Хорек в мышеловке - Константин Мзареулов

Голик, постанывая, улегся на койку, установленную в центре неприступного бокса. Руководители обоих КОМКОНов подкатили к ложу столик, на котором покоился саркофаг.

— Посмотрите на этот предмет, — строго сказал Комов. — Он вызывает у вас какие-нибудь эмоции?

Голик отрицательно мотнул головой, однако выведенные в зал мониторы показывали: у него скачком поднялись частота пульса и кровяное давление, а вдобавок резко изменился профиль биотоков. Несомненно, подопытный волновался или нервничал. Впрочем, «подкидыша-11» наверняка предупредили, что некие артефакты Странников могут сыграть в его судьбе важную роль. Как тут не разнервничаться…

Этернал открыл коробку. Голик с живым интересом заглянул внутрь, спектр биотоков снова изменился, давление приходило в норму, сердцебиение оставалось учащенным.

— На том диске — значок, как у меня на локте, — удивленно сказал Голик. — Это имеет отношение ко мне?

— А вы не знаете? — быстро спросил Этернал. — Сосредоточьтесь. Может быть, подсознание подскажет.

Голик закрыл глаза и задумался. Физиологические параметры постепенно вернулись к норме. Узор мозговой активности содрогнулся — врачи в зале прокомментировали, что налицо нормальная картина человеческого мышления. Открыв глаза, Голик решительно заявил:

— Ничего путного на ум не приходит. Что будете делать дальше?

Комов посмотрел на Этернал, но тот демонстративно отвернулся: дескать, сам затеял эту авантюру — сам и расхлебывай. Почесав за ухом, Комов осторожно вывинтил детонатор, украшенный стилизованной «омегой» (впрочем, если повернуть на 90 градусов, получалась буква «эпсилон») и подошел вплотную к полулежащему на откинутом ложе «подкидышу». Приборы показывали нормальное физиологическое состояние. «Даже слишком нормально для такого больного человека», — обронил кто-то из медиков.

Кажется, Комов пребывал в растерянности. До сих пор все причастные к этому делу считали, что для инициирования «подкидыша» необходимо совместить значок на ворсистой грани детонатора с такой же картинкой на сгибе локтя. Помедлив, Комов именно так и поступил. Зал затаил дыхание. Голик, судя по телеметрическим показаниям — тоже.

Внезапно главный Следопыт, вскрикнув, отшатнулся от кресла, но тут же снова шагнул вперед и пояснил, что детонатор ударил его сильным электрическим разрядом. На голограмме Максим видел диск, висящий в воздухе перед лицом Голика. Короткие волоски, покрывавшие днище детонатора, на глазах прибавляли в длине и тянулись к разным частям тела «подкидыша». Трехмерное изображение начало дергаться, но удалось разглядеть, что сотни тонких нитей буквально облепили Голика. Датчики сообщали что-то несустветное — разобраться в этих показаниях мог только специалист, поэтому Максим вовсе перестал смотреть на монитор.

Все зрители ждали, что вот-вот случится нечто совершенно особенное, однако минуты через три детонатор отсоединился от Голика, втянул нити, подлетел к коробке и аккуратно вернулся в свое гнездо.

— И это все? — громко выразил разочарование Мерлин. — Лично я ждал большего. Предлагаю забросать режиссера тухлыми помидорами.

Послышались смешки. Старший представитель Медицинской Академии, смерив Кондратьева уничтожающим взглядом, презрительно заявил:

— Вы невежда, месье. Обратите внимание на монитор — лейкемия отступает.

Между тем Голик с удивлением подтвердил, что больше не чувствует боли, которая изводила его в последние недели. Затем на «подкидыша» напала сонливость, и он попросил не беспокоить, пока сам не проснется.

Руководители двух Комиссий вывезли из бокса тележку с детонаторами и тут же затеяли спор о дальнейших экспериментах. Их дискуссию решительно пресек главный медик:

— Он останется под нашим наблюдением. Если начнутся опасные проявления — поставлю вас в известность. Но теперь наша основная задача — определить факторы, подавившие вирус Юргенса.

Голик спокойно спал, делать в зале было нечего, и Каммерер с Кондратьевым уединились в каюте последнего. Коллеги из разных ведомств слишком давно не виделись, так что им было о чем поговорить.

За завтраком Волк-Одиночка, как называли в известных кругах Мерлина, поведал, что с большим трудом пробил через Мировой Совет разрешение доставить на Моргану портативный КРИ — коллектор рассеянной информации. В итоге долгих стараний удалось получить изображения существ, обитавших в этих развалинах сотни тысяч лет назад. К сожалению, изображения вышли размытыми — изготовленные из янтарина стены плохо сохраняли фотоны.

Пока Максим рассматривал стереоснимки громоздких туш со множеством мощных щупалец разной длины, Мерлин свирепо скалился, а потом вдруг сказал:

— Пора разобраться, кто мешает нам работать и почему мне так долго не разрешали эксперимент с коллектором.

— Мешали? — насторожился Мак. — И тебе тоже?

— Представь себе. Я три года умолял самые разные инстанции подпустить меня хоть к какому-нибудь городу Странников. Собрал целую коллекцию потрясающих по идиотизму отписок: дескать, влияние столь сложного прибора может нанести необратимый ущерб ценнейшим реликвиям… А почему ты сказал «тоже»? Были похожие прецеденты?

Максим в очень сжатом виде изложил проблему, на которую его навел Бромберг, дополнив историю теми сведениями, что успел раскопать Клавдий. Дознание подтвердило, что Август Бадер давно считал эту систему очень перспективным объектом, но в руководстве КОМКОНа-1 самого Бадера считали маразматическим занудой, а потому с некоторых пор прекратили слушать доводы ветерана корпуса Следопытов и даже действовали наоборот. В те времена более важной задачей считался прорыв через Слепое Пятно. Как следствие, экспедиция к ЕН-7031 отменялась трижды (!!!), а затем вовсе исчезла из перспективных планов.

Скорчив понимающую мину, Мерлин воскликнул: дескать, сам многажды бил во все колокола.

— Я уже устал доказывать, что в руководстве «первой комиссии» засели натуральные вредители! — возбужденно выкрикивал бывший хьюстонский баскетболист. — Уже много лет, примерно с начала шестидесятых, все исследования по Странникам практически свернуты или топчутся на месте!

Беседа грозила скоротечно переродиться в обычную для людей их профессии болтовню, то бишь в бесцельную ругань по поводу новых порядков. Но тут, по счастью, засветился светлячок на дверной мембране.

Заходи, не стесняйся! — гаркнул Мерлин. — И подругу приводи, а то нас тут двое!

Войдя в номер, ухмыляющийся Этернал извинился за отсутствие подруг, но твердо пообещал при первой же возможности познакомить Кондратьева с целым взводом роскошным культуристок из спецотряда рукопашной подготовки. Затем, усевшись в услужливо выросшее из пола кресло, поинтересовался самочувствием Тахорга и велел передавать наилучшие пожелания. «Вы увидите шефа раньше, чем я, — пробурчал Мерлин. — Мне тут, похоже, сидеть и сидеть — до самого коллапса Вселенной».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});