Незримого Начала Тень - Елена Руденко

Несмотря на подчёркнутое спокойствие дамы, остро чувствовалось её внутреннее волнение.

— Я услышала выстрел, когда была в своей комнате, — сказала она задумчиво, — и, немедля, поспешила в гостиную. Когда прибежала, в комнате уже присутствовал Озеров, приятель графа, недавно остановившийся погостить…

— В доме бывало много гостей? — спросил я.

Вопрос оказался неожиданным, Роговцева одарила меня удивленным взором, но дала ответ.

— Да, после смерти Катерины все представители водяного общества и даже вновь прибывшие считали своим долгом приехать и высказать свои соболезнования… Позвольте узнать, к чему этот вопрос? — в голосе дамы звучало явное недоверие.

— Подмена лекарства… — напомнил я, глядя в глаза собеседнице.

Роговцева, вздрогнув, отвела глаза.

— Да, доктор Майер всем рассказал об этом случае, — устало кивнула она, — он уверен, всему виною кто-то из домочадцев… Мне кажется, злодей мог нанять человека, дабы совершить подмену, пробравшись в дом во время нашего отсутствия… Ведь сумел же кто-то подкрасться к окну и выстрелить в графа…

— Ваши замечания точны, — я не мог не похвалить логику дамы, но не стоило отказываться от версии, что главные подозреваемые — живущие в этом доме.

— Есть ли у вас ко мне другие вопросы для следствия? — безразлично поинтересовалась она, закрывая ладонью демонстративную зевоту.

— Вы были подругой графини? — рискнул я задать вопрос личного характера.

Дама насмешливо улыбнулась.

— Подруги-соперницы с юных лет! — воскликнула она. — Поначалу она проигрывала мне, но в итоге, — светская особа вздохнув, прервала речь.

Весьма странно, неужто когда-то Роговцева имела виды на графа?

— Граф очень заботиться о кузине, — решил я проверить догадку.

Вопреки моим ожиданиям, моя собеседница не дрогнула.

— Глупая девочка, — произнесла она с искренним сочувствием. — Нет ничего бесполезнее слепого обожания. На своем веку пришлось повидать немало девиц, которые старились, напрасно ожидая внимания идеала! — в голосе не было ни тени презрения, только жалость.

Выходит, я ошибся. Роговцева не претендовала на внимание графа, она просто завидовала счастливой подруге. Обретя толпы поклонников и сменив богатых мужей, дама не обрела душевного счастья.

Увы, нередко я бывал свидетелем, когда очаровательные особы, пленившие множество сердец, оставались одиноки, а когда попадали в беду, все былые возлюбленные отворачивались от них. Беда в том, что мужчина, не без тщеславия овладевая подобными красавицами, чувствовал себя одним из многих, и поэтому не видел никаких обязательств перед прелестницей, полагая, что у нее и без него предостаточно утешителей. Такова человеческая душа.

* * *

Лизанька, очаровательное дитя, одарила меня взглядом, полным надежды.

— Вы отыщите негодяя, который желает смерти графа? — спросила она.

Столь трогательная простота вызвала у меня улыбку умиления. Однако подозрительность не отступала, я встречал девиц с наивным взором, которые хладнокровно вонзали нож в спину своим врагам.

— Заверяю вас, мадемуазель, что сделаю всё возможное, — ответил я.

Об её пылкой восторженной любви к кузену ходили легенды. Многие утверждали о тайном романе Лизаньки с графом, но, на мой взгляд, слухи были слишком преувеличены. Похоже, юная барышня упивается неразделённой любовью, преклоняясь перед своим кумиром, который будто не замечает восторгов родственницы. Лизанька принадлежит к числу тех особ, которым нравится безответно обожать. Они нарочно выбирают недосягаемый объект любви. А если вдруг предмет страсти обращает внимание на безответно влюблённую барышню, у бедняжки возникает чувство панического страха…

— Граф столь добр ко мне, — Лизанька улыбнулась.

Белое нежное личико залил румянец. Она прикрыла огромные василькове глаза.

— Будьте любезны, опишите утро, в которое произошло покушение, — попросил я.

— Будучи в своей комнате, я услышала выстрел. Мне совестно, что не почувствовала опасности, грозящей графу, — виновато произнесла барышня, хлопая длинными ресницами. — Несколько мгновений даже не могла шелохнуться от охватившего меня ужаса, но, очнувшись, сразу же поспешила в гостиную…

— Позвольте уточнить, вы прибежали первой?

— Нет, в гостиной уже были Озеров и Роговцева, — взволнованно пролепетала девушка будто в ответ на обвинение.

