Хрустальный грот - Мэри Стюарт

— Погоди. Он вовсе не дерзок. Взгляни на него. Люций, подними повыше факел. А теперь скажи, как тебя звать?

— Мирддин, мой господин.

— Ладно, Мирддин, я выслушаю тебя, но говори ясно и коротко. Расскажи мне все об этом быке. С самого начала. Ты видел, как мой брат поставил лошадь в сарай, и ты снял с нее плащ, чтобы согреться. Продолжай с этого места.

— Да, мой господин, — согласился я. — Я взял из седельной сумки вина и еды…

— Так ты имел в виду мои хлеб и вино? — возмущенно вмешался молодой человек.

— Да, господин. Мне очень жаль, что так вышло, но я ничего не ел целых четыре дня.

— Хватит об этом, — оборвал меня военачальник, — продолжай.

— Я спрятался в куче хвороста за углом сарая и, верно, заснул. Проснувшись, я увидел быка, вон там, у стоячего камня. Он пасся почти беззвучно. Затем появился ты, с веревкой в руках. Бык бросился на тебя, но ты набросил ему на шею веревку, а потом запрыгнул ему на спину и, заломив быку голову, прикончил животное ножом. Кровь была повсюду. Я побежал на помощь. Не знаю, чем бы я мог подсобить, но я все равно побежал. Затем я наступил себе на плащ и упал. Вот и все.

Я умолк. Переступила с ноги на ногу лошадь, кто-то кашлянул. Никто не отваживался заговорить. Мне показалось, что Кадал, слуга, державший меня, немного отодвинулся.

— Возле стоячего камня? — очень спокойно произнес военачальник.

— Да, господин.

Он повернул голову. Люди и лошади стояли совсем рядом с камнем, который виднелся за их спинами, освещенный огнем факелов на фоне ночного неба.

— Разойдитесь, пусть он увидит, — приказал высокий военачальник, и люди расступились.

До камня было шагов десять — двенадцать. Земля у его подножья была утоптана подковами и сапогами. Крови не было. Там, где я видел, как рухнул наземь белый бык, заливая все вокруг хлеставшей из горла кровью, белела схваченная морозом трава и лежала тень от камня.

Человек с факелом наклонил огонь так, чтобы свет упал на камень. Отсвет лег на лицо моего собеседника, и я впервые смог рассмотреть его. Он оказался старше, чем я поначалу подумал; лицо его избороздили морщины, а густые брови хмурились. Глаза незнакомца были темные, а не голубые, как у его брата, и он оказался намного грузнее, чем я предполагал вначале. На вороте и запястьях у него сверкало золото, а тяжелый плащ ниспадал с плеч до самых пят.

— Это был не ты, — запинаясь, вымолвил я. — Прости, теперь я понимаю, что видел сон. Никто бы не осмелился выйти с веревкой и коротким ножом против быка… и ни один человек не смог бы заломить голову быку и перерезать ему горло… это было одно из моих… это был сон. Теперь я вижу, что ошибся. Я… я подумал, что ты — тот человек в высокой шапке. Прости.

Мужчины зашептались, но уже не угрожающе. Молодой командир обратился ко мне совсем иным тоном, чем говорил раньше:

— На кого был похож тот «человек в высокой шапке»?

— Не надо. Не сейчас, — вмешался его брат. Он взял меня рукой за подбородок и взглянул мне в глаза. — Ты сказал, что тебя зовут Мирддин. Откуда ты?

— Из Уэльса, мой господин.

— Ага. Выходит, ты тот мальчишка, которого привезли из Маридунума?

— Да. Так ты знаешь обо мне? Ох! — Наверное, холод и замешательство помутили мой рассудок, так что только сейчас меня озарило то, о чем я должен был догадаться гораздо раньше. Меня пробрала дрожь, словно нервного пони, и все мое существо заполнило странное ощущение; я даже не знал, чего в нем было больше: страха или необычного волнения. — Ты, наверное, граф Британский. Должно быть, ты сам Амброзий.

Он не стал утруждать себя ответом.

— Сколько тебе лет?

— Двенадцать, мой господин.

— Так кто ты такой, Мирддин, чтобы предлагать мне свою службу? Что ценного ты можешь мне предложить? Почему мне не следует покончить с тобой прямо сейчас и не позволить вот этим господам вернуться в тепло?

— Кто я такой, господин, не имеет значения. Я внук короля Южного Уэльса, но он мертв. Мой дядя Камлах стал теперь королем, однако это мне тоже не поможет: он желает моей смерти. Так что как заложник я тебе тоже не пригожусь. Не важно, кто я, важно, что я собой представляю. У меня есть что предложить тебе, милорд. В этом ты убедишься, если позволишь мне дожить до утра.

— Ах да, ценные сведения и пять языков. А еще, по-видимому, сны. — Слова были насмешливы, хотя Амброзий и не думал улыбаться. — Значит, ты внук старого короля? И Камлах не твой отец? И уж конечно, не Дивед? Я и не знал, что у старика был внук, кроме ребенка Камлаха. Со слов моих шпионов я решил, что ты его бастард.

— Иногда он выставлял меня своим бастардом, чтобы, по его словам, скрыть позор моей матери; хотя она никогда не считала это позором, а уж кому, как не ей, это знать. Моей матерью была дочь старого короля, Ниниана.

— Ага. — И после короткой паузы: — Была?

— Она жива, но сейчас удалилась в обитель Святого Петра. Можно сказать, что она стала монахиней уже много лет назад, но покинуть дворец ей позволили только после смерти старого короля.

— А твой отец?

— Она никогда не говорила о нем ни со мной, ни с кем-нибудь другим. Люди судачили, что я родился от Князя тьмы.

Я ожидал, что после услышанного он, как и все, сложит охранительный знак или быстро оглянется через плечо. Он не сделал ни того, ни другого. Он рассмеялся.

— Тогда нет ничего удивительного в том, что ты предлагаешь королям вернуть их королевства и видишь богов под звездами. — Амброзий повернулся, взмахнув широким плащом. — Пусть кто-нибудь возьмет его с собой. Утер, верни-ка ты ему плащ, пока он не умер от холода у нас на глазах.

— Ты полагаешь, что я дотронусь до плаща после него, даже если бы он был самим Князем тьмы? — возмущенно вопросил Утер.

— Если ты будешь гнать это свое несчастное животное, как обычно, — засмеялся Амброзий, — то не замерзнешь и без одежды. А если твой плащ окроплен кровью быка, значит, сегодняшней ночью он не для тебя, правда?

— Ты богохульствуешь?

— Я? — с холодным безразличием переспросил Амброзий.

Его брат открыл было рот, чтобы ответить, но передумал, пожал плечами и запрыгнул в седло своего жеребца. Кто-то бросил мне его плащ, пока я дрожащими руками снова закутывался в него, подхватил меня и, кое-как завернув в тяжелую ткань, словно мешок перебросил другому всаднику, как раз разворачивавшему коня. Амброзий вскочил в седло крупного вороного:

— Поехали.

Вороной жеребец сорвался с места, и плащ Амброзия взвился по ветру. Серый его брата понесся следом. Остальные всадники кавалькады растянулись в цепь, рысью пошедшую назад в город.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});