоей помощи нас бы здесь не было. Тут мы отдаем тебе должное. Но интуиции свойственно ошибаться. Я предлагаю заменить интуицию наукой. Наука, в отличие от интуиции, точна. Ну-с, где у нас солнце?

— А вам не кажется, — сказал Джордж, — что если мы вернемся в деревню и найдем за марку мальчишку-проводника, то в конечном счете сэкономим время?

— На этом мы потеряем не один час, — решительно сказал Гаррис. — Предоставьте дело мне. Я на этом собаку съел. — И, достав часы, он стал крутиться на месте.

— Нет ничего проще, — продолжал он. — Направляешь часовую стрелку на солнце и делишь угол между нею и двенадцатью пополам — там и будет север.

Он еще немного повозился и наконец сказал:

— Так, север нашли. Он там, где осиное гнездо. Давайте сюда карту.

Мы вручили ему карту, и он, сев лицом к осиному гнезду, стал изучать ее.

— Тодтмоос отсюда, — изрек он, — на юго-юго-запад.

— Откуда отсюда? — спросил Джордж.

— Ну отсюда… от того места, где мы находимся, — ответил Гаррис.

— А где мы находимся? — допытывался Джордж.

Этот вопрос несколько смутил Гарриса, но ненадолго, вскоре он вновь приободрился.

— Неважно, где мы, — сказал он. — Где бы мы ни были, Тодтмоос находится на юго-юго-западе. Пошли, нечего время терять.