— Вам известно о подмене лекарств? — продолжал я интересующую меня беседу.

— Не знаю, кто это мог сделать, — ответила барышня закрывая лицо руками.

— Вы можете предположить? — настойчиво повторил я вопрос.

Любопытно, есть ли, по мнению Лизаньки, подозреваемые? Пылкие влюбленные готовы любого заподозрить в преступлении против объекта их чувств.

— Не знаю… я внимательно слежу за лекарствами… Доктор просил меня присматривать за графом, чтобы он не забывал принимать порошки и микстуры вовремя… Хотя… однажды забыла шкатулку с лекарствами в гостиной… О, Боже! В эти дни у нас дома было много гостей…

Лизанька побледнела, сдерживая слёзы.

— Граф мог погибнуть по моей оплошности! — воскликнула она, заламывая руки.

Далее наш разговор затянулся по причине восторженных эпитетов барышни, касающихся кузена. К моему счастью, нас прервал сам Белосельский.

— Полагаю, моя кузина может быть свободна, — сказал он.

Разумеется, возражений не возникло.

— Спешу вас успокоить, наша беседа состояла не из сурового допроса, а из лестных отзывов о вашей персоне, — поспешил я заверить графа, полагая, что он может заподозрить меня в том, что я утомил его юную кузину.

— Да, я догадываюсь, — Белосельский не сумел скрыть смущения. — Влюблённость юности… Мне, право, самому неловко… Надеюсь, что детские чувства вскорости оставят сердце девушки… Совсем недавно у Лизаньки появился достойный поклонник, но, к сожалению, она отвергла его… Юноша очень подавлен, вернее сказать, раздосадован… К счастью, мне удалось избежать его обвинений…

Я молча выслушал графа, понимая, что он с нетерпением ждёт, когда его кузина, наконец, отыщет иной объект обожания. После смерти супруги, эта пылкая любовь особенно тяготит Белосельского.

— Вы кого-то подозреваете? — я перевёл разговор на интересующую меня тему.

Некогда заданный вопрос пришлось повторить, надеясь, вдруг граф переосмыслил ситуацию.

— Да, — задумчиво повторил он прошлую версию. — Возможно, кто-то из врагов юности затаил на меня обиду… Тот, кого я не видел несколько лет, мог сильно измениться… Не могу вспомнить ни лиц, ни имён, с кем враждовал много лет назад… Многие перепалки кажутся теперь юношеской глупостью, а не враждой…

— Насколько известно, вы раньше враждовали с отцом Озерова, — заметил я, — и сын полностью разделял мнение отца даже после его смерти… А сейчас, как погляжу, вы стали приятелями…

— Вражда забыта с того дня, когда умерла моя жена… Озеров написал мне искреннее письмо, в котором выразил свои соболезнования… На похоронах он нашёл нужные слова утешения. Пожалуй, былой недоброжелатель — один из немногих, кто по-настоящему поддержал меня… Так бывает, в сложные минуты жизни враг может стать другом…

Не скрою, меня тронули слова графа Белосельского, но я не оставил свои сомнения в искренности чувств Озерова.

— Меня весьма заинтересовала личность некоего брата Генриха, — напомнил я графу. — Спешу заметить, он недавно прибыл на воды… Вы враждовали с ним, не так ли?

Собеседник явно смутился.

— Поведение проповедника вызывало возмущение у всех мыслящих людей, — ответил Белосельский натянуто, — врагов у него оказалось пол-Петербурга. Неприятный тип, скрывающий под слащавой маской добродушия злобную подлую душу!

Граф осекся, понимая, что выдает свои чувства.

— Теперь позвольте напомнить о другом вашем недоброжелателе, докторе Войниче, — подсказал я.

— Право, выходит, вы знаете моих врагов лучше меня! — воскликнул граф.

Его неуклюжая попытка шутить встретила мое суровое молчание.

— Войнич лечил Кати в Петербурге, — нехотя ответил граф, — возможно, не стоит осуждать врача, который не сумел победить болезнь… Но, как всякий влюбленный, я думаю, что существовала надежда на спасение, и причина трагедии — бездарность доктора…

Белосельский прервал речь. Благоразумие брало верх над чувствами.

* * *

Господин Озеров, казалось, не очень волновался о грядущей судьбе графа. Хотя и высказывал слова беспокойства, но любовные переживания занимали все его мысли. На водах давно судачили, будто госпожа Федулина привлекла его пристальное внимание.

Признаюсь, слишком много влюблённых в одном следствии — очень утомительно для меня. Они постоянно лгут и ничего не замечают